Волкогоновский Ленин (критический анализ книги Д. Волкогонова “Ленин”)

Да, по существу прав был Волкогонов, говоря и о пре­имуществах социалистического строя, и о пороках капи­тализма, и о коварности империалистической идеологи­ческой интервенции, и о необходимости проведения кро­потливой работы по идейной закалке советских людей. Но сам-то он зачастую вел ее догматически-навязчиво и елейно-приторно. И если ведущий политрук теперь по­вернул свой идеологический курс на 180°, по ветру бур­жуазной “демократии”, то вправе ли пенять на “нашу идеологическую зашоренность”, если кто же, как не он сам, тогда ее и создавал? Вот уж поистине уникальный случай, когда “унтер-офицерская вдова” действительно “сама себя высекла”.

Даже беглый обзор того, что страстно пропагандировал генерал-философ в разгар работы над книгой о Сталине, убедительно свидетельствует, что он являлся ярым при­верженцем социализма, правофланговым борьбы с буржу­азной идеологией, а затем и горячим сторонником горба­чевской перестройки. Примечательно в этом отношении ин­тервью Волкогонова, которое он дал в качестве делегата XIX партконференции КПСС, напечатанное в газете “Труд” 19 июня 1988 года: “Курс, который избран на апрельском Пленуме 1985 года, является жизненно необходимым... Цен­тральными пунктами обновления, а если точнее, ленин­ского Возрождения... представляются два: во-первых, ре­шительное экономическое оздоровление. Во-вторых, ши­рокая демократизация”.

С ортодоксальных большевистских позиций , несмотря на то, что так называемая “демократическая” печать уже яростно охаивала всю историю советского периода, созда­валась и книга “Триумф и трагедия”. “Не ленинизм “вино­ват” в феномене сталинизма,— горячо убеждал Дмитрий

Антонович читателей в 1989 году со страниц журнала “Ок­тябрь”.— Это антипод, сумевший ловко закамуфлироваться в марксистские одежды. Об этом мне хотелось с полной определенностью сказать, ибо все чаще раздаются голоса, пытающиеся генезис сталинизма усмотреть чуть ли не в “Коммунистическом манифесте”... Глубоко убежден, что проживи Ленин ёще хотя бы пять-десять лет, многое ста­ло развиваться бы совершенно по-иному. Это не абсолю­тизация роли личности, а тех сил, которые держали в умах и руках великую идею”1. Что верно, то верно.

Но идея-идеей, а Дмитрий Антонович никогда не забы­вал об устройстве личных дел. Весной 1988 года, когда появилась реальная перспектива увольнения в запас в связи со своим 60-летием и ухудшением состояния здоровья, он, используя высокое служебное положение, проводит пере­селение родителей жены из Инзы Ульяновской области в Москву. Нашел он время и для защиты в Академии обще­ственных наук при ЦК КПСС диссертации “Сталинизм: сущность, генезис и эволюция” и, заполучив диплом док­тора исторических наук, переходит из ГлавПУРа на долж­ность начальника Института военной истории. В этом весь­ма престижном “теплом местечке” можно было состоять на воинской службе до глубокой старости и продолжать пользоваться большими привилегиями (квартирами, дача­ми, загранкомандировками, элитными санаториями и пр.). А то обстоятельство, что сам-то он, новый начальник Ин­ститута, был дилетантом в военной истории и, следова­тельно, не имел морального права руководить научно-ис­следовательской работой высокопрофессиональных исто­риков, генерал-полковника вовсе не смущало.

Судя же по дальнейшему ходу событий, Дмитрий Ан­тонович отдавал предпочтение не военной истории, а об­щественно-политической деятельности, которой он цели­ком и поглощен уже в 1989 году, во время борьбы за депу­татский мандат в Верховный Совет СССР. Вступив в нее как коммунист, всецело разделявший решения XXVIII съезда КПСС, он проиграл выборы, ибо в моде стали пар­тократы, которые успели напялить на себя “демократиче­ские” одежды и крикливо критиковали созданную ими же административно-командную систему.

Поражение на выборах для 62-летнего генерал-полков- ника со слабым здоровьем, но выслужившего военную пен­сию, обеспечивающую в старости относительный доста­ток, — отнюдь не трагедия. Но тщеславного Дмитрия Ан­тоновича беспокоило нечто другое. Если раньше столичные издательства ежегодно выдавали на гора его брошюры и книги о духовном богатстве и доблестях советских воинов, директивные трактаты о борьбе с буржуазной идеологией и ревизионизмом, то теперь их не возьмется тиражиро­вать даже издательство “Знание”. Не спасал пошатнув­шееся положение дважды доктора наук и сочиненный им обличительный политический портрет Сталина, так как в нем по-прежнему утверждалось, что суд над Иосифом Вис­сарионовичем “кощунственно превращать в суд над Лени­ным, как это порой пытаются ныне делать, ибо он не от­ветственен перед нами за дело, которое могло быть выпол­нено несколькими поколениями”.

И в какой-то момент глубоких раздумий на Дмитрия Антоновича снизошло озарение: можно не только остаться на плаву, но даже укрепить свои позиции на политиче­ском Олимпе, стоит только переметнуться в стан “демо­кратов”. Для начала он внес такие новые штрихи в свою биографию, как расстрел отца в конце 1930-х годов и соб­ственное освобождение с поста заместителя начальника ГлавПУРа чуть ли не по политическим мотивам. Одновре­менно Волкогонов подключился к атакам межрегиональ­ной депутатской группы на горбачевскую перестройку, к требованиям от союзных “верхов” “конкретных достиже­ний, которые почувствовал бы народ”[7].

С явно популистской программой включился он в пред­выборную борьбу за место в Верховном Совете РСФСР по Оренбургскому территориально-национальному округу и, при поддержке “демократов”, заполучил-таки депутатский мандат, а потом и пост заместителя председателя Совета национальностей российского парламента. Однако перспек­тива постоянно восседать в президиуме и повседневно за­ниматься конкретным делом не очень-то устраивала Дмит­рия Антоновича и он, считая себя уже “художником” пе­ра, покинул почетное кресло, заделавшись одним из лиде­ров “Левого центра”. В новом качестве он усилил нападки на М. Горбачева, в огород которого камешки уже не бросал только ленивый: у Президента СССР нет, мол, новых идей, да и к рынку он должен был повести страну еще года два- три назад и т. п. Не представляли новизны и его требова­ния о необходимости преобразования КПСС в партию со­циал-демократического толка и коренной реорганизации политорганов в Вооруженных Силах.

Между делом Дмитрий Антонович по очень смешной цене приватизировал прекрасную государственную дачу в престижном пригороде столицы, подписывал контракты на издание за рубежом книги о Сталине. Эти дела, естествен­но, тоже были замечены вездесущими журналистами. Один из них писал в “Советской России” 5 июня 1991 года: “За­мечательно, что один из лидеров “Левого центра” — исто­рик, писатель, публицист (а теперь и советник председа­теля по вопросам обороны и безопасности) Д. А. Волкого­нов издает свою книгу в Великобритании, но... почему на ее презентацию с 28 февраля по 6 марта он должен был отправиться в страну туманного Альбиона за государст­венный счет?”. В этой же стране Дмитрий Антонович пред­почел сделать себе операцию по удалению опухоли.

Депутатские дела не только не мешали генерал-философу-историку заниматься литературным творчеством, а, наоборот, придали ему второе дыхание: весной 1990 года он, не завершив еще книги о Л. Д. Троцком, заявляет о своем желании “взяться за книгу о Ленине”. И, словно мно­гоопытный предприниматель, во время выступления в Ле­нинградском концертном зале интригующе пояснил, поче­му именно о Владимире Ильиче: “До сих пор у нас не было о нем честной книги”.

Много шума из ничего

Когда зимой 1991 года в печати появилось сообщение, что Д. Волкогонов принялся за книгу о Ленине, ибо, мол, до сих пор о нем не было “честной книги”, я тогда же расце­нил это заявление как недостойное для доктора философ­ских наук. Ведь у новоявленного историка, именующего се­бя и философом, и художником-портретистом, не имелось никаких оснований для столь уничижительной оценки про­изведений о Ленине, принадлежавших перу Н. Крупской,А. Луначарского, М. Горького, В. Маяковского, Э. Казаке­вича, Б. Полевого, Е. Драбкиной, В. Чикина, Б. Яковлева и многих других публицистов, писателей и ученых.

7

Октябрь, 1989, № 10, с. 121, 122.

Октябрь, 1989, N° 10, с. 122.