Страница 26 из 32
С наступлением утра мы отправились в священный храм святом великомученика Фирса. И когда мы вошли внутрь, я принялась молиться, а он стоял, усмехаясь, и ни головы не опустил к колену, чтобы поклониться святому мученику, ни крестом не осенил лица своего, ни иконы святого не поцеловал, но стоял с опущенными руками, насмехаясь над теми, кто молился Богу. Когда же я окончила молитву, то повернулась и говорю ему:"Что ты, несчастный, стоишь, как бездушный истукан, и даже не запечатлеешь знак владыки Христа на лице своем? Или ты совершенно поглупел, жалкий, и стоишь, будто среди иудеев? Ну не боишься ты Бога, так хотя бы постыдись людей, пойди помолись, как я сказала тебе". Говорит он мне:"Кому молиться? Покажи мне". Я же показала ему икону святого мученика, а он произнес:"И какая в ней сила, если она бездушна и бесчувственна? Увы, тщетен обман бесчувственных: ведь в чем она может помочь? Говорю тебе, стена, помоги мне!"Произнеся это, несчастный в страхе выбежал вон из церкви. Я же, испуганная его злословием в адрес святого, начала просить его пощадить негодника за неразумие и не наказывать его за кощунство. И внезапно случилось, будто ум мой был перенесен на икону мученика, и я слышу, как она говорит мне:"Я‑то сочувствую, но Бог разгневался на него и не выдержал: поэтому Он приказал, чтобы завтра он был вырван с корнем и память о нем была сметена с земли, и он узнает в огне негасимом, что истинна слава настоящих друзей Бога и мучеников". По окончании божественной литургии я вернулась домой и нашла его охваченным неистовой лихорадкой и лежащим на ложе, как вы видели". Когда жена его произнесла это, трепет охватил всех находившихся там, и они сказали:"Действительно, Бог поругаем не бывает, ибо суды Его невозможно обмануть, и Он воздаст каждому по делам его".
Итак, возлюбленные друзья, не только из уст того блаженного я услыхал об этом, но и от жены того несчастного. А она ведь рассказала это ради пользы и для того, чтобы боялись Господа и всегда избегали блуда, распутства, пьянства и днем и ночью искали помощи Божьей, и чтобы не презирали мучеников Божьих и святых мощей их, и священных икон.
Однажды святой гулял по людной площади вблизи колонны, которую воздвиг блаженной памяти Константин — царь, среди святых пребывающий (он, говорят, и драгоценные гвозди, вбитые в животворное тело Христа, поместил в высоко установленную статую во славу Бога и для защиты и оплота царственного города). Вдруг какая‑то женщина, осененная дивным духом, когда открылись ее Духовные очи, увидела, как блаженный шествует среди толпы, сверкая, словно огненный столб или огненное копье, брошенное в воздух и светящееся. Какие‑то глупцы раздавали ему затрещины, другие били по шее, и многие, глядя на него с отвращением, говорили:"Господи, даже врагу не пожелаем, чтобы с ним случилось такое". А позади него шли какие‑то мрачные демоны, слушали и приговаривали:"Да, пусть Бог прислушается к вашей молитве и не поднимет вовеки другого такого; ведь никто не жег наши сердца так, как этот неугомонный, ибо, не желая служить своему господину, он прикинулся глупцом и теперь насмехается над миром". Вот что они говорили. А женщина видела, что темные демоны отмечали тех, кто бил праведника, и приговаривали:"Хоть этот их проступок нам в утешение, потому что они несправедливо бьют его и совершают грех, но мы непременно будем судить их под этим предлогом в их смертный час за то, что избранника Божьего несправедливо избивают, и нет им за это спасения". Услыхав же такое, блаженный, ведомый могущественной силой Божьей, при помощи божественного духа уничтожил их знаки и осудил их, сказав:"Вам не позволено отмечать их, ибо я упросил грозного моего Господина не вменять им в грех то, что они бьют меня: ведь они не ведают, что творят, и незнание дает им основание для защиты".
И вот когда женщина услыхала, как праведник говорит с теми мрачными, посмотрела она на небо и увидела словно бы ворота, отверзающие небо, и вылетающую из них стаю прелестных ласточек; и среди них был голубь, белый, как снег, и очень большой. И вместе с ласточками он опустился на блаженного, неся в своем клюве лист оливы с цветком из сверкающего золота, и, обратившись к блаженному человеческим голосом, произнес:"Прими этот лист, ибо Вседержитель Отец и Сын Саваоф сам послал тебе его из рая как примету, потому что ты милосерден и человеколюбив, так же как милосерден и человеколюбив Он сам. Смотри же, как восславит Господь тебя еще и еще, и возвысится в тебе святое имя Его из‑за того, что ты решил не считать грешными тех, кто бьет тебя каждый день". Сказав это, он опустился ему на голову, и был он весь покрыт серебром, а спина — золотистой зеленью, а глаза его как драгоценные жемчужины, и ноги его окрашены в царственный цвет, и крест из цветов на голове его, и вокруг него — громкое щебетание ласточек.
Наблюдая такое, та благочестивая женщина была сильно поражена, а придя к себе, сказала:"О, какова доброта Божья! Сколько светочей имеет Он на земле, и никто не знает об этом!"Не раз она в то время хотела поведать кому‑нибудь о своем видении, и внезапно какая‑то божественная сила мешала ей, ввергая в трепет, и в конце концов она стала добровольно скрывать это чудо. Поэтому однажды праведник встретил ее и говорит:"Ныне храни мою тайну, Варвара (таково было ее имя), и никому не рассказывай ее теперь, до тех пор пока я не приду к месту дивного крова, к дому Бога". Она же ему ответила:"Вряд ли я и хочу: если же я захочу рассказать кому‑то, то не смогу, драгоценный светоч и предивный избранник Господа, ибо запрещает мне невидимая сила, и находит трепет на мои кости, и крепость во мне колеблется".
В то время как дивный Андрей был замечен в таких чудесных вещах, Епифанию выпала на долю тяжелая война с блудом: ведь проклятый сатана, завидуя ему, послал на него дракона–сотника, чтобы печалью истребить и уничтожить с земли память о нем. И вот Епифаяий, сильно терзаясь, загрустил, горько опечалился и, не зная, что ему делать с той бедой, которая с ним приключилась и сильно беспокоила, отправился искать блаженного Андрея. Он изложил ему все, попросил освободить от дьявольского недуга и ни в коем случае не оставлять без внимания, дабы и впредь ему не подвергнуться испытанию: ведь, по его словам, он ужасно страдал от этого дьявольского нападения. А блаженный, будучи, в сущности, истинно нежным и в высшей степени сочувствующим, пожалел его, словно бы родного сына, и промолвил ему:"Сладчайший сын мой, нас обуяла гордыня, и поэтому дракон получил свободу в отношении нас, для того чтобы мы постигли свою ничтожность и поняли, что наша сила — ничто по сравнению с сатаной и его лукавством, но что все — от грозного Бога: будь то победа, или мужество, или молитва, или пост, или что другое, что найдется в нас, все это Божьи дары, даже воля наша. Ведь и Он сам сказал:"Без Меня ничего не можете сделать"и"Вся человеческая праведность пред ликом Господа — как тряпье женщины во время очищений". Ныне же, дитя мое, я повелеваю тебе, и послушание твое сделает свое дело: итак, завтра утром или вечером пойди в храм великомученика Акакия в Гептаскалоне, туда и я мысленно приду к тебе, и, таким образом, мы оба будем молить его с горькими слезами, чтобы он поговорил об этом с человеколюбивым и добрым Владыкой. И знаю, что это удастся ему, ибо великую откровенность имеет великомученик пред Господом из‑за истинного своего мученичества и из‑за драгоценной крови, которую пролил он добровольно за любовь свою, и что сбудется наше желание, и обретем покой. Когда же ты предстанешь перед ним, не впадай в пустословие, но сокрушенным духом и смиренным сердцем, со слезами, глубокими вздохами и горестными словами моли его о милости, и я знаю, что ты тотчас узришь славу Божью. Да, дитя мое, ты сделаешь так, и будет исход тебе, как я сказал". Когда Епифаний услышал это, то пал к его драгоценным ногам и, облобызав его святым лобзанием, удалился.