Сделка

— Я знал, что Роджер отчаянно нуждается в деньгах и что в случае смерти Никки завещанные мальчику деньги вполне могут перейти к нему. Но чем дольше я думал об этом, тем меньше подозревал Роджера.

— Большое спасибо, дорогой кузен, — иронически отозвался тот.

Пристально глядя на него, Ральф негромко пояснил:

— Потому что, во-первых, нет никакой гарантии, что ты унаследуешь Девейн-Холл, а во-вторых, если все-таки унаследуешь, то появится возможность поправить свои дела и без этих двадцати тысяч фунтов, ради которых нужно убить ни в чем не повинного ребенка.

Я тоже не сводила глаз с лица Роджера, и мне не казались такими уж убедительными выводы Ральфа.

Он снова сцепил пальцы рук, лежащих на столе, и отвернулся от своего кузена, — Сколько бы я ни рассуждал, — проговорил он, — все равно не мог отбросить мысль, что угроза жизни Никки лежит в завещанном ему наследстве. И только после того, как съездил в Суссекс, начал понимать истинные причины, по которым жизнь мальчика подвергается опасности.

Я замерла… Он не сделает этого! Ведь он обещал мне сохранить тайну рождения Никки. Зачем открывать ее и портить мальчику жизнь?.. О, почему я раньше не уехала отсюда? Для чего вообще поселилась здесь?..

Ральф не смотрел на меня, когда продолжил:

— Думаю, никто из нас после оглашения завещания Джорджа не сомневался в том, что Никки его сын. Вряд ли кузен мог оставить двадцать тысяч фунтов мальчику, которого случайно встретил на улице или в парке.

Рука Джинни уже не сжимала мое запястье, она даже не смотрела на меня. Зато взоры Роджера, Гарриет и ее отца обжигали мне кожу.

— Итак, мы все полагали, — повторил Ральф, — что Джордж был отцом Никки, а Гейл Сандерс его матерью. И вот тут мы все ошибались.

«Никогда, никогда я не прощу тебе такого предательства! — лихорадочно стучало у меня в голове. — Все… все кончено…»

И тут Ральф поднял голову и встретил мой ненавидящий взгляд. Он не отвел глаз и сказал то, что как громом поразило всех находящихся в комнате, в том числе и меня.

Он сказал:

— Матерью Никки была не Гейл, а ее родная сестра Дебора, с которой Джордж Мелвилл состоял в законном браке.

— Что? — пробормотала я, думая, что ослышалась.

Он мрачно кивнул.

— Да, он был ее законным супругом. Тот документ, о котором вы, Гейл, случайно услышали из уст некоего Уикема, — не что иное, как свидетельство об их браке. Уикем намеревался продать его Коулу, а тот очень хотел купить… Человек, сидящий рядом со мной… — Ральф указал на незнакомца, — служит приходским священником в Хоутоне, селении, где у Джорджа небольшой дом. Там в феврале 1809 года, Гейл, ваша сестра Дебора обвенчалась с моим кузеном Джорджем.

— Это вранье! — крикнул Коул.

— Этого не может быть! — взвизгнула Гарриет. — Мы с Джорджем поженились в июле того же года!

И снова наступила полная тишина, в которой все, каждый по-своему, старались понять и осмыслить сказанное Ральфом.

Выходит, стучало у меня в мозгу, брак Джорджа и Деборы законный, а Джорджа и Гарриет — нет, и, значит…

— Боже, — проговорила я дрожащим голосом, обращаясь только к Ральфу, — получается, Никки — законный сын Джорджа? Так?

— Да, — ответил он, — законный сын и наследник.

— Боже, — повторила я.

Ничего больше я произнести не могла.

— Ну и где же эта счастливица, сестрица нашей Гейл? — раздался резкий голос Роджера. — Ты знаешь, Ральф?

— Она умерла, — ответил тот. — Гейл воспитывает Никки со дня его рождения.

— Очень трогательные слова вы говорите, милорд, — прервал очередное молчание Коул. — Но где доказательства? У вас они есть?.. А раз нет свидетельства о браке, нет и самого брака. Разве не так?

— В самом деле, Ральф, — сказала Джинни, — где подтверждение твоих слов? И откуда вообще взялись все эти сведения?

— Мистер Слейтер, — обратился Ральф к молодому человеку, прибывшему несколько часов назад из Лондона, — не будете ли вы любезны рассказать о том, что сумели обнаружить в Хоутоне?

— Охотно, милорд, — ответил тот. Оглядев спокойным взглядом всех присутствующих, он продолжал:

— Я выявил, что из книги регистрации браков, находящейся в хоутонской церкви, была вырвана целая страница… Та страница, где записаны браки за январь, февраль и март 1809 года. Когда я спросил об этом у присутствующего здесь мистера Уикема… — он кивнул на бледного мужчину с нервным лицом, — тот сказал, что она выпала из переплета и куда-то потерялась. — Мистер Слейтер строго поджал губы. — Однако переплет регистрационной книги — я внимательно осмотрел его — в полной сохранности, и совершенно ясно, что страница из нее просто вырвана…

Меня не столько поразили его слова о вырванной странице, сколько фамилия мужчины, на которого указал Слейтер: Уикем… Я уже дважды видела человека с такой фамилией, и он ни в малейшей степени не был похож на сидящего напротив меня священника. Что все это значит?.. Какое странное совпадение!

— Папа! — раздался резкий голос Гарриет. — О чем говорит этот человек? Я ничего не понимаю!

— Все это не имеет к тебе никакого отношения, дочка, — ответил Коул. — Пусть говорят что хотят.

— Коул совершенно прав, — поддержал его Роджер, возможно, первый и единственный раз в жизни. — Пропала какая-то страница из церковно-приходской книги… Ну и что это доказывает? Сплошные домыслы!

И тут заговорил бледный мужчина, которого назвали Уикемом, на щеках у него появился легкий румянец.

— Его сиятельство лорд Сэйвил сказал чистую правду, леди и джентльмены. Девять лет назад в церковь, где я служу, пришел мистер Джордж Мелвилл и попросил обвенчать его с девушкой, но так, чтобы не привлечь внимания своего отца. Поскольку и жениху, и невесте было больше двадцати одного года и поскольку у семьи мистера Мелвилла имелась собственность в нашем приходе, а следовательно, он сам мог считаться нашим прихожанином, я не видел причины отказать ему.

— Готов спорить, — процедил сквозь зубы Роджер, — дело не обошлось без приличного куша, попавшего к вам в карман.

Лицо священника стало почти багровым. Он приоткрыл рот, как рыба, выброшенная на берег, но его опередил Ральф.