БДСМ

кабинете. Там я сразу отвела взгляд от стола и залилась краской до ушей. Но это все в тот момент

казалось совершенно неважным, поскольку я снова тряслась от страха. За сутки он, без сомнения, уже решил, что со мной делать. Без эмоций, как в тот раз. Что он хотел сказать мне за минуту? «Ты

арестована – прощай?»

- Прости меня, - негромко сказал Сачч.

- Что?

Я отреагировала мгновенно, машинально, но до сознания его слова дошли опять не сразу.

- Прости меня, - повторил он терпеливо, на этот раз глядя в глаза. Выражение моего лица, должно

быть, отражало глубокое сомнение в исправности моего слуха, поэтому Сачч неожиданно

придвинулся ближе и для верности обхватил ладонями мои плечи, повторив свою просьбу в

третий раз.

- Хорошо, - ошеломленно пробормотала я, растерянно моргая.

Его лицо нахмурилось, между широкими темными бровями обозначилась глубокая складка:

- Что бы ты ни думала, я никогда прежде не поднимал руку на женщину. И не собирался начинать.

- В это трудно поверить, Сачч, - хриплым голосом усомнилась я, не веря в собственную храбрость.

Еще минуту назад мое сердцебиение зашкаливало от мысли оказаться в тюрьме, и вот я уже

спорю с ним. Характер вздорный. Всегда такой был: не вижу краев, не понимаю опасности, пока

не становится слишком поздно.

Но он, на мое удивление, совсем не рассердился.

- Корра, позволь мне отвезти тебя к врачу, - сказал Сачч таким мягким тоном, словно разговаривал

со своей бабушкой, причем эта бабушка была очень вспыльчива и ранима.

Не знаю, как он уговорил меня. Я никогда прежде не обращалась за медицинской помощью из-за

синяков, но после профессионального ухода мне стало намного легче. Мои синяки обработали в

больнице какой-то супер обезболивающей мазью, которая, к моему изумлению, сняла почти все

неприятные ощущения – так что на обратном пути я даже задремала в машине Сачча, уже не

чувствуя боли от соприкосновения задницы с сидением.

Когда он нежно тронул меня за плечо, разбудив у моего дома, пришлось собрать всю волю в

кулак, чтобы не смотреть на него коровьими глазами. Тот момент принес мне жестокое

разочарование в самой себе. Никогда бы не подумала, что способна испытывать нежные чувства к

мужчине, который меня избил. Кажется, я с каждой минутой все меньше себя уважала, едва не

впадая в отчаяние: что я за человек такой? Получается, я никогда не знала сама себя.

Пару недель спустя все мои синяки и царапины зажили. Но не израненная гордость. С каждым

днем, напротив, становилось все хуже. Я плакала и злилась на себя. И на Сачча. На мероприятиях, на работе он улыбался мне так, как будто ничего не было – не только унизительной порки, но и его

извинений, и нежности, и того, как он отвез меня в больницу, а потом домой. Он словно

мгновенно забыл обо всем, выбросил из головы. А я никак не могла перестать думать об этом. По

правде, я думала только об этом, хотя на работе начинались проблемы.

Мой начальник зверел с каждым днем, понимая не хуже меня, что материал века вот-вот

сорвется. Но в Темном Доме, похоже, происходило что-то непредвиденное – делегация с Горры

все не прибывала и подписание соглашения, таким образом, откладывалось. А у меня даже не

было сил узнать об этом побольше. Не то, чтобы я не работала – я разговаривала со всеми

доступными мне источниками, как и другие журналисты, мои конкуренты. Копали все. Но никто не

мог получить окончательного подтверждения. Требовалось придумать нечто нестандартное, вот

только моя голова отказывалась работать наотрез.

Мозги не варили настолько, что я даже не поняла сразу, от кого пришло то письмо на почту.

Неизвестный адрес, сомнительное вложение. Повинуясь какому-то порыву, я открыла. И мое

сердце на миг остановилось. Во вложении находилась заверенная электронным способом копия

договора о намерениях между Октианией и Горрой.

Время замерло, пока я читала документ, а потом второй раз, третий… когда оно пошло снова, в

моих ушах звенело. Руки дрожали. Щеки залились краской. Все тело зачесалось.

Вот оно. Железобетонное подтверждение того, что завтра, в середине дня, на Октианию прибудет

делегация горианцев. И они подпишут с нами договор о начале политических отношений. А потом

на Горру отправится наш посол. Событие века, значение которого просто невозможно

переоценить. Но откуда..? Со следующим ударом сердца до меня дошло, кто мог прислать

документ. Конечно, не Первый Советник, и никто из его помощников не посмел бы, да и не зачем

им было. Только один человек. Но для чего?

«Я буду что-то должна?» - уточнила я наугад, отправив сообщение на внутренний номер Сачча в

Темном доме. Этот номер не был ни для кого секретом, хотя его крайне редко набирали, по

крайней мере, те люди, которых я знала. Мало кто из наших решился бы побеспокоить этого

человека без веской причины – именно поэтому Сачч беззаботно раздавал свой номер абсолютно

всем.

«Не говори чепухи», - ответил он через минуту на мой вопрос. И я против воли улыбнулась.

Заметка давно была подготовлена, дрожащими руками я снова открыла файл, добавила

формулировки из документа, несколько раз проверила весь текст. А затем выслала статью и

договор на почту своего начальника.

Единственным моим желанием после этого стало скрыться. Понятно, статья выйдет быстро, и

когда ее опубликуют, мне будут звонить все. Прежде всего – пресс-служба с воплями и огромным

желанием получить документ вместе с головой того, кто слил бумагу. Не то, чтобы я не могла

вынести их криков, напротив, много лет назад я научилась получать истинное наслаждение в

такие моменты. Просто именно сейчас почему-то не хотелось этого слышать.

Мои руки, словно действуя самостоятельно, выключили компьютер, затем - телефон, бросили его

в сумку, навели полный порядок на столе напоследок. Уже через пару минут я поднялась из-за

стола и вышла в коридор, чтобы опрометью броситься к выходу из здания. Моя работа окончена.

Окончена. Я буду не я, если не возьму после такого отпуск на пару недель. Вот сейчас приеду

домой и куплю билеты на море и…

- Далеко бежим? – поинтересовался Сачч таким беззаботным тоном, так невзначай, словно

встретил меня у выхода случайно, а не поджидал там в засаде.

Вздрогнув всем телом, я подняла голову и неловко улыбнулась:

- Домой. А что, нельзя?

Предполагалось, что это прозвучит игриво, но вышло слегка затравленно. Я же взрослая девочка и

знаю, что ничего, никогда, никому не дается просто так. Тем более – такого рода эксклюзивы. Что

бы он там не писал в сообщении.

- Можно, - пожал плечами Сачч, глядя в сторону. Но я не двинулась с места, опустив голову.

Правила игры мне давно известны.

- Корра.

Его теплые пальцы неожиданно интимным жестом коснулись моего лица, приподнимая

подбородок. Наши глаза встретились, но в его взгляде, против ожиданий, я не нашла никакой

угрозы.

- Я приглашаю тебя пообедать со мной. Но я не настаиваю, - ровным голосом сказал он.

Мое глупое сердце ускорило ритм, когда я расслышала нотки нежности и бесконечного терпения в

его голосе. Он действительно готов был отпустить меня или просто ловко притворялся? Я не смогу

это выяснить, потому что у меня не хватит сил ему отказать. Просто не хочу отказывать. Да, я все

еще влюблена. Да, я идиотка, и это не лечится.

По дороге Сачч стал необычно разговорчивым, мягким, спокойным голосом рассказывая забавные

истории, которые приключались с ним на тренировках, в командировках – ничего неприятного, ничего настораживающего. Я искренне смеялась, наслаждаясь его мягким чувством юмора. Он

уверенно, но осторожно вел автомобиль, не пытаясь произвести впечатления, хотя уж он-то мог.