Страница 3 из 3
Приказчик из книжной лавки крикнул: «Сапожников кот убился!». Я хотел мяукнуть, но не мог, у меня сел голос. До вечера я лежал под водосточной трубой. Вечером я вышел и по черной лестнице пришел к дверям квартиры четыре. Крыса из лавки мясника нагло вылезла из щели. Меня считали мертвым. Я загнал ее в угол. Она пошла на меня. У меня слегка болела спина и вообще мне было не по себе, но я был зол и перекусил ей шею. Был шум и открылась дверь. Человек в фартуке увидел меня и дохлую крысу, всплеснул руками:
— Жив стервец! Твое счастье!..
Я бросил крысу и пошел домой. Вокруг собрались люди и качали головами: «Кошачье счастье!». Потом меня кормили, гладили, но пока не было аппетита. Вот и все.
Эпилог
Щелкнула кнопка. Электрический счетчик остановился. Симов снял шлем с головы, вынул штепсель и снял ременный браслет с головы кота.
— Бывает, — сказал Симов, — бывает… Бывает так, что матерый и бывалый кот раз ошибется, огорчится и возненавидит новую для него жизнь. И вдруг прячутся когти, и старый, разочаровавшийся кот, зажмурив глаза, сорвется с крыши шестиэтажного дома, рассчитывая брякнуться на асфальт и подохнуть. Но кошачье счастье — инстинкт, правильный животный инстинкт. Хвост, который инстинктивно рулит в воздухе и направляет кота прямо на полотняный тент книжной лавки и, наконец, четыре лапы, четыре крепких мускулистых лапы, пружины, на которые падает кот… И обошлось, — кошачье счастье. Браво, кот!
Симов зажег свет. Электрическая лампа в двести свечей осветила самые дальние углы и разогнала все тени. Симов сидел против меня и гладил серого мурлыкающего кота. Кот мурлыкал и потягивался.
Сон или не сон? Вероятно, сон.