Страница 13 из 54
71
можно весьма легко разоблачить, что, впрочем, и было с негодованием сделано, но, увы, слишком поздно: ложь просуществовала полдня, необходимые агентам адвокатов для сбора последних подписей, — и 31 декабря, в день, назначенный для ассамблеи, ответ их комитета стал ответом третьего сословия города.
Ассамблея состоялась, но обсуждения не было: ответы цехов были все подписаны, и их депутатам оставалось лишь положить их на стол, проходя мимо него один за другим вслед за депутатом от адвокатов, на глазах у пораженных дворян: еще раз их обвели вокруг пальца, увильнув от обсуждения, которого они добивались; еще раз адвокаты оказались между ними и корпорациями. 27-го обсуждение было невозможным, потому что у депутатов не было полномочий; 31-го оно было бесполезным: их ответ уже был составлен. О дворянах вынесли решение, не выслушав их. Их предложения, конечно, были вполне представлены и обсуждены в третьем сословии, но не в их присутствии, умышленно искаженные и фальсифицированные их противниками, а их собственные ассамблеи сгодились лишь для того, чтобы констатировать свое поражение.
Отчаявшись завоевать корпорации, дворяне унижаются до того, чтобы испросить у торжествующих адвокатов их условия: Дигуан пишет Морелле, председателю комитета, предлагая заключить соглашение и прося о проведении конференций. Ответ Морелле замечательно логичен, корректен и для тех, кто знает подоплеку дела, беспощадно ироничен: ответ, пишет он Дигуану, получил одобрение цехов. Поэтому он не должен «рассматриваться как произведение одних только адвокатов»: его
72
подписало третье сословие, и только оно, собравшись всем составом, может его изменить. Комитет даже не имеет права собирать для этого адвокатское сословие. Невозможно более жестоко насмеяться над поверженным врагом. Возмущенных дворян наконец прорвало, и они доставляют себе хотя бы удовольствие высказать адвокатам все, что о них думают. «Те из корпораций, — пишет Дигуан Морелле, — которые ссылаются на адвокатское сословие, знают, что именно господа адвокаты решают, быть или не быть союзу дворянства с третьим сословием, и что если из предложений дворянства не выйдет ничего хорошего, то в этом будут виновны члены сословия адвокатов, которые склонили целое сословие к отказу. Что к тому же г.г. дворяне спрашивают мнения именно адвокатского корпуса, с тем чтобы добиться соглашения цехов и корпораций; и в том случае, если они не захотят сегодня же вечером дать их ультиматум и велеть их депутатам перестать, г.г. дворяне заявляют им, что они решили протестовать против всего, что может пойти во вред порядку и общественному благу»[23].
Парламентарии не смогли не то что убедить третье сословие, но даже выступить перед ним. Они попытались, по крайней мере, перед тем как разойтись, встряхнуть оцепеневшее правительство и открыть ему глаза. Граф де Гиш и маркиз де Леви были отправлены в Версаль с протестом против упразднения сословий[24]. Но король на все их усилия смотрел
73
глазами своего интенданта Амело, смертельного врага дижонского парламента со времен дела больших бальяжей[25]. Г-н де ла Тур дю Пен-Гуверне, комендант провинции, об аресте которого несколько месяцев назад издал постановление тот же самый парламент, не служил им лучше. Их предупреждения не достигли цели. 5 января они учредили постоянный комитет в Дижоне и расстались, пав духом.
IV
Едва одержав верх над парламентским дворянством, дижонские адвокаты были приятно удивлены, увидев, что их успех подтвержден самим королем. 1 января появилось знаменитое решение Совета от 27 декабря 1788 г.: король, вопреки всеобщим ожиданиям, вопреки мнению нотаблей, разрешил удвоить представительство третьего сословия. Этот безумный поступок поверг в недоумение всех, у кого
74
еще оставалась доля здравого смысла и проницательности: к чему удваивать голоса третьему сословию, если ему отказывали в поголовном голосовании? И как в этом отказать после такой уступки, когда отмахнулись от двух единственных причин того отказа — от уважения к законам и от решения нотаблей? Этот неожиданный подарок партия революционеров получила благодаря личным стараниям г-на Неккера. Вновь, на этот раз Неккер, открывал перед партией двери «за просто так». Впрочем, как всегда, когда двери достаточно открылись, его крупная и спокойная персона преградила путь. И, как всегда, поток захватчиков возложил на него лавровый венок и почтительнейше отставил в сторону; и он отступил перед силой с чувством выполненного долга. Понятно, почему королева в конце концов возненавидела этого почтенного человека.
Тем временем дижонские адвокаты, полные новой веры в свои силы, возобновили с того места, где остановились, кампанию, прерванную тремя неделями раньше атакой парламентариев.
План в основных чертах не изменился: в нем по-прежнему речь идет о наказе, который надо заставить подписать, и об ассамблеях, которые надо спровоцировать по всей провинции. Но насколько же продвинулась Революция за эти три недели, и к какому шагу побудило ее роковое решение короля!
Во-первых, наказ; для него составляют новую канву, более четкую, ясную, позволяющую лучше видеть истинную цель, состоящую в том, чтобы любой ценой помешать созвать, представить и проконсультировать третье сословие провинции в обычном порядке, до Генеральных штатов. Если депутаты от Бургундии в Национальную ассамблею будут
75
назначены штатами провинции, как этого требует закон страны, — все будет потеряно: дворяне и верхушка буржуазии окажутся в своих естественных условиях, им удастся вновь прибрать к рукам все движение, они проведут обширные реформы, которые уже предлагают, а партия, оказавшаяся в меньшинстве, опустится до положения группы заговорщиков, не имея ни сил, ни средств воздействия на толпу. Поэтому нужно добиться у короля либо отсрочки бургундских Штатов и выборов через окружной судебный округ, как это делается в странах с выборной системой, либо срочной реформы этих Штатов по модели новой Ассамблеи в Дофинэ, то есть обеспечивающей третьему сословию выборы с голосованием, удвоение и поголовное голосование.
А раз наказ стал более определенным, то и средства теперь более смелые: в декабре нельзя было представить себе, как можно обойтись без муниципальных чиновников — официального начальства, притом мешающего делу; они редко были членами группы заправил, не проявляли особого рвения, подчас даже сопротивлялись, например, в Дижоне. В январе их решено отстранить: наказ будет распространен от имени самих корпораций, а не от имени мэра и эшевенов; они (корпорации) соберутся явочным порядком. Наконец, в случае если король поддержит, пусть даже только в этот раз, Штаты в их настоящей форме, «корпорации явятся к господам муниципальным чиновникам, чтобы просить ассамблею третьего сословия города, с целью быть ею избранными, свободно и путем голосования, дать представителей, которых оно имеет право послать в Штаты, и что в случае отказа господ чиновников пойти навстречу этой просьбе корпорации будут
76
протестовать против проведения названных Штатов». Иначе говоря, мятеж и восстание.
Таковы были новые резолюции, под которыми 18 января подписалось третье сословие Дижона. Нет нужды говорить, что оно только подписалось, ничего не обсуждая, ничего не изменяя (поскольку адвокатский оратор Морелле попросил принять «немедленно»), и что ни наказ, ни план не исходили от сословия.
Ассамблея 18 января была лишь завершением ряда мероприятий и подготовительных собраний, которые, как мы видели, начались за десять дней до того.
8 января, едва избавившись от дворян, комитет адвокатов, дав своему сословию наделить себя новыми полномочиями, наметил в основных чертах новый план. 11-го он дал утвердить этот проект немногочисленному собранию — не более 30 человек, где большинство составляли юристы; тем не менее позаботились о том, чтобы пригласить нескольких торговцев, депутатов от их гильдий; но эти вновь пришедшие не мешали; они явились лишь затем, чтобы передать свои полномочия одному из членов — прокурору Саволю, который принял титул «выборного прокурора корпораций».
23
Arch. nat., Ba 36, liasse 3, p. 13; фразы, выделенные курсивом, выделены и в письме Дигуана.
24
Вот фрагмент из этого обращения: «Если бы два первых сословия согласились, чтобы количество голосов в их объединении было равным количеству голосов депутатов третьего сословия для поголовного голосования на этих ассамблеях, то реально в государстве осталось бы только одно сословие; духовенство и дворянство более не должны были бы рассматриваться как два сословия, но как две корпорации, тем более опасные, что, действуя совместно с подобной системой, они, объединившись с третьим сословием, чтобы поддержать намерения, несовместимые с счастьем народа, без помех смогли бы потопить свою родину в пучине беспорядков, порожденных самой гибельной демократией, или, наоборот, устремиться вместе с ней к самому законченному деспотизму». (Bibl. nat., Lb 39, 903).
25
Известно, что король, доведенный до крайности обструкцией, которую устроили парламенты, пытался заменить их новыми судами, назначаемыми правительством.