Убийца пришёл первым

А вот теперь оказывается, что в нашей компании по-прежнему полно любовных треугольников, и все они, как ни странно, завязаны вокруг Оливье! Линду я ещё мог понять, но Бенедикт?! Серьёзная, вдумчивая Бене, никогда не позволявшая себе ничего лишнего, и, сколько я её знал, всегда искренне любившая своего дурного Жозе. Да ещё за месяц до свадьбы…

Впрочем, поразмыслив немного, я пришёл к выводу, что Жозе просто-напросто выпил лишнего. Ревность нашего друга, отягчённая его латиноамериканским происхождением, давно уже стала притчей во языцех, свою Бенедикт он не ревновал разве что лишь к фонарным столбам; вот и сейчас, по всей видимости, ему что-то такое померещилось, и он тут же учинил будущей жене разборку, невольным свидетелем которой я стал.

Тем более, насколько я знал обоих, ссора эта была абсолютно не смертельна. Эти двое уже столько раз ругались и мирились, что скандалы для них, кажется, превратились в некое подобие спорта; какое-то время они, конечно, будут дуться друг на друга, а уже, возможно, завтра опять станут похожи на влюблённых голубков… Но всё-таки интересно, чёрт возьми, в чём же состоит притягательная сила Оливье, далеко не красавца, хоть и ударника известной рок-группы?..

Поток моих мыслей был прерван очередным появлением Лали, которая вообще имела обыкновение выскакивать как чёртик из табакерки.

— Себастьен, милый, ну сколько можно прятаться по углам? — капризно протянула она. — Сперва собрал нашу банду, можно сказать, со всего мира, а теперь скрываешься.

— Ну что ты, дорогая, — вздохнул я, поднимаясь во весь рост. — Всего-то и отлучился на пять минут, вытряхнуть эту гору окурков… Скажи спасибо Джоанне, она сегодня весь вечер дымит как паровоз.

— Ничего себе, пять минут! — возмутилась моя жена. — Да ты здесь уже добрых полчаса сидишь! Пошли, пошли, пошли…

И она буквально за руку утащила меня в комнату. Оказывается, танцы уже в массе своей закончились, и почти все снова собрались вокруг стола — доесть и допить то, что оставалось; не было только Линды — насколько я мог видеть в приоткрытую дверь, она самозабвенно танцевала в одиночестве в соседней комнате — под Шербурские зонтики, кажется. После того, что рассказала мне моя дорогая жёнушка, воспринимать это я мог только в одном ключе — Линда страдает.

Самому Оливье до этого, казалось, дела никакого не было, а может, он и вправду ничего не замечал. Наш Рок Вуазин, как обозвала его Лали, с весёлой улыбкой болтал о чём-то с Мануэлой, и, судя по обрывкам фраз, доносившихся до меня — о своих очередных гастролях.

Жозе и Бенедикт, как и следовало ожидать, обретались в разных углах комнаты — он мрачно развалился на стуле, сунув нос в бокал, а она как ни в чём не бывало беседовала о чём-то с Элен, оживлённо жестикулируя — по моему мнению, даже слишком оживлённо для той хладнокровной, слегка флегматичной бретонки, какой она была. И ещё мне показалось, что наша Бене действительно то и дело украдкой кидает взгляды в сторону Оливье.

Так как моя задумчивость, похоже, совершенно не вязалась у Лали с ощущением праздника, она всунула мне в руки бокал и звонко, хотя и несколько заплетающимся языком, провозгласила тост:

— Милые мои, я так рада, что все вы сегодня у нас в гостях! Предлагаю выпить за то, чтобы мы встречались как можно чаще, чтобы все наши мечты сбывались и… и…

На этом месте моя жена явно утеряла нить и, обречённо махнув рукой, под общий смех потянулась со всеми чокаться. Тут-то Кристиан, о котором мы неосмотрительно забыли, и выкинул фокус.

— Чтобы все наши мечты сбывались! — пьяно передразнил он Лали и с грохотом поднялся из-за стола, где тихонечко сидел всё это время. — Кажется, они уже сбылись у всех, кроме меня… а особенно у одного типа, который оказался удачливее других.

— Кристиан, ты что несёшь? — изумился Николя, и в его глазах мелькнула тревога. — У какого ещё типа?

— Вот у этого, — мрачно заявил Кристиан и, описав рукой широкий полукруг, ткнул пальцем в недоумевающего Оливье. — Занял моё место в группе, а теперь расписывает всем, каким крутым музыкантом он стал.

Девушки в панике смотрели на Кристиана, даже встревоженная Линда выглянула из соседней комнаты, а Оливье дружелюбно пожал плечами:

— Извини, Кристиан, но ты-то знаешь, что это не так. Да и все это знают.

— Кто — все? — Кри-Кри еле держался на ногах, но настроен был решительно. — Ты про это сборище предателей, которые вот так вот просто взяли и выбросили меня за борт?.. Вам всем на меня наплевать… Тоже мне, друзья, называется…

— Прекрати немедленно! — срывающимся голосом крикнула побледневшая то ли от злости, то ли от испуга Мануэла и в отчаянии топнула ногой. — Как тебе не стыдно?!

— Мне? — нарочито удивился Кристиан и мотнул головой. — А почему мне должно быть стыдно, дорогая сестрёнка? Разве я не прав? Разве они все, и ты в том числе, не предатели? А особенно этот, который добился всего за мой счёт!..

Николя быстро шагнул к нему и положил руку на плечо, чтобы успокоить, но Кристиан резким движением вывернулся, едва не упав при этом, и продолжал свои пьяные обличения:

— Ну давайте, давайте, смотрите на меня! Я стал таким благодаря вам, так что можете гордиться… Все меня бросили, а теперь рассуждают о дружбе…

Судя по всему, он становился совершенно неуправляемым, и сейчас было уже невозможно напомнить и растолковать ему, что на самом-то деле всё было совсем по-другому — Кристиан сам поставил крест на своей жизни и на нашей дружбе: сперва подсел на наркотики, а затем и вовсе исчез из нашей компании после той некрасивой истории с Линдой. И Оливье тут, конечно, был совсем ни при чём — он за ударную установку-то сел только тогда, когда стало окончательно ясно, что Кристиан больше не вернётся. А уж сколько пришлось при этом пережить бедной Джоанне — одному Богу известно.

Впрочем, я понимал, отчего Кристиан так взбесился. Слушая бесконечные рассказы Оливье и накачиваясь вином, он весь вечер думал об одном и том же — на месте этого преуспевающего музыканта мог быть он сам. Ездить по всему миру, выходить на сцену под рёв толпы, купаться в лучах славы — в былые времена Кри-Кри мог мечтать об этом часами. Лали была права, подумал я — зря я его пригласил. Точнее, зря свёл их вместе.

Оливье же решил, что коль из-за него заварилась эта каша, ему и успокаивать Кристиана. Обогнув стол, он подошёл к нему и примиряюще начал:

— Послушай, дружище…

Договорить он не успел, потому что Кристиан совершенно неожиданно схватил со стола нож и с криком: Убью! набросился на Оливье. Это было настолько невероятно, что в первую секунду все мы оцепенели, и дело вполне могло закончиться трагедией — если бы не Жозе, который в последний момент успел перехватить руку Кристиана и сильным толчком отбросить его назад. Сгоряча Жозе хотел съездить ему по физиономии, но Кристиан внезапно выронил нож и расплакался.

— Простите меня… Простите… — бессвязно бормотал он, размазывая по щекам пьяные слёзы. — Я не знаю… Я не хотел…

— Господи Иисусе, да он, наверное, до белой горячки допился! — сдавленно охнула Мануэла и испуганно прикрыла рот рукой, а Лали послала мне столь яростный и уничтожающий взгляд, что я невольно поёжился.

Вечер, кажется, был безнадёжно испорчен, и веселиться дальше уже ни у кого не было желания.

— Давайте все баиньки, — мягко предложила порозовевшая от пережитого испуга Линда. — Завтра все проснёмся трезвые и хорошие, тогда и поговорим.

— Пожалуй, верно, — поддержала её Бенедикт, нервно передёрнув плечами. — У меня, честно говоря, душа ушла в пятки, когда Кристиан схватился за нож… Теперь мне нужен только бокал вина, чтобы успокоить нервы, и мягкая подушка.

Лали тем временем приблизилась ко мне сзади и зашипела в самое ухо:

— А этого пьяного придурка уведи с глаз долой, пока он ещё чего-нибудь не натворил. Вдруг ему, к примеру, придёт в голову, что это я научила его ширяться?

— Не говори глупостей, — устало вздохнул я. — Жаль, конечно, что так получилось, но теперь Кристиан абсолютно безопасен. Посмотри, он же сейчас со стула упадёт.