Сладкая, как мед

— Развратной? — Он замер, не успев завязать пояс на халате. — Ты считаешь себя развратной?

— А разве это не так?

В ответ он расхохотался.

Сара смотрела на него в недоумении. Она почувствовала слабый укол обиды.

А герцог вернулся к кровати, ласково поцеловал ее в лоб и сказал:

— Дорогая, только, пожалуйста, не вздумай ничего в себе менять!

Он все еще смеялся, когда вышел из спальни.

Глава 18

Макс в нетерпении мерил шагами библиотеку. Он ждал герцога, который опаздывал самым непонятным образом. Было условленно, что в девять часов они отправятся осматривать поместье и фермы, но пробило уже половину десятого, а Энтони так и не появился.

Без десяти десять Макс раздраженно осведомился у слуг, спускался ли герцог к завтраку.

Ему ответили, что его светлость только что вошел в малую столовую.

Макс выскочил из библиотеки и поспешил туда, где сам успел позавтракать еще полтора часа назад.

Он обнаружил за столом обоих супругов. Герцогиня кушала горячие булочки, а герцог с аппетитом опустошал блюдо с яичницей.

Оба как ни в чем не бывало посмотрели на секретаря.

— А, Макс! — приветствовал его Энтони. — Позавтракай с нами!

— Спасибо, Энтони, — сердито буркнул он, — но я уже давно позавтракал. Или ты забыл, что мы еще вчера сговорились с утра объехать поместье?

— Господи я и правда забыл! — Герцог наградил друга своей особенной улыбкой, от которой у Макса все сладко замерло в груди. — Прости меня, дружище! Я и сам не думая, что так устану после вчерашней поездки.

Однако наметанный взгляд Макса сразу определил истинную причину опоздания. Секретарь отлично знал, отчего у герцога так предательски припухают веки, и с горечью подумал, что удостоился его внимания лишь после того, как герцог вволю натешился с этой серой мышью.

— Приказать подать лошадей через полчаса? — раздраженно спросил он.

— Нет, — заявил Энтони. — Я передумал! Сейчас мы с женой отправимся на прогулку по крепостным стенам. А объехать поместье успеем и днем!

— Отлично, — процедил Макс с напускным спокойствием, стараясь не подать виду, что его руки непроизвольно сжимаются в кулаки. — Тогда я буду в библиотеке. Пошлешь за мной, если пожелаешь.

Он уже двигался к двери, когда услышал краем уха:

— Со стен открывается потрясающий вид на море! Ты наверняка сочтешь его достойным полотна.

— Как только ты покончишь со своим обжорством, мы сможем отправиться туда и увидеть все своими глазами! — промолвила герцогиня с мягкой укоризной.

— Я и сам не пойму, с чего это так проголодался! — весело встряхнул головой герцог, поддев на вилку изрядный кусок яичницы.

Это было уж слишком. Интимные нотки в голосе его друга ударили Макса по самому уязвимому месту. Макс еще ни разу в жизни не слышал, чтобы герцог разговаривал с кем-нибудь таким тоном.

Его голова резко вскинулась кверху, а ноздри угрожающе раздулись — как у дикого зверя, почуявшего опасность.

После завтрака герцог повел молодую жену к северной стене, чтобы подняться по лестнице на древние укрепления. Вырубленные в стене ступеньки были такими узкими, что Энтони пришлось пропустить Сару вперед.

— Так я успею поймать тебя, если ты споткнешься, — серьезно предупредил он.

Она ответила ему задорной гримаской, приподняла подол и в два счета оказалась на стене.

Перед ней открылась серая громада морских волн, увенчанных коронами белой пены. Как завороженная, с широко раскрытыми глазами Сара приблизилась к внешнему краю мощной пятнадцатифутовой стены, не отрывая взгляда от безбрежной дали.

Под ее ногами седые волны с грохотом обрушивались на отвесный обрыв не меньше сотни футов высотой. Резкий ветер растрепал ее прическу; чайки с пронзительными криками кувыркались в потоках воздуха над головой. Это была грозная, но прекрасная картина.

— Ну, что скажешь? — прозвучал над ухом бархатный голос.

Сара снова окинула взором серые валы с седыми шапками, пронзительно синее небо и белоснежных чаек и лишь покачала головой — у нее не было слов.

Герцог ласково обнял ее за плечи и привлек к себе, не мешая любоваться пейзажем, который она непременно захочет написать.

Макс извелся в одиночестве в библиотеке, пока наконец не получил долгожданное приглашение от Энтони. Он помчался на конюшню, но оказалось, что там уже ждут и Лоренс с Патриком.

Секретарь испытал ни с чем не сравнимое отчаяние. Он надеялся, что во время поездки Энтони будет целиком в его распоряжении, и вовсе не собирался делить его общество с двумя деревенскими олухами, называвшими себя его братьями.

— Я пригласил сопровождать нас лорда Лоренса и лорда Патрика, — надменно игнорируя сердитую мину Макса, сообщил герцог. — Судя по всему, лорд Лоренс выполнял обязанности управляющего гораздо усерднее, чем старина Уильяме.

— Очень хорошо, — буркнул Макс, но не выдержал и взорвался, когда конюх подвел ему каракового жеребца, на котором обычно ездил герцог. — Что же ты делаешь? — рявкнул он на конюха, но Энтони перебил его:

— Сегодня ты поедешь на Сэме!

— А ты, Энтони? — опешил Макс.

— На Родриго, — последовал небрежный ответ.

— На Родриго?! — Макс не знал, что и подумать.

— Боюсь, что у нас не найдется для вас лишней лошади, мистер Скотт, — пояснил Патрик.

— Но ведь Родриго предназначен для скачек, это не рабочая скотина! — возмущенно обратился к герцогу Макс. Каким бы превосходным наездником ни был Энтони, Макс и думать не смел о том, чтобы рисковать чистокровным скакуном на непривычных сельских дорогах.

— Да ничего с ним не сделается! — небрежно заявил Энтони, после чего секретарь счел за благо воздержаться от дальнейших споров.

Лоренсу подвели мосластого гнедого жеребца, а Патрику — еще крепкого, но давно поседевшего от старости пони. Вся герцогская свита вскочила в седла без происшествий, но в тот момент, когда сам Энтони хотел усесться верхом, Родриго шарахнулся от конюха, тащившего по проходу ведро воды, и взвился на дыбы, пугая беспомощного парня молотившими воздух острыми подкованными копытами.

Энтони успел вдеть ногу только в одно стремя, но это не помешало ему с легкостью удержаться в седле и с небрежным смехом похлопать по атласной шее не в меру расходившегося жеребца.

Родриго недовольно мотнул головой, но успокоился.

Уже на выезде из конюшни герцог заметил:

— Первым делом позабочусь о том, чтобы купить хороших лошадей.

— Мой приятель хочет продать отличного рысака! — заметно оживился Лоренс.

Далее средний брат пустился в подробное и, как полагал Макс, чрезвычайно занудное описание достоинств этого коня. Он так и не научился интересоваться конскими статями, хотя сам служил в кавалерии.

Однако герцог отнесся к речам Лоренса с дружеским вниманием, и весь путь через парк до границ ближних ферм компания вынуждена была внимать разглагольствованиям о каком-то никчемном жеребце.

Макс, которому отлично была известна придирчивость Энтони во всем, что касалось конских родословных, готов был поспорить, что герцог и смотреть не станет на эту несчастную конягу, столь милую сердцу Лоренса. Но секретарь понимал, почему Энтони с таким терпением выслушивает занудные речи среднего брата. Он старается завоевать его доверие и расположение.

Скотт раздраженно думал о том, что его друг ведет себя чересчур покладисто — недостаток, в котором он обвинял Энтони множество раз. И с чего это герцог вообразил, будто может расположить к себе кого угодно?

Площадь земельных угодий, имевших отношение к поместью Чевиот, оказалась весьма обширной, однако фермы находились в довольно плачевном состоянии — в точности как предупреждал Лоренс.

Хотя теперь, конечно, благодаря мистеру Паттерсону Энтони больше не испытывал затруднений с финансовыми вложениями.

Все арендаторы встречали лорда Лоренса с неизменной приветливостью и радушием. Так что под конец Максу стало казаться, что Лоренс похитил у Энтони роль, на которую имел право лишь хозяин поместья.