Гамак из паутины

— Как лечу в самолете, все время гузка попадается, а сегодня — ножка… куриная, — пояснил Снегирев.

Баталин сдержанно улыбнулся.

Обсуждение ленинградской и новосибирской погоды, разговоры об условиях работы и о том, чьи начальники лучше, заняли минут пять. Сошлись на том, что погода разная, а начальники одинаковы.

— О Клюеве удалось что-нибудь выяснить? — перешел к делу Снегирев.

— Кое-что, — ответил Баталин и пояснил: — Вчера, сразу после вашего звонка, я запросил о нем данные. Оказалось, никакой он не искусствовед, работает грузчиком на базе «Росторгодежда». В 1972 году был судим за мошенничество и, после освобождения в семьдесят девятом, в поле нашего зрения не попадал.

— А Семушкин?

— С этим я лично знаком, а в прошлом году задерживал у Гостиного двора за спекуляцию джинсами, но… — Баталин огорченно выпятил нижнюю губу, — незадача вышла, покупатель сбежал, а Семушкин воспользовался ситуацией, стал вопить на всю улицу: «Что вы меня хватаете, за свою цену штаны продал!» Народ собрался, жалостливые всегда находятся, с виду-то он пай-мальчик. Меня же хулиганом и выставили, — горько хмыкнул Баталин, помолчал и поинтересовался: — В Новосибирск что его занесло?

— Все те же джинсы, — вздохнул Снегирев. — Из-за этих тряпок он даже на убийство пошел.

— Да вы что? — удивленно выдохнул Баталин. — А я принял его за мелкого спекулянта.

— Наверное, таким и был… Начал с малого, а потом, похоже, Клюев его к рукам прибрал и сделал своим курьером. Кстати, у Клюева и в нашем городе были соучастники: Никольский, Мишин и, как я выяснил буквально перед самым отлетом, Лыков… Им и возил джинсы Игорь Семушкин. Возил, а потом, видно, подсчитал, какой барыш получают они, сравнил с тем, что ему перепадает, и решил из пешек в ферзи прорваться. Правда, кончилось это для него плачевно, — Семен постучал согнутым пальцем по своему высокому от залысин лбу, — с ума сошел.

— Да вы что? — еще больше удивился Баталин.

— Реактивное состояние, — подтвердил Снегирев.

— Кого он убил?

— Компаньона своего — Никольского, хотел и с Мишиным расправиться, да мы его задержали прямо с ножом в руках. Если бы не мой приятель, следователь, конец бы Мишину.

— Да-да, дела… — покачал головой Баталин. — Может, он и третьего скупщика хотел прикончить?

Раньше такая мысль не приходила в голову Снегиреву, но тут он задумался.

— Лыкова? — переспросил он. — Черт его знает…

Вообще, последние полгода Лыков не поддерживал связь с Клюевым, хотя… — Семен поморщился: — Никак не могу отделаться от мысли, что два часа назад в вашем аэропорту я видел Лыкова… Может, и не его, что ему здесь делать?..

— Странно… А ты не обознался?

— Мог обознаться, — взъерошил редкие волосы Семен. — Он так быстро шмыгнул в такси, что я толком и не разглядел.

Снегирев раскрыл большущий и в настоящий момент почти пустой портфель из натуральной, но изрядно потертой кожи, достал картонную папку и, развязав тесемочки, протянул Баталину, лист бумаги. Тот прочитал и с сочувствием в голосе произнес:

— Вот и мне такие же задания следователи подкидывают… С чего думаешь начать? — Так же, как и Снегирев, он, видимо, не очень любил работать в тисках определенных заранее вопросов, и поэтому, вздохнув, предложил: — Давай с Клюева и начнем.

— Да мне неудобно тебя отрывать, — незаметно для себя и Семен перешел на ты. — Я уж сам.

— Нет, так дело не пойдет, — возразил Баталин, — ты же города не знаешь, будешь плутать, а у меня машина.

12 часов 07 минут. Снегирев

Баталин остановил «Жигули» у шестиэтажного дома с высокими окнами и разбросанными по всему фасаду причудливыми лепными гирляндами. Кивнув в сторону узкой низенькой арки, ведущей во двор, он пояснил:

— Вот здесь и обитает Клюев Даниил Михайлович, квартира шесть… Ты со старушками поговори, наши старушки все знают.

— Наши тоже, — усмехнулся Семен. — Спасибо.

— Не за что, — отозвался Баталин, — ты тут выясняй, что хотел, я минут через тридцать вернусь и поедем к нему на работу.

— Договорились, — сказал Семен и вышел из машины.

Пройдя под арку, похожую на длинный коридор, Снегирев очутился в маленьком, мощеном брусчаткой дворике, окруженном со всех сторон унылыми грязно-желтыми стенами. Он закинул голову и, увидев далеко-далеко вверху серый прямоугольник неба, почувствовал себя на дне глубокого колодца…

— Товарищ, вы кого-то ищите? — услышал он звонкий старческий голос и заметил сидящую на облезшей табуретке возле крошечной клумбы с чахлыми цветочками пожилую женщину в черной шляпке и зимнем пальто. От нудно моросящего дождика ее защищал допотопный мужской зонт. На румяном лице старушки читалась готовность помочь.

Снегирев сложил руки на животе и чуть поклонился:

— Добрый день.

Старушка благосклонно кивнула:

— Вы не подскажете, Клюев здесь проживает? — вежливо спросил Семен.

В глазах старушки мелькнула настороженность.

— Да, в нашей квартире, — ответила она и вдруг подняла вверх палец и прислушалась.

Семен непонимающе смотрел на нее.

— Извините, кажется, телефон, — старушка резко поднялась и засеменила к подъезду. — Вы меня подождите, я сейчас вернусь.

Снегирев кивнул и прислушался. Никаких звонков не раздавалось. Подивившись остроте слуха женщины, он вынул из кармана измятую пачку сигарет и закурил.

Сигарета кончилась, но старушка все не появлялась. «Не лучше моей тещи, не оторвешь от телефона», — взглянув на часы, подумал Семен, услышал за спиной быстрые шаги и только хотел обернуться, как его с двух сторон крепко подхватили под руки. Он резким движением попытался высвободиться, но это ему не удалось. Шляпа съехала на глаза, Семен откинул голову, возвращая ее на место, и встретился глазами со старушкой, которая, облокотившись на подоконник, наблюдала за ним из окна второго этажа.

10 часов 53 минуты

— Разрешите, Николай Григорьевич? — просунулась в дверь моего кабинета голова Мишина.

— Ну что, не подошел Лыков? — спросил я.

— Наверное, уже не придет.

«Очная ставка срывается», — подумал я и пригласил Дмитрия войти. Вызывал я их на десять часов, Мишин был точен, неявка Лыкова настораживала.

Дмитрия до сих пор смущала роль обвиняемого, и он, скромно потупившись, присел на краешек стула. Я вынул из ящика стола бланк протокола допроса и, проставив дату и время, обратился к Мишину:

— Мы уже с тобой говорили о многом… Насколько я помню, ты занимал у Лыкова полторы тысячи…

— Занимал, — не поднимая головы, подтвердил он, — на те джинсы… из-за которых чуть жизни не лишился.

— Когда ты с ним познакомился?

— Года полтора назад, — немного подумав, ответил Дмитрий.

— Где?

— В нашем ресторане, он к одной официантке ходил. Как-то после закрытия я со своими ребятами из оркестра выпивал, у ударника сын родился, вот и решили немного отметить. А Владик как раз Райку встречать пришел, мы их и пригласили. Он бутылок пять шампанского на стол выставил, так и познакомились…

— И после такого шапочного знакомства он тебе полторы тысячи одолжил? — усмехнулся я.

Мишин вскинул глаза:

— Почему шапочное? Мы и на «балке» встречались, но это было позже, когда я вернулся из Ленинграда.

— А что Лыков делал на вещевом рынке?

Дмитрий отвел глаза:

— То же, что и я, штаны сдавал.

— Где он их скупал?

— Я его об этом не спрашивал, — ответил Мишин и, встретив мой укоризненный взгляд, добавил: — Я, правда, тогда не знал!

— А когда узнал? — быстро спросил я.

— Весной, — выдохнул он.

— От кого? — также быстро задал я следующий вопрос.

— Семушкин сказал, — Дмитрий приложил руки к груди. — Вы не подумайте, что я хочу что-либо скрыть от вас… Поймите, Владик все-таки мой хороший знакомый, и так сразу…

Я выдержал паузу и поинтересовался:

— Что же тебе сказал Семушкин?

— Однажды он принес две партии, я удивился, почему так много? Он говорит, отказался один из ваших. Я спросил, кто? Вот тогда он и назвал Лыкова… А позже и Владик признался, что от Клюева джинсы получал.