Убийца пришёл первым

Как ни в чём не бывало я хлопнул нашего последнего гостя по плечу, словно в старые добрые времена:

— Ну, чего застрял в дверях? Давай, проходи, проходи…

Николя, как и всегда, оказался на высоте — с приветливой улыбкой он протянул Кристиану руку, словно и не было этих шести лет. Я же — быть может, нарочито громко — обратился ко всем присутствующим:

— Ну вот, теперь мы точно в сборе! Что я могу сказать — я искренне рад, что все вы нашли возможность навестить нас с Лали на Рождество, и это здорово, что мы наконец-то впервые за пять лет собрались все вместе. А теперь…

— Кончай речи толкать, дружище Себастьен! — бесцеремонно перебил меня Жозе, не обращая ни малейшего внимания на укоризненный взгляд, которым его одарила Бенедикт. — Я уже весь извёлся от голода, а к тому же присмотрел себе вон то крылышко и не хочу, чтобы его увели другие.

— Если бы только у тебя хватило терпения дослушать меня до конца! — рассмеялся я. — А теперь прошу всех к столу — вот что хотел я сказать.

— Не обращай внимания на это вечно голодное чудовище, — улыбнулась мне Бенедикт и легонько щёлкнула своего Жозе по носу. — Сытый он ещё хуже — сразу же начинает рассуждать о мировых проблемах и о том, что место женщины — на кухне. Пошли к столу, ненаглядный ты мой…

Последняя её реплика относилась, естественно, к Жозе, а я оглянулся на остальную нашу компанию, всё ещё торчавшую в холле. Николя и Элен уже о чём-то оживлённо беседовали с Кристианом, а тот — это было заметно даже от противоположной стены — не сводил глаз с Джоанны. Она, похоже, тоже чувствовала этот взгляд, но старательно делала вид, что ничего не замечает, хотя во всех её движениях появилась излишняя нервозность.

Воспользовавшись моментом, я поманил Лали пальцем и, когда она с невинной улыбочкой подошла ко мне, строгим голосом предупредил её:

— Вот что, милая моя, я тебя не первый год знаю — язык у тебя как бритва и порой к тому же бывает длинноват. Так что давай договоримся — никаких эксцессов, ладно?

— Ради Бога, — тут же надулась Лали. — Только помяни моё слово — ты ещё об этом пожалеешь.

— В другой раз, — отрезал я. — А теперь иди, зови всех к столу, ты же всё-таки хозяйка этого дома, как-никак.

Только теперь я украдкой перевёл дух — вроде бы всё прошло гладко, никто не намерен выяснять отношения и обсуждать события, случившиеся шесть лет назад. Кристиан вообще напоминал мне бочку с порохом — столько этот парень успел всего натворить; но что прошло, то прошло, и ни к чему сейчас ворошить ту грустную историю. В конце концов, ребёнок Линды так и не появился на свет, а всё остальное — лишь воспоминания.

Небольшая заминка возникла, когда мы рассаживались за столом — Кристиан опять несколько растерялся и явно не знал, куда себя деть, но эта проблема решилась просто — я махнул ему на стул рядом со мной, предназначавшийся для Николя, а тот, поняв меня с полуслова, охотно сместился на одно место вправо. Зато при таком раскладе напротив Кристиана очутилась Джоанна; глядя на этих двоих, слывших когда-то самой сумасшедшей парочкой в нашей компании, я никак не мог понять, какие чувства испытывают они от этой встречи.

На другом конце стола обосновались Жозе с Бенедикт и Линда с Мануэлой, которая, как это ни странно, вообще не проявила особых эмоций при виде своего пропащего кузена. Уже в который раз я поймал себя на мысли, что они абсолютно не похожи на брата и сестру, пусть даже и двоюродных. А ведь когда-то она его нежно любила… по крайней мере, так мне казалось.

Впрочем, отвлекаться на раздумья времени не было. На правах хозяина я открыл бутылку шампанского, и все дружно потянулись ко мне с бокалами.

— Ну что, первый тост — за встречу! — провозгласил я, поднимаясь со своего места. — Я уже говорил это и готов повторить ещё сколько угодно раз — я чертовски рад, что все мы здесь собрались сегодня в полном составе…

— Себ, да ты стал болтлив с годами! — весело закричал Жозе, перегибаясь через весь стол, чтобы чокнуться со мной. — Раньше ты не отличался склонностью к длинным тирадам.

— Это у него от долгого общения с Лали, — невозмутимо заметила Элен, но в её карих глазах сверкали лукавые искорки. — Говорят же, что со временем все супруги становятся похожи друг на друга…

Лали в ответ, дурачась, показала язык, совсем как та восемнадцатилетняя девчонка, какой я впервые встретил её; с мелодичным звоном сдвинув бокалы, мы осушили их до дна.

После этого все дружно накинулись на еду, и неудивительно — ни у кого из нас с утра маковой росинки во рту не было, за исключением разве что моей жены, которая — и в этом я нисколько не сомневался — наверняка перепробовала все блюда, готовившиеся под её чутким руководством. Но аппетит ей это совсем не испортило, и следующую фразу она произнесла с набитым ртом:

— Ну, милые мои, мне просто не терпится услышать, как вы жили без меня все эти годы!

— Одно могу сказать — спокойно! — под общий смех тут же отреагировала Мануэла. — Себастьена только жалко, ему-то приходится терпеть тебя ежедневно.

— Не пытайся опорочить мой брак, негодная! — гневно заявила Лали, под шумок придвигая поближе к себе блюдо с салатом. — И не делай вид, будто не скучала без моих выходок…

Да, похоже, в нашей компании ничего не изменилось, подумал я. И слава Богу. Мы всё так же беззлобно, по-дружески пикируемся, нам по-прежнему легко друг с другом и, кажется, ничего не изменилось от того, что каждый из нас выбрал свою дорогу в жизни. Даже Джоанна, несмотря на долгое пребывание в родном Техасе, нисколько не выпадает из компании; разве что акцент её чуть-чуть усилился, но французский она помнит всё так же хорошо.

Постепенно, по мере того, как пустели тарелки и бутылки, ужин переходил в следующую стадию — когда на каждом конце стола ведутся свои собственные разговоры и никто уже особо друг друга не слушает. Оливье, в частности, пустился в пространный и, честно говоря, несколько бестолковый рассказ о своих последних гастролях, Мануэла, насколько я мог слышать, тоже делилась своими впечатлениями от очередной поездки — куда-то на Балеарские острова, кажется; Элен с Джоанной увлечённо что-то обсуждали, причём экспрессивная американка махала руками что твой флюгер, а предусмотрительная Лали всякий раз отодвигала от неё подальше бокалы и бутылки.

Тревожил меня лишь Кристиан, который мрачнел с каждой выпитой рюмкой. Я пытался растормошить его, но он отделывался односложными ответами, а незаменимого в таких случаях Николя поблизости как раз не было — я даже и не заметил, когда он испарился из-за стола.

Впрочем, спустя ещё немного времени на месте уже не сидел никто — как это всегда в таких случаях бывает, начались бесконечные перемещения туда-сюда; кому-то пришло в голову потанцевать, и Лали врубила в соседней комнате магнитофон. Мне же, как радушному хозяину, приходилось мотаться по всему дому, общаясь со всеми понемногу, не выпускать при этом из вида Кристиана, да ещё периодически менять блюда на столе, потому что Лали нахально от этого самоустранилась, целиком и полностью отдавшись во власть музыки.

Лишь часам к одиннадцати, когда ужин как таковой уже завершился — то есть почти всё уже было съедено, а выпивка ещё оставалась, — я наконец-то позволил себе расслабиться, плеснул полный бокал бургундского и с удовольствием упал в кресло, вытянув гудящие ноги. Гостиная была пуста — похоже, Лали утянула всех на танцы; однако едва я успел закурить сигарету и подумать о том, что в общем-то, встреча старых друзей прошла на должном уровне, откуда-то возник раскрасневшийся, запарившийся Николя и плюхнулся на стоящий рядом диван.

— Твоя Лали всех уморит, — выдохнул он, тоже наливая себе вина. — Отыскала в своей фонотеке что-то новомодное, жутко ритмичное, и заставляет всех под это танцевать… Остальные ещё кое-как держатся, а я незаметно умотал.

— Ты же знаешь, моя милая всегда веселится на полную катушку! — засмеялся я. — Пускай они танцуют, а мы с тобой, старые, умудрённые опытом, спокойно посидим здесь и попьём вина. Кстати, как там Кристиан? Что-то мне не нравится, как на него действует алкоголь.