Пути судьбы

Морта больше не глядела на Повелительниц Стихий, ее взгляд был прикован к небольшой черной чаше, стоявшей посреди возвышения. Она была сделана из обсидиана в форме человеческого черепа. Тусклые багрово-красные рубины, вставленные в искусно высеченные глазные впадины, не оживляли этого каменного лика смерти. А содержимое светилось тем же голубоватым светом, что и кристаллы, разбросанные по всей пещере.

Десять рук одновременно протянулись к чаше, и губы каждой из старух зашевелились, задавая вопрос. Пещера наполнилась тихими звуками, напоминающими то ли свист ветра в голых ветвях, то ли треск горящих сучьев, а то плеск прибрежной волны и шум каменной осыпи. Одни становились громче, другие затихали и вновь набирали силу, но вот все звуки умолкли, заглушенные торжествующим гудением огня. Чаша медленно повернулась на месте, и глаза, вспыхнув алыми искрами, остановились на Таре, Повелительнице Огня.

Она удовлетворенно вскрикнула и закружилась на месте, взметая песок и мелкие камни подолом сверкающего балахона. Мгновение — и она превратилась в ослепительно-белый огненный шар, рассыпающий во все стороны шипящие снопы искр. С треском и хохотом облетев вокруг пещеры, шар устремился вверх, в зияющую черноту, где неимоверно высоко сходились блестящие стены пещеры. В последний раз сверкнула белая искра, раздался отголосок хриплого смеха, и все стихло. Опять лишь нежные голубые блики, играли на гранях стен, и около возвышения безмолвно стояли четыре каменных столба…

Тропинка светлой змейкой убегала вперед, и не было в ней ничего особенного. Они шли уже довольно долго, рыжеволосая девушка и мальчик в серой холщовой рубахе. Горячий воздух дрожал и колыхался над серой потрескавшейся землей без единого кустика и травинки. Голая, мертвая равнина, и только извилистая нить тропы устремлялась вперед, к недостижимому горизонту.

— И долго мы еще будем брести по этой пустоши?! — спросила Соня, вглядываясь в бесконечную даль. — Идем, идем, и хоть бы какая-нибудь скала или засохшее дерево! Куда мы с тобой попали, ума не приложу! Я в таких местах сроду не бывала…

— Думаешь, я бывал? — ответил Луми, пытаясь улыбнуться пересохшими губами. — Но ведь мы сами выбрали этот путь, и раз Адзир-Кам сказал тебе, что там, — он махнул рукой в сторону, где сливались безжизненная земля и ослепительно синее небо, — там скрыты все ответы, значит, человеку по силам дойти туда! Отпей глоток из фляги, и тебе станет легче! И солнце уже не так высоко, наступит вечер, можно будет отдохнуть…

— На, глотни сначала ты, у тебя уже губы совсем потрескались. — Девушка протянула ему флягу с остатками воды. — Знала бы, сколько придется идти, прихватила бы всего побольше!

— Нет, Рыжая, это не так! — ответил Луми, заметно приободрился от глотка живительной влаги. — Белая Тропа — место непростое! Здесь все не так, как у нас, в мире людей. Гартах говорил…

— Опять Гартах! Я вижу, он много чего говорил, да ты вспоминаешь об этом изредка и совсем не тогда, когда требуется! Нет чтобы рассказать все, что знаешь, еще вчера ночью! Ну, опять нахмурился, ученик колдуна. А разве я не права? Так что на этот раз поведал Гартах?

Сердито глядя себе под ноги, Луми ответил:

— Ничего особенного… Просто — какого пути ждешь, такой и пройдешь. И еще: среди огня легко промочить ноги…

— Да-а, велеречив был у тебя учитель! Ну и что же за смысл в этих многомудрых изречениях? — Соне совсем не хотелось разговаривать, но она продолжала поддевать мальчишку, чтобы не раскиснуть самой. Если не разозлиться как следует здесь, в этой пышущей жаром пустыне, легко пасть духом. Она уже чувствовала легкий звон в ушах и противную дрожь в коленях.

— И ты бы поняла, если б дала себе труд подумать — чем больше возьмешь с собой припасов, тем дольше проходишь. А вот насчет… Эй, Рыжая, что ты там увидела? — воскликнул мальчик, всматриваясь, как и Соня, в колеблющуюся дымку над горизонтом.

— Мне показалось… нет, нет, не показалось! Там что-то виднеется, по-моему небольшой холм! Пошли быстрей, а то я тоже растрескаюсь, как эта земля!

Губы у девушки запеклись от жары, тонкая рубашка прилипла к потному телу, тяжелые мешки и лук оттягивали плечи, но мысль о том, что впереди их ждет островок тени, мгновенно придала ей сил. Она ускорила шаги, устремляясь к темному возвышению, уже отчетливо видневшемуся прямо перед ними.

— Это дом, Луми, клянусь Священной Ящерицей Востока, это настоящий дом! — вдруг вскричала Соня, приставив руку ко лбу и напряженно всматриваясь вдаль.

Мальчик недоверчиво покосился на нее:

— Дом?! Здесь?! Не может быть! Хотя что я говорю, тут может встретиться все что угодно! Только где ты видишь дом? Это просто куча камней, только очень большая!

— Были бы мы в Аренджуне или хотя бы в твоей мерзкой Хариффе, я поспорила бы с тобой на золотую монету или на пару тумаков, упрямый мальчишка! Ну-ка, давай, шевели ногами, и ты сам убедишься, что я права! Правда, кажется, дом без крыши…

Они некоторое время шли молча, не сводя глаз с темнеющей громадины, что вырастала перед ними, загородив тропу. Луми досадливо поморщился — Рыжая не ошиблась, это и впрямь дом, старый и с просевшей кровлей. Теперь было понятно, почему издали он казался грудой камней — огромные валуны окружали его со всех сторон, возвышаясь над ним и наваливаясь на стены. Тропа вела прямо к двери и обрывалась у порога.

— Значит, мы уже пришли? — удивленно присвистнула Соня. — Так это и есть пещера, о которой ты говорил?! Нет, чует мое сердце, что-то здесь не так! Надо обойти дом и посмотреть, что там сзади! — И девушка уже собралась было ступить на серую землю.

— Нет! He делай этого! С Тропы нельзя сходить, а то… — Луми запнулся, не зная, что сказать дальше.

— Ну, договаривай, почему нельзя! Ведь ты мой проводник и тебе все заранее известно! — Соня не на шутку разозлилась. Еще бы, мальчишка никак не мог вспомнить толком то, что слышал от колдуна. Вот и сейчас, девушка была уверена, что ничего вразумительного он не расскажет. Так оно и получилось.

— Можешь сердиться на меня сколько угодно, но я знаю лишь это: с Тропы нельзя сворачивать ни вправо, ни влево, и вернуться назад по ней тоже нельзя. И нам придется войти в этот дом, хотя пещерой его не назовешь… И он мне очень не нравится…

— Еще чего! Не нравится! — Соня пинком распахнула створку и, сжав в кулаке рукоять кинжала, осторожно заглянула внутрь. — Смотри, тут никого нет! Да не бойся ты, заходи, здесь даже спрятаться негде — одни голые стены!

Опасливо оглядываясь, они переступили порог. Косые лучи вечернего солнца, врываясь в пустые дыры окон, яркими пятнами лежали на грудах черепков и полу истлевшего мусора. Пахло пылью и еще чем-то отвратительно-тошнотворным.

— Похоже, где-то здесь гниет дохлая крыса, — сморщилась Соня, — но все равно хоть какие-то остатки крыши над головой, и не так жарко, как снаружи. Смотри, Луми, как странно — еще одна дверь, как раз напротив той, в которую мы вошли!

Луми тоже во все глаза смотрел на вторую дверь, такую добротную, с блестящей бронзовой ручкой. Среди грязи и запустения она, как будто только что сделанная умелым мастером, выглядела странно и даже пугающе. Мальчик подошел ближе, рассматривая странную резьбу в центре створки. Осторожно проводя пальцем по незатейливому орнаменту, он что-то еле слышно бормотал.

— Ну, что ты там шепчешь? Лучше давай открывай! Я уверена, тропа продолжается как раз за ее порогом! — И Соня, не церемонясь, оттолкнула мальчишку. Она сильно дернула за ручку — дверь не поддалась. Тогда девушка изо всех сил толкнула ее плечом, но та даже не дрогнула.

— Ну и местечко! Ладно, сейчас я хочу отдохнуть, но потом я все равно займусь этой проклятой дверью. Жаль, с этой стороны нет окон, мне бы очень хотелось взглянуть, что там дальше… Слушай, а что ты бормотал, ощупывая узор? — Теперь уже Соня заинтересовалась странным изображением на створке.

— Когда-то я видел нечто похожее, в свитках Гартаха, но ты знаешь, как я отношусь к колдовству… А сейчас пытаюсь вспомнить — и не могу. Венок из узких листьев тамариска означает нерушимый запор, это я точно знаю. И можешь хоть голову разбить об эту дверь — она не откроется. А вот это — переплетение трех кругов, что оно означает?! Нет, не помню… И какая здесь вонь! Погоди, сейчас будет лучше! — Луми отошел в сторону и стал торопливо рыться в своей суме: — Не то… Связка высушенных лягушек — пока не нужна, тьфу, опять этот острый крючок все время попадается под руку… Ну, где же она, не мог я забыть, точно ведь брал! А, наконец-то! — И мальчик вытащил с самого дна пучок сухой травы.