Пути судьбы

— Нет уж, сиди, где сидишь! Похоже, все равно у нас нет никакого выбора. Ну-ка, Луми, поройся еще разок в своем мешке, может, найдется что-нибудь подходящее? Хотя, с другой стороны, что за вещица из твоих припасов поможет нам переплыть через море?

— Переплыть через море… Погоди, погоди… Соня, у тебя не рыжая, а золотая голова! Кажется, мы спасены! Ох, как качает лодку! Сейчас я их достану, и тогда… — И мальчик принялся копаться в своей суме. На этот раз он довольно быстро нашел то, что искал, и с радостным возгласом вытащил маленький мешочек, уже знакомый Соне.

— Что?! Сушеные лягушки?! — Соня чуть не задохнулась от внезапного приступа смеха. Нет, определенно этот колдун-недоучка совсем спятил, если рассчитывает переплыть море с помощью каких-то дохлых тварей!

— Ты лучше поищи что-либо другое, а зелененьких оставь на потом! — съязвила девушка, изо всех сил вцепившись в весла и стараясь направить лодку так, чтобы она не зачерпнула бортом, — Или ищи, или хватай черпак, а то мы скоро пойдем ко дну!

Не вытерпев, девушка одной рукой прижала рукояти весел к груди, а другой попыталась дотянуться до черпака. Луми же, бережно достав из мешочка своих драгоценных лягушек, по одной снимал их с тонкого шнура, подносил к губам и что-то тихонько приговаривал. Соню передернуло от отвращения, и она, стараясь не смотреть в его сторону, принялась неловко вычерпывать воду.

Лодка беспомощно плясала на волнах, предоставленная самой себе, а девушка продолжала с трудом орудовать черпаком. Луми же, словно забавляясь, одну за другой бросал лягушек в волны.

— Да хватит тебе! — закричала Соня, потеряв терпение.

В раздражении она была готова запустить в мальчишку черпаком, но вдруг почувствовала: весла, до этого свободно болтавшиеся по волнам, наткнулись на что-то твердое. Лодка заходила ходуном, и девушке показалось, что поднявшиеся из глубины морские чудовища сейчас разнесут ее в щепки. Вода вокруг кипела и бурлила, и время от времени то справа, то слева мелькали желто-зеленые спины каких-то тварей. Соня покрепче вцепилось в борта и завопила:

— Луми! Ну, сделай же что-нибудь! Смотри, они вдребезги разнесут лодку! Мы погибнем! Ты, колдун, вспомни подходящее заклинание, или эти нергальи отродья нас сожрут! О-о-о, какие жуткие морды!

Как и Соня, крепко ухватившись за края лодчонки, Луми, вытаращив глаза, смотрел на выплывающих из глубины страшилищ… Но, вглядевшись получше, он, забыв об осторожности, вдруг вскочил на ноги и заорал диким голосом, нелепо размахивая руками:

— Нет, не погибнем! Мы не утонем, Рыжая, и они не собираются нас есть! Вот это да! Я и не думал, что так здорово получится! И не смотри на меня так, я не сошел с ума. Это же лягушки, мои милые, хорошие сушеные лягушечки!!!

Он приплясывал, окатывая девушку солеными брызгами, и Соня с удивлением заметила, что их лодка больше не качается, грозя перевернуться: она словно села на мель, и мелью этой оказались зеленовато-пятнистые спины громадных чудовищ с уродливыми пучеглазыми мордами… Конечно, это были лягушки, но какие громадные! Каждая из них — размером не меньше быка, и все они окружили лодку плотным кольцом, неся ее вперед на своих скользких спинах. В этот миг они показались Соне самым прекрасным; что только может быть на свете, и, не в силах сдержать радость, она тоже вскочила на ноги и запрыгала по щиколотку в воде:

— Луми, ты настоящий колдун! Ого-го, чудные, прекрасные замечательные твари! Смотри, смотри, как они быстро плывут! И волна им нипочем! О, Луми, я до конца своих дней буду любить и уважать лягушек, особенно сушеных!

— Да, Рыжая, да, я знал, что они нам понадобятся! Но только теперь вижу, на что зеленые способны! А-а-ах, как здорово, мы все-таки переплывем это море! Рыжая, кинь-ка мне черпак, я сейчас выберу воду! Эгей, лягушечки, вперед, вперед!

Он схватил черпак и, все еще смеясь от счастья, стал с бешеной скоростью работать им. Соня тем временем сложила вдоль бортов ненужные теперь весла и перебралась на нос, чтобы смотреть вперед, туда, куда уходила светлая полоска.

Ветер крепчал. Темные тучи заволокли все небо, и было трудно понять — день это или уже приближается ночь. Съежившись на влажных досках, Соня чувствовала себя такой одинокой, затерянной песчинкой посреди разбушевавшегося моря, и только чудовищные лягушки, невозмутимо плывущие вперед, казались крошечным безопасным островком среди хаоса накатывающих морских валов.

Ослепительно сверкнула молния, и тут же небесным обвалом загрохотал гром. Черные облака неслись совсем низко, почти задевая пенные гребни высоких волн, и Соня решила, что через пару мгновений хлынет дождь. Ей уже было все равно — она и так давно промокла от летящих отовсюду брызг, и только одна мысль испуганной птицей билась в сознании: хоть бы их странные помощники не подвели, хоть бы выдержали напор стихии…

Молнии сверкающими змеями с шипением обрушивались с небес в бушующие воды, оглушительные удары грома раздавались один за другим, но Соня, с детства не боявшаяся грозы, сидела на дне лодки, крепко вцепившись в доску сиденья, и не отрываясь смотрела вперед. Сейчас, в призрачном свете молний, она, наконец, заметила то, что давно уже почувствовало ее тело: и суденышко, зажатое спинами исполинских, лягушек, совсем не. являлось игрушкой бури: волны плясали вокруг, окатывая людей тучами брызг, но там, где двигались огромные зеленоватые твари, вода словно успокаивалась, не мешая продвижению вперед.

За спиной Сони раздался крик, едва различимый в грохоте волн и свисте ветра. «Луми! — вдруг испугалась девушка. — С ним что-то случилось!» Она резко повернулась и с тревогой взглянула на корму, ожидая самого худшего. Но нет, мальчишка, крепко держась одной рукой за качающийся борт, что-то кричал ей, показывая свободной рукой влево. Соня взглянула туда, но сначала ничего не рассмотрела. А Луми все вопил, размахивая рукой, и не сводил круглых от ужаса глаз с пенистых волн.

— Смотри-и-и! — донеслось до Сони сквозь рев бури. — Там ко-о-онь, водяно-о-ой ко-онь!!!

Действительно, среди пляшущих валов мелькало что-то серебристое, но Соня никак не могла разглядеть, что же это такое. Может, мальчишке с перепугу померещилось? А если нет, то все напрасно, и нелегкое путешествие, и его колдовство… Сердце на миг сжалось от мысли, что вот как глупо им придется погибнуть, ничего так и не узнав. Но в следующий миг она, наконец увидела то, на что показывал Луми, и вскрикнула, не в силах сдержать изумления:

— Всемогущие Боги! Кто это?! Луми, кто это?!

Мальчик не расслышал ни слова, но, похоже, понял ее вопрос, он что-то прокричал ей в ответ, а что — Соня не разобрала. Она только махнула рукой и отвернулась от спутника, уставившись на фигуру, мелькавшую среди воды.

Это была женщина, восседавшая верхом на чудовищном коне. Ее ослепительно-белое, словно высеченное из алебастра тело, едва прикрытое короткой синеватой туникой, сияло, испуская вокруг себя неяркий серебристый свет. Стройные сильные ноги уверенно сжимали чешуйчатые бока огромного водяного жеребца, который, не обращая внимания на высокие волны, легко удерживался на поверхности, загребая могучими красными плавниками, заменявшими ему передние ноги, и взмахами сильного хвоста направляя свой бег.

Соня привстала в лодке, не в силах оторвать глаз от прекрасной всадницы. Ничего более величественного ей не приходилось встречать за всю свою жизнь. Что-то невразумительное кричал на корме Луми, но Соня не вслушивалась в его слова, поглощенная и зачарованная чудесным видением.

Зеленые, как водоросли, волосы женщины развевались на ветру, бледные губы торжествующе улыбались, правая рука сжимала золотой жезл с большим зеленым камнем на конце. Всадница нетерпеливо толкнула коленями своего скакуна, и тот заржал, резко взмахнув плавниками. От этого мощного звука, способного заглушить добрую сотню трубачей, содрогнулся их крошечный плавучий островок, созданный чарами колдуна-недоучки.

Сам Луми, в ужасе прикрыв голову руками, повалился на дно лодки, ожидая скорой смерти, но Соня, глядя прямо перед собой, неожиданно рассмеялась: ни капли страха не осталось в ее сердце! Если смерть — то пусть будет смерть! В этот миг Соня встретилась глазами с той, которая несла им гибель, и девушка с изумлением увидела в них не угрозу, а мягкость и дружелюбие.