Сделка

В самой спальне обстановка была тяжелее, солиднее — мебель, стены, балдахин над кроватью, драпировки, вышитые золотом, серебром и жемчугом. Джинни успела сказать, что им более двухсот лет.

Я не могла избавиться от мысли, что эти комнаты принадлежали женщине, с которой жил Ральф, что ее присутствие, ее дух чувствуются здесь и сейчас. Здесь он любил ее… И как уверяет Джон Мелвилл, не перестает любить и ныне.

Снова я вспоминала ее портрет: гладкие темные волосы, зеленые глаза, стройная высокая шея, благородство и изысканность в каждой черточке лица.

Мне было больно думать, что Ральф до сих пор любит ее, не может не любить. Я хотела, чтобы его любовь принадлежала мне…

Наклонившись к Никки, я с облегчением увидела, что он крепко спит, дыхание ровное и спокойное. В течение дня я постоянно наблюдала за сыном и заметила, как на его щеках постепенно появляется румянец, а глаза становятся живее и выразительнее.

Вошла горничная, и снова я, чтобы не нарушать традиций дома, не отказалась от ее помощи при переодевании, хотя чувствовала себя при этом неловко. Откажись я совсем от ее услуг, она, чего доброго, могла подумать, что я страдаю какой-нибудь ужасной кожной болезнью или скрываю, что у меня деревянная нога.

Облачившись в длинную белую рубашку, я опустилась на подушки огромной кровати рядом с Никки, прислушиваясь к его дыханию. Однако не могла не думать о том, что совсем недалеко, за той дверью, Ральф, быть может, в эту минуту тоже ложится в постель. Думает ли он обо мне, как еще недавно думал о своей жене, лежавшей на этой кровати и ожидавшей его каждую ночь?

Я постаралась запретить себе подобные мысли — они недостойны, неподобающи. И доставляют мне лишь страдания. Зачем мучиться тем, что несбыточно… неосуществимо?

Никки тихо лежал рядом, я протянула руку и коснулась его плеча, чтобы напомнить себе, что я все та же Абигейл Сандерс, а не какая-то иная женщина, хотя и нахожусь в непривычном для себя месте, в необычной обстановке, лежу на диковинной кровати…

Не знаю, сколько прошло времени до той минуты, когда произошло то, что, я верила и надеялась, должно произойти, — открылась внутренняя дверь и на пороге появился Ральф со свечой в руке. Неслышно ступая в толстых чулках, он подошел к постели, взглянул на Никки.

— Спит спокойно?

— Да, спал уже, когда я пришла. Ему значительно лучше, благодарение Богу.

— Думаю, его можно оставить одного на какое-то время.

— Не знаю. Когда я уходила в течение сегодняшнего дня, с ним всегда кто-нибудь оставался. Я боюсь, Ральф. Боюсь после того, что случилось… Этот мост… Смерть Скуирта… Что, если кто-то действительно хочет причинить ему вред?

Вместо ответа Ральф молча направился в гардеробную, и я услышала, как там щелкнул замок двери, ведущей в коридор. Вернувшись в спальню, он сделал то же самое с дверью в гардеробную.

— Теперь войти сюда можно только через мою комнату, — сказал он. — Никки вне опасности.

Это звучало убедительно.

Откинув одеяло, я спустила ноги на ковер, устилавший пол.

— Гейл, — прошептал Ральф, наклоняясь ко мне и ставя свечу на столик.

Его руки уже обхватили мою талию, я почувствовала, что поднимаюсь в воздух, и обняла его за шею. Наши губы встретились, мы целовали друг друга так жадно, словно встретились после долгой и томительной разлуки.

— Гейл, — повторил он, и звук его голоса был похож на стон.

Ральф по-прежнему крепко прижимал меня к себе, мои ноги болтались в воздухе, он начал медленно двигаться к двери в свою комнату. Но потом остановился, подхватил меня под колени и, высоко подняв, стремительно, словно жертву похищения, понес к себе в спальню, где было почти темно — горела всего одна свеча.

Положив свою добычу на постель, Ральф некоторое время молча смотрел на меня, потом сказал, одновременно снимая с себя рубашку и слегка задыхаясь:

— У тебя прелестное ночное одеяние, но без него ты еще прекраснее. Не решишься ли снять его сейчас?

Мне тоже не хватало воздуха, но все же я сумела ответить:

— Да, я сделаю это.

Что и выполнила без всякого стеснения, напрочь забыв о правилах приличия.

Ральф, освободившийся от одежды, уже был рядом со мной в постели. Его руки обнимали меня, ласкали, касаясь тех мест, прикосновение к которым было мне особенно приятно. Я отвечала, целуя его губы, шею, гладя мускулистую спину и грудь, пропуская сквозь пальцы золотистые волосы.

Его губы задержались на моей груди, я замерла, тело непроизвольно выгнулось, жар пробежал по нему от сосков до лона, которое уже призывало, ждало его пришествия.

И он пришел. Я ощутила его присутствие, его движения. Сначала они были медленными, осторожными, легкими, потом становились быстрее, увереннее, сильнее. А затем наступил всплеск, взрыв эмоций, и я уже не понимала, где я, на каком небе и что со мной…

Откинувшись на бок, он продолжал сжимать меня в объятиях, а я прятала лицо в ямке на его плече.

Я чувствовала себя в такой безопасности рядом с ним, такой защищенной.

Это ощущение вызвало в моей памяти то, что и не уходило из нее: происшествие с Никки. Мне захотелось убедиться, что с ним все в порядке.

— Ральф, — сказала я. — Я иду к Никки. Я должна…

Он не стал спорить, поднялся с постели и подал мне ночную рубашку. Сам тоже накинул халат, и мы вдвоем пошли к Никки.

Мой сын спал на спине, закинув руку за голову. Волосы упали на лоб, ресницы под светом свечи отбрасывали на щеки длинные тени. Мое сердце защемило от любви. И от беспокойства.

— То, что случилось вчера, — проговорила я, повернувшись к Ральфу, — было случайностью? Так ли это? Скажи мне прямо, прошу тебя.

Ральф повел меня ближе к окну, чтобы наши голоса не потревожили Никки, и там заговорил. Но не сразу.

— По правде сказать, не знаю, что и думать, хотя размышляю об этом постоянно. Я доверяю Джону, он доверяет работникам, которые следят за мостом. Также я доверяю конюхам — они не могли накормить вашего пони ядовитой травой… И в то же время подозрения не оставляют меня. Я стараюсь отбросить их, мне стыдно перед самим собой. Ничего подобного еще не случалось в Сэйвил-Касле.

Я тотчас представила, что случилось бы, если бы Сэйвил проехал на несколько дюймов дальше по тому злополучному мосту… Что бы произошло, если бы Никки ударился головой чуть сильнее?.. Нет!..