Последний

На третью ночь город сиял сотнями магических огоньков, представая в невиданном для гостей и старожилов свете. Тогда же к выезду прибыла сотня гвардейцев с серебряными стрелками на рукавах, а на улицах замелькали лениво поглядывающие по сторонам носители малиновых мундиров. 'Для поддержания и обеспечения'.

Утром четвертого дня жителям главной улицы Герстена было велено оставаться дома. Выстроившиеся живым коридором, по стойке 'смирно' гвардейцы приветствовали Горного Хозяина. Стуча рессорами по улицам неторопливо катился синевато-стальной экипаж, совершенно невообразимой конструкции.

— Это, что рубины? — восхищенно спрашивали друг друга, жмущиеся в закутках и проулках герстенцы, вставшие пораньше, чтобы посмотреть на приезд Владыки. На дверцах в самом деле поблескивало что-то похожее. За главным экипажем тянулись еще два поменьше.

— Интересно, они так и проделали весь путь? — недоуменно спросил один из 'малиновых' своего товарища. — Не проще ли было через Бездну?

— Не дури. У Хозяина, говорят, свои пути имеются. Не хуже чем в Преисподней. Ими и пользовались…

— А купол, купол-то какой чуешь? Аж коленки дрожат!

Магическая энергия исходящая от кареты в самом деле была настолько огромна, что свободно растекаясь окрест вызывала у присутствующих выраженное ощущение своего ничтожества и желание поскорее склонить голову.

Кареты беспрепятственно проехали по главной улице и пересекли площадь (откровенно говоря единственное приличное место в Герстене), встав у широкого проулка, где располагались дома городской элиты. Последние встречали Владыку низко перегнувшись в тучных станах, тем самым живо напоминая откормленную отару. Первыми, невозмутимо потеснив горожан были выскочившие из задних карет охранники. Угольного цвета одежды, заставили переглянуться видавших виды ветеранов. А стальной блеск плавно перетекающим по ним символов, вызвал завистливые взгляды малиновых. Личная охрана Горного Хозяина держалась независимо и очень высокомерно. Несколько томительных минут они разглядывали собравшихся людей, с показательным безразличием определяя возможную угрозу. Их глаза острее любого шила прошивали толпу и проникали, кажется даже за закрытые ставни окон. Малиновые мундиры чувствовали резкие, выставляемые напоказ уколы чужой магии неторопливо исследующей ближайшие районы. За это время лицо градоначальника Герстена, согнувшегося в особенно неприличной позе, приобрело бурячно-красный оттенок, добавляя особенного драматизма застывшему на нем подобострастию.

— От кого они так берегутся? — снова не утерпел молодой маг. Его видавший виды товарищ снисходительно усмехнулся уголком рта.

— Ни от кого. Кто в своем уме нападет на Владыку? Это ритуал. И они просто показывают нам наше место.

Их речь была очень тихой, да и стояли они далеко от кареты. Но один из охранников тут же строго взглянул на мундиров и оба умолкли застыв на месте. А молодому надолго запомнилось насмешливое выражение лица слуги Горного Хозяина, как бы говорящее 'ну да, а вы что против?'

Наконец досмотр был окончен. Один из охранников покачивающейся походкой подошел к главной карете и тактичным стуком дал понять что можно выходить. Люди затаили дыхание. Первым на выходе показался огромный воин, с комплекцией атлета. Он был весь увешан оружием, не забыв даже трофейную секиру. За ним выбрался низенький толстенький человечек с длинной черной бородой. И только потом на брусчатку опустилась массивная нога в золотой остроносой туфле. Горный Хозяин тяжело и с достоинством выбрался на свет.

Местные жители, да и большинство гвардейцев ошеломленно смотрели на никогда не виданного Владыку. На того, кому по слухам принадлежали все земные богатства Оси, и реки расплавленного золота текущего в недрах гор. Того, кому служили все архитекторы и купцы. Того кто не нуждался в храмах ибо все города земные возводились с его разрешения, а значит были его храмами. Того, кому посвящали свои жилища абсолютно все жители Оси (внося при этом немалую плату Его слугам).

Горный Хозяин был велик ростом. Даже огромен. Его верный охранитель, доставал макушкой Владыке лишь до плеча, а обычные люди и вовсе смотрели в живот. На его плечах висела тяжелая шуба из белого с золотым меха, придававшая Владыке сходство с утесом. Суровый, точно высеченный из камня лик с мощной квадратной челюстью и маленькими запрятавшимися глубоко под бровями глазами повернулся к горожанам. Владыка медленно с достоинством поднял вверх руку приветствуя Герстен и толпа взорвалась радостными воплями, будя тех кто еще спал в своих пастелях.

— Ва-ва-ваше… мы рады… — пропищал градоправитель, совершенно раздавленный как габаритами так и мощью исходящей от монументальной фигуры. Горный Хозяин не удостоил человечишку и взглядом. Запахнулся в шубу, точно ему было прохладно и потопал к раскрытым дверям городской ратуши. Рядом смешно семенил коротышка и шагал чуть позади главный охранник. На его диковатом лице с коротко остриженной бородкой, кажущемся воплощением необузданной страсти проступала загадочная ухмылка каждый раз стоило громиле посмотреть на робко удерживающих строй гвардейцев.

— Это Вирдлейн Удагар, — не удержавшись теперь уже сам зашептал старый малиновый маг, своему юному товарищу. — Тот еще тип. Говорят на его счету за две сотни жизней. Говорят так же, что нет такого преступления, которого Вирдлейн не совершил.

— А чего ж он тогда делает в свите у Владыки? — поразился молодой. — Чего ж его не осудят?

— Э-э-э, малый. Плохо ты жизнь знаешь. Вирдлейн кроме прочего убил больше двух десятков синих мундиров. Он привселюдно насмехался над законами Оси и называл их служителей выродками. Но Вирдлейна приметил сам Хозяин и забрал к себе, сделав недосягаемым для любых законов. Видишь как улыбается? Надо думать ему нравиться, что сослуживцы тех кого он унижал и убивал, теперь смирненько стоят да салютуют, готовые по его команде хоть на стену лезть.

И старый маг замолчал, давая молодому самому налюбоваться на самодовольство с которым шел, поигрывая телом главный охранник Горного Хозяина. Люди, не слышавшие тихого разговора сотрудников СМБ радостно восхваляли Владыку и его присных, просили благословения и метали в воздух шапки.

— И что теперь? — услыхал пожилой маг, странно изменившийся голос парня. Словно бы его молодой коллега успел примерить все сказанное на себя и затаил в сердце злость. 'Напрасно, если так, — подумал он прежде чем ответить. — Злость не лучший помощник. Особенно если она не может быть утолена'.

Глава седьмая

РАСПРАВА

— Теперь все в сборе. Сегодня будет выдающийся денек.

Где скрываются самые страшные тайны? Фантазия рисует образ кожаного тома, со стершимся тиснением в виде щербатого черепа и пропахшими древностью чернилами. Логика подсказывает — на самом видном месте, о котором никто не догадается. Записка, вложенная в 'особенную' раму зеркала, что встречает гостя у входа. Или крылатое выражение оставленное как наставление потомкам в виде подписи к портрету.

Однако жизнь не соглашается с такими камерными условиями. Она, диктует свои законы, согласно которым самые страшные тайны хранятся только в памяти мертвеца. И лучше, если его подверженная тлению плоть полностью уничтожена, так чтобы не стать достоянием дотошного знатока черного искусства.

Но иногда даже память мертвеца не может служить достаточно надежным хранилищем. Иногда достаточно лишь части воспоминаний, открытых словно истина с вороха выдранных из толстой книги страниц, чтобы вернуть истории актуальность. И пробелы в этих воспоминаниях, до боли напоминая залитые кровью покойника участки на смятых листах, обещают вылиться в красные реки.

Один в собственном царстве ужаса и кошмара, окруженный лишь видениями да беспрестанно играющими в догонялки троллями, Дрейк сидел у подножия пыточного кресла, снова и снова перерывая впечатанные в разум воспоминания. Перед ним лежала разодранная на листы тетрадь, украденная шустрым слугой-заложником. Демон делал на листах пометки, затем снова возвращался к ним перечитывая содержимое, морщился и комкая швырял прочь. Под улюлюканье троллей смятая бумага вспыхивала и моментально сгорала.