Пути судьбы

— А почему кузнец решил, что ты герцогский сын? — Сонино любопытство разгорелось, как сухая трава, ей не терпелось поскорее узнать все подробности.

— Я тебе уже говорил, что он стоял рядом и хорошо все разглядел. Расс никогда до того не видел, чтобы младенцев пеленали в парчовые, расшитые золотом покрывала, а на пальце незнакомого воина блестело кольцо с огромным сапфиром. Сбруя его коня была богато украшена чеканным серебром и самоцветами. Незнакомец пошел вслед за колдуном, и с тех пор его никто никогда больше не видел. А ребенок, то есть я, остался у Гартаха.

— Значит, ты ему вроде как приемный сын? — задумчиво проговорила девушка.

— Сын?! Не говори так! — гневно воскликнул Луми и даже вскочил на ноги. — Меня вскормила вдова-соседка, а его жена, мать Зарди, никогда не сказала мне доброго слова, только лупила, если я подходил слишком близко к ней или к ее обожаемому отпрыску. Сколько я себя помню, мне хотелось поскорее умереть, и только тогда, когда я узнал от Расса эту историю, мне захотелось жить. Жить, чтобы узнать!

Словно отзываясь на его возглас, костер ярко вспыхнул и, треща, рассыпался искрами. Лошадь испуганно всхрапнула и зазвенела уздечкой. Луми, ничего не замечая, подошел к валуну и уткнулся лбом в шершавую поверхность камня.

— Ну, ты узнаешь, и что дальше? Пойдешь искать своих родных?

— Да! Я так хочу их найти, что отправлюсь на встречу с ними хоть на край света! Подумать только, где-то у меня есть мать, отец, может быть, братья и сестры… Нет, Рыжая, мне теперь совсем не хочется умирать! — Луми повернулся к Соне и присел рядом с ней на корточки. — А если мне не суждено обрести семью, я знаешь что сделаю? Пойду искать страну Серебряных Вод! Я слышал о ней, когда Гартах разговаривал со своим сыном Зарди.

— Что это еще за страна Серебряных Вод? — недоверчиво спросила Соня, глядя на алую полоску восхода.

— Я подслушал совсем немного, но понял, что там нет старости и смерти, и еще в той земле нет горя. Оказывается не всем уготован путь на Серые Равнины, и я тоже хочу попасть в край Бессмертных! — его губы снова задрожали, но он сдержался, перехватив Сонин взгляд и сказал:

— Ты думаешь, что как только станет светло, мы и тронемся в путь? Нет. Нам нужно дождаться полудня. Вот солнце замрет над головой — тогда и пойдем. Время еще есть, поспи немного, а я посижу. Мне сегодня не до сна.

— Нет-нет, я тоже не хочу спать, расскажи лучше, далеко ли придется идти?

Но дремота сомкнула ее веки, и, прислонившись затылком к камню, Соня мгновенно уснула.

Она хотела было устроиться по удобнее, но почувствовала, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Открыв глаза, девушка увидела, что стоит на краю небольшой поляны. И не просто стоит, а крепко привязана к толстому дереву. Веревки больно впивались в кожу, глаза слезились от дыма. Где-то совсем рядом горели и рушились невысокие постройки. Вдруг послышалось громкое хлопанье множества крыльев, и над поляной закружилась стая отвратительных чудовищ. Их было много, не меньше десятка. Каждая тварь несла в когтях трепещущую жертву.

Девушке никогда не доводилось видеть ничего подобного этим существам: оскаленные львиные морды на жестких чешуйчатых телах, черные перепончатые крылья, длинные хвосты с острыми шипами и огромные когтистые лапы. Вопль ужаса застыл у Сони в горле, и она, не в силах отвести глаза от страшного зрелища, покрепче прижалась спиной к бугристой коре. А демоны, иначе нельзя было назвать этих тварей, тем временем принялись терзать свою добычу. Подгоняемое порывами ветра пламя подобралось ближе, с треском вспыхнули ветки над головой девушки. Задыхаясь от дыма, Соня все еще пыталась разглядеть: кого пожирают чудовища на поляне.

— Проснись! Проснись, скоро полдень! — послышался над самым ухом девушки знакомый голос.

Ужасная картина вдруг покрылась сеткой трещин, словно разбитое зеркало, осколки закрутило смерчем и понесло вверх, вместе с отчаянно сопротивляющейся Соней. Она пыталась ухватиться за траву, за ветки, но вихрь подхватил ее, закружил, а острые кусочки стекла впились в кожу, терзая тело тысячами ран.

— Да проснись же! — проревел ветер, и девушка камнем полетела вниз. Чья-то когтистая лапа вцепилась ей в плечо и нещадно трясла его, причиняя мучительную боль.

— Ну, что же это с тобой?! Соня, очнись! Рыжая, не покидай меня! — отчаянно звенел над ухом мальчишеский голос.

Соня открыла глаза, боясь снова увидеть перед собой хоровод сверкающих осколков, но вместо этого зажмурилась от яркого солнечного света. Ее плечо крепко сжимали сильные пальцы, а голос Луми — она стразу вспомнила, чей это голос! — продолжал настойчиво будить ее:

— Хвала богам, ты жива! Я уж испугался, что ты заснула навсегда! Ну, давай приходи в себя, вот тебе фляга, ополосни лицо водой — и пошли! Времени у нас мало. Если пропустим этот час — придется ждать до завтра!

— Чего придется ждать? — вяло переспросила Соня, отхлебывая прохладную влагу.

— Да ты что — запамятовала, куда идешь?! Белая Тропа Времени показывается только в полдень, совсем ненадолго, и вскоре исчезает до следующего дня!

— А-а-а, Белая Тропа! Конечно, помню. Я ничего не забыла… Но этот сон… Я перепутала его с явью, а эти осколки… Боги, они изрезали мне все руки и лицо.

Соня вытянула перед собой ладони, словно ожидая увидеть кровоточащие раны. Но кожа была по-прежнему чистой, и гладкой, только мышцы еще хранили слабое воспоминание о перенесенной боли.

Девушка встала и осмотрелась. Справа, совсем рядом, мирно светлела дорога к перевалу. Она терялась вдали, среди редких кустов и красноватых камней. Впереди темнели высокие отроги Карпашских гор, а слева тянулись небольшие скалистые гряды.

— Куда теперь? — спросила девушка, привычно седлая лошадь. Мальчик стоял рядом, глядя на нее с какой-то нерешительностью.

— Ну, что ты так смотришь? Пошли, сам же говорил, что нужно поторопиться! — И Соня, проверив подпругу, собралась вскочить на спину Подружке.

— Постой, постой! — Луми схватил ее за полу безрукавки. — На лошади туда нельзя!

— А ты откуда знаешь?! — недоверчиво спросила Соня. — Я кобылу здесь не оставлю! Кто сказал, что верхами нельзя?

— Гартах говорил… Он много чего знает о Белой Тропе, но обычно помалкивает. Только иногда на него находит — и он вдруг начинает выбалтывать свои секреты. И всегда самого главного, не договаривает. Даже Зарди, его родной сын, несколько раз попадал в переделки, пытаясь проверить то, о чем рассказывал колдун… Так и с Белой Тропой — мне известно только, что лошадь не может на нее ступить, а почему — этого я не знаю.

Соня зябко поежилась; Подружка, красавица Подружка, последняя память о доме, об отце, и вдруг ее придется бросить здесь, в диком краю, где жители враждебны, а горы кишат барсами…

— Так что же теперь делать?! Я не могу повернуть назад и не хочу лишиться кобылы! Ты не представляешь, как много она для меня значит! — в отчаянии воскликнула девушка, прижимаясь щекой к теплой лошадиной морде.

— Какая ты горячая, Рыжая Соня! Почти как твоя кобылка! — с улыбкой ответил Луми.

Его глаза смотрели на нее мягко и загадочно, лицо потеряло выражение детской наивности и простоты. Девушка с изумлением поняла — перед ней стоял не робкий вчерашний мальчишка, а совсем другой человек, очень молодой, но уже умудренный знанием, тем знанием, которое доступно очень и очень немногим.

— Ты, наверно, подумала ночью у костра: «И чего это он за мной потащился, будет только обузой!» Нет, я не буду тебе в тягость, а, может, в чем-нибудь даже смогу помочь. Один я бы ни за что не решился ступить на Белую Тропу. Но, когда увидел тебя там, в деревне, злую и лохматую, сразу понял: если ей удастся выбраться из переделки живой — мы пойдем вместе!

Пойдем-то пойдем, но моя лошадь… — неуверенно проговорила девушка, с сомнением глядя на странного попутчика. Пожалуй, хорошо, что он за ней увязался, но что будет с Подружкой?!

А мальчик тем временем снял притороченные к седлу мешки, лук и колчан со стрелами. Сложив все это в сторонке, он взялся было за поводья.