Страница 4 из 7
— Господи, что я делаю?..
Он засмеялся и махнул отражению рукой. Повесил зеркало обратно, натянул трусы и улегся на кровать. За окном светило солнце и пели птички. И ему никак не думалось, что сейчас, после разговора с отцом погибших девочек, он сможет уснуть. Но странная усталость, похожая на жирную кассиршу, навалилась на него всем телом и прижала к кровати. Он закрыл глаза и открыл их только ночью, оттого что одежда, сваленная кучей на полу, жужжала и вибрировала.
— Черт…
Он подскочил на ноги и принялся рыться в ней в поисках сотового.
Номер снова был неизвестным, но последние цифры показались Антону ужасно знакомыми, и он раскрыл мобильник.
— Да?
Это была какая-то женщина.
— Антон, это ты?
— Кто это?
— Ой, позовите, пожалуйста, Антона.
— Сейчас… — он зажал трубку ладонью и откашлялся. — Слушаю.
Женщина немного помолчала.
— Что у тебя с голосом, ты пил опять?
— Я спал.
— Пьяным сном? Ладно, это твои дела. Ты прости, что я ночью, думала, ты, как обычно, пишешь что-нибудь…
Эту женщину Антон знал: голос, как и последние цифры ее мобильника, были ему знакомы. Но он упорно не мог вспомнить, кто она такая и как ее зовут.
— Что стряслось? — он протер пальцами липкие от сна глаза.
— Просто хотела узнать, как у тебя дела. Все-таки мы не чужие друг другу.
«И эта туда же,» — подумал Антон, присаживаясь на кровать.
— У меня все отлично, спасибо. Работаю…
Женщина снова молчала.
— Я бы поговорил…
— Да что с тобой такое?! — вдруг крикнула она. — Я тебе поражаюсь! Тебе что, совсем не интересно, как живут твои дети?!
Теперь он вспомнил — этот голос принадлежал его бывшей жене, которая ушла от него к чертовому блондину-адвокатишке. Именно так она кричала в тот день, когда съезжала из его квартиры. Он стоял пьяный в проеме двери и с идиотской улыбкой подсчитывал коробки с ее вещами, которые таскали грузчики.
«Так что же ты меня не зовешь?» — зло подумалось ему.
— Интересно. Но я сейчас в командировке.
— Зайдешь к нам, как вернешься?
— Да, я обещаю.
— Девочки будут рады.
Она соврала. Он давно уже был для них чужим человеком.
— Я куплю подарки…
— Не надо подарков. Приди хотя бы сам…
— Хорошо. Мне нужно идти.
— Конечно. Пока.
— Пока.
Он положил телефон рядом на кровать и до рассвета просидел в одной позе, не сдвинувшись с места.
Петя заехал за ним рано, на провонявшем бензином полицейском УАЗике, с пыльным салоном и грязными стеклами. Эти машины в народе ласково окрестили «бобиками» из-за их «комфортности» при езде и схожести передка с бульдожьей мордой. Сидения в таких машинах всегда напоминали Антону спортивных козлов из советских спортзалов, на которых махали ногами гимнасты-комсомольцы. И, когда «бобик» набрал ход, Антон почувствовал себя одним из них.
Пока они ехали по пустынным улицам, он рассказал Пете о бункерах в лесу. Сказал, что там может прятаться тот, кого они ищут.
— Да ты с ума сошел?! — воскликнул опер. Он постоянно переключал ручку скоростей, отчего УАЗ кряхтел и дергался. — Эти бункеры ядовиты, как черт знает что! Военные оставили в них тонны разной химии, когда развалился Союз. Там все опечатано и герметично, никто бы не смог туда пробраться… а уж тем более спрятаться. Не из-за того, что военные часто проверяют те места, нет. Из-за того, что выжить там попросту невозможно.
— А если кому-то все-таки удалось?
Петя засмеялся:
— Не верю я в этот бред.
Они подъехали к КПП, и Евгений Петров махнул солдатам рукой. Полосатый шлагбаум, похожий на цаплю, медленно поднялся вверх.
— А если у него есть защитный костюм, к примеру? — предположил Антон, вглядываясь в одинаковые лица солдат. — Может быть, он придумал что-то еще… Но ведь это так логично — спрятаться там, где тебя не будут искать.
— Даже если это и так — твоей логики слишком мало, чтобы военные начали эту… облаву, так ты сказал? Солдаты не верят ни в Бога, ни в черта, когда на службе, — УАЗ прополз под шлагбаумом и Петя снова дернул ручку скоростей, поддав газу: — Они тебя не послушают.
— Но ты ведь сам сказал, что кто-то здесь мне доверяет.
— Сказал, и что дальше? Ты узнал, что за связь между твоей статьей и предсмертной запиской? Вспомнил хоть что-нибудь?
Антон мотнул головой:
— Нет, но…
— Вот то-то и оно, что нет. Так что не лезь на рожон, многие и так считают, что ты водишь всех за нос. Накропай статейку, так чтобы не полетели головы, и уезжай домой. А расследование оставь нам. Не журналистское это дело — рыться в дерьме. Я тебе так скажу.
Антон зло покрутил ручку окна, опустив скрипучее стекло.
«Вот значит как вы со мной?! — бешено подумал он. — Нашли гребаного шестерку-писаку, который все замажет?! Хрена лысого!»
УАЗ бросало по ухабистой дороге, и из-под жестких колес летели брызги грязи. Они черными стрелами улетали в подступивший со всех сторон лес, орошая каплями худые сосны.
— Да ты не обижайся, — сказал Петя. — Для тебя же самого так будет лучше. Кстати, твой фотик на заднем сидении, я так и не понял, где там фотки хранятся. Мудреный какой-то…
«Или ты тупой, — Антон перегнулся через сидушку и подтащил фотоаппарат за лямку. — И зачем вообще ты рылся в моем фотоаппарате, пиздюк?!»
Все делалось очень легко. Нужно было просто перевести рычажок из режима съемки в режим просмотра папок. Снимков было немного, в основном, красивые лесные пейзажи. Была пара фотографий двух улыбчивых девочек, стоявших в нарядных платьях перед новогодней елкой. На некоторых снимках перед камерой красовался какой-то мужик с бутылкой водки. Он отплясывал у дымящегося мангала дикие танцы, задирая ноги выше головы, и то и дело лыбился в объектив.
— Кто это? — спросил опер. Антон заметил, что он косится на фотоаппарат.
— Не знаю.
— На нем твоя куртка.
И действительно, на бесноватом мужике была точно такая же джинсовая куртка, как на Антоне.
«Такая же, — подумал он. — Но не моя».
— Джинса была в моде…
— Не слышал. Я за модой не гонюсь, знаешь ли, — Петя вгляделся в лобовое стекло. — О, вон она, милая. Слушай, ну какая красавица… Твоя? Личная?
Впереди, в нескольких сотнях метров, чернел силуэт увязшей в грязи «Ауди».
— Моя. Личная.
— Сейчас чуток проедем, и я тебя высажу, а сам жопой развернусь. Вытащим твою девочку на раз! Трос у меня длинный, а там дальше глина, боюсь сам увязнуть.
— Хорошо.
— Ну, тогда давай вперед, — хохотнул Петя.
Это, и правда, была глина. Она скользила и извивалась, словно змея, пытаясь сбросить Антона в грязь, пока он пробирался к обочине. Позади с гневным ревом «бобик» пытался развернуться между двумя колеями, выбрасывая из-под колес мощные струи.
Антон покачал головой, повесил фотоаппарат на шею и двинулся к увязшей машине.
За прошедшие дни «Ауди» опустилась в грязь по самый номерной знак, который располагался чуть ниже передних фар, сразу под четырьмя кольцами — известным брендом немецкого производителя. Окна автомобиля покрылись испариной, и мелкие капли, сбегая по мутным стеклам, оставляли на них кривые прозрачные дорожки.
Антон немного постоял, размышляя о том, стоит ли подворачивать брюки, но потом плюнул и зашагал к машине так, утопая в липком месиве до половины колена. Чавкающая грязь засасывала ноги, и он постоянно смотрел вниз, боясь потерять туфли, которые теперь по своей форме больше напоминали ему глиняные горшки.
Пока он пробирался к автомобилю, Петя сумел развернуться и УАЗик, раскачиваясь в стороны, потихоньку начал пятиться к размякшему участку дороги.
— Чертов сукин сын… — прошипел Антон, дергая дверцу «Ауди». Но та лишь чуточку поддалась, насмерть застряв в желтом месиве. Он попытался втиснуть руку в тонкую щель, но прищемил пальцы, разодрав их до крови, и со злостью принялся пинать дверцу, оставляя на ней грязные вмятины.
— Моя машина, моя куртка, моя статья…чтоб вы все сдохли от зависти!