Туманный Кот

«Доиграются!» — незлобиво подумал Стах и поднял мешок Котина с сасом, положив его на доску, придавливающую рогожку. Закончив подметать, он повернулся, чтобы положить мешок на место, но его не увидел. Чуть-чуть озадаченный, он оглядывался вокруг, но нигде мешка не нашел. Поискав ещё раз, он увидел насмешливый взгляд Эйсиноры.

«Вот, зараза, спрятала», — подумал Стах, совсем не сердитый на девушку. Дальнейший осмотр ничего не дал и он ещё раз посмотрел на Эйсинору.

— Что-то случилось? — невинно спросила она.

«Ещё и притворяется!» — хмыкнул Стах. Подошёл Котин и спросил:

— Что случилось?

— Эйсинора спрятала твой мешок с сасом, — сдал девушку Стах.

— Я ничего не прятала, — искренне возмутилась девушка. Если бы Стах был на месте Котина, то, несомненно, ей бы поверил, но так как данный казус случился с ним – доверия к Эйсиноре отсутствовало. Котин, больше недовольный тем, что Стах озвучил наличие у них саса, предпочёл бы не раздувать скандал, поэтому предложил Стаху: — Поищи лучше.

Тот, кто принимал сас, не видел сны, навеянные дримом, становился раздражительным и агрессивным, а со временем сходил с ума. По крайней мере, так рассказывали. Как всегда, находились любители запретного, поэтому сас ценился очень дорого. Возможно, потому, что его доставка в столицу чревата неприятностями. Распространителя саса в лучшем случае ожидали удары палок, а в худшем – допросы в подвалах Канцелярии. Корсаты Канцелярии находились во всех странах, а подчинялись только Дарующему.

Так как никто, кроме Хутина, не видел Дарующего, подчинялись властелину, его заменяющего. Поиски мешка с сасом ничего не дали, тем более что к ним с удовольствием присоединились Слэй и Эйсинора.

— Может, мешок упал в бочку? — предположила Эйсинора. Стах, поняв, что она спрятала мешок где-то за бочками, снова обшарил угол, но ничего не нашёл.

— По-моему, ты тёрся возле этой бочки, — сказала Эйсинора, вытягивая из воды намокшую рогожку, и добавила: — А мешок упал на дно, — с этими словами она опустила руку в воду и вытащила мешок из воды. Вероятно, сас растворился в воде, так как мешок похудел вполовину.

— А рыбки дохлые! — отчего-то со смехом сообщила Эйсинора, несмотря на то, что Стаху было не до веселья. Укоризненный взгляд друга Котина не радовал, но что скажут братья за испорченную рыбу! «Вот и поработал!» — с горечью подумал Стах.

— Я не скажу Гретору, — успокоила Эйсинора, продолжая хихикать.

— Что не скажешь? — спросил Гретор, переваливаясь через борт. Неожиданное его появление погрузило общество истребителей рыбы в ступор, но старшему Гаю ничего объяснять не пришлось – он сразу заметил сдохшую рыбу.

— Разложите её на палубе, пусть сохнет, — сказал Гретор, — продадим её в Кривом Роге.

— Там своей хватает, — сказал Котин, огорчённый потерей половины саса.

— Такой, как у нас, нет, — отчего-то загоготал Гретор и кивнул Слэю: — Иди со мной.

—А я? — пролепетала Эйсинора.

— Сиди здесь! — жёстко сказал Гретор и повёл дрима к шлюпке.

Развешивая рыбу за бочками в тени, Эйсинора напряжённо наблюдала за шлюпкой, идущей к баркасу, а когда Слэй и Гретор скрылись за каютой, прямо в брюках и куртке сиганула за борт, вплавь направляясь к баркасу.

Репликация третья. Мари

Мари лежала на шезлонге, наслаждаясь теплом солнечного дня. Несмотря на то, что такое происходило каждый день, ей не надоело простое созерцание окружающей природы и почти как растительное существование. Главным в её жизни оставалось то, что она любила, а её любили в ответ. Данное обстоятельство украшало её жизнь и делало Мари счастливой.

Том иногда делал сюрпризы, доказывающие то, что он её не разлюбил и считает Мари лучшим украшением и смыслом своей жизни. Однажды он засеял огромное поле красными маками, а когда они поднялись вверх, она, с высоты, прочитала надпись белыми цветами: «Мари». Иногда они ездили в горы, и, не отключая людские симпоты[9], спускались по бурной реке вниз, визжа от восторга и страха.

Как-то они оказались в карстовой пещере и долго бродили по ней, пока их не привалило в одном из ходов. Когда они выбрались оттуда, по завязку набравшись эмоций, Том признался, что сам устроил завал, отчего Мари долго, до икоты, смеялась. Она оставалась благодарна Тому за то, что он нашёл её на орбите планеты Тимурион и создал на ней для нее рай, а ещё построил прекрасный Замок Преображения. Что с ней случилось до этого, она не знала, да, в общем, и не интересовалась, так как с самого начала их общего существования чувствовала себя счастливой, любимой и обожаемой.

Мари знала, что Том развёл на планете людей, которых создал сам, а человека, управляющего сообществом смертных, привёз из планеты Земля. Она часто бродила по городам и деревням, становясь невидимой и наблюдая за жизнью людей. Том, всегда оставаясь в тени, сопровождал её, наблюдая за населением, и замечал в людях мелочи, которые ему не нравились.

По ночам специальные люди, которых называли «дримы» или «сновачи», транслировали то, что вкладывал им в голову Том. Таким способом он корректировал сознание созданных людей, чтобы уберечь общество от возмущения, непредсказуемого протеста или бунта.

Мари поддерживала деятельность Тома, так как сама любила наблюдать за его подопечными. Ей казалось, что человеческая жизнь очень похожа на слова или словесные выражения. Многие из наблюдаемых людей любят жить, как короткое слово или фраза. Для них сложноподчинённые предложения – излишняя роскошь и невероятная мудрёность.

Поэтому человеческие чувства у таких людей простые и, в большинстве случаев, полярные: любовь – ненависть, добро – зло, правда – ложь. Они не в состоянии различит полутона, которые играет жизнь, ведь им сложно выбрать, какой мелодии следовать.

Встречались и сложные экземпляры, «люди с изюминкой», как говорила Мари, которые не выживали в мире, созданном Томой, причиняя ему проблемы. Мари не вмешивалась, полагая, что её мнение дилетанта излишне и полагалась на мудрость Тома.

Правда, Мари совсем не нравился управляющий, привезенный из Земли, но Том говорил о том, что ему недосуг заниматься мелочами, а этот человек существенно в этом помогает. Она не стала настаивать на своём, но взгляды, бросаемые в её сторону управляющим, когда они его посещали, ей совсем не нравились. А в особенности не нравился аквариум управляющего, где болтался вечно голодный сазан, который о чём-то Мари напоминал, но в своих глифомах[10] она не нашла никаких сведений, а только редкие и неясные ассоциации.

Иногда Мари подключалась к снам, наблюдая за фантазиями дрима. Том давал только тему, а подробностями сон наполнял дрим. Последний из них, Слэй, нравился Мари, так как свой сон насыщал фантазиями, только изредка вплетая в ткань сна ненавязчивые нотки, рекомендовавшие людям чтить правителей и работать на благо страны.

Правда, что-то случилось с дримом, так как вчера, во сне, он целую ночь играл в карты с сановниками. Она спросила о странном сне у Тома, но он удивился, так как сам, вероятно, не контролирует дримов, полагаясь на правителей. Не откладывая дело в долгий ящик, Мари решила сама поговорить с дримом, тем более что знала его хорошо, хотя никогда не беседовала с ним наедине. Сиганув вверх, она взяла координаты Слэя и через мгновение оказалась рядом с ним.

— Привет, — сказала Мари и увидела, что попала не вовремя – Слэй был не один. Оглянувшись вокруг, она заметила, что находится на баркасе, который плывет по озеру или широкой реке. К этому следует добавить семерых суровых мужчин, сидящих напротив Слэя за длинным столом от борта до борта.

Братья Гай, пораженные появлением Мари, застыли на месте и не знали, что сказать. Перед этим они, науськанные Секлецией, собирались устроить Слэю фирменный допрос, чтобы узнать, сможет ли он прокормить свою семью в виде Эйсиноры и собирается ли хранить ей верность до скончания её веков. Зачем такой допрос понадобился Секлеции?