Страница 5 из 38
Пайк нашел фотографию Фрэнка с Синди, потом еще одну — с Фрэнком, Синди и двумя сыновьями. Синди была невысокой и крепкой, с коротко стриженными каштановыми волосами и счастливыми глазами, и даже слегка крючковатый нос ее не портил. Пайк рассмотрел еще два снимка: сначала двух мальчишек, потом всех четверых вместе — отца, мать, детей. Семью.
Он подошел к полке, где стояла рамка без фотографии. Рамка как раз по размеру для сальвадорского снимка. Пайк втянул воздух, сделал выдох и вернулся к Чэну в столовую.
— Покажи мне его семью.
— Хочешь увидеть, что сделали с его женой и детьми?
Пайк хотел.
Пайк жил один в квартире с двумя спальнями в Калвер-Сити. Он вернулся домой на машине, разделся и смыл под душем пот. Сначала постоял под струями горячей воды, потом пустил холодную. И не дрогнул, когда от ледяной воды кожа вспыхнула. Он вымыл голову, умылся, простояв под холодным потоком гораздо дольше, чем под горячим, и растерся полотенцем.
Прежде чем одеться, он оглядел себя в зеркало. Рост шесть футов один дюйм. Вес двести пять фунтов. Пять пулевых ранений, семь осколочных, одиннадцать нанесенных холодным оружием. Шрамы от ран и последующих операций покрывали его тело, как разветвленная дорожная сеть. Пайк точно знал, какие из них получил во времена работы с Фрэнком Мейером.
Он приблизил лицо к зеркалу, рассматривая свои глаза. Левый, правый. Глубокая, прозрачная голубизна радужки. Кожа вокруг глаз — сплошь в морщинках от привычки щуриться на ярком солнце. Глаза Пайка были чувствительны к свету, но обладали поразительной зоркостью. В школе снайперов это ценили.
Пайк оделся, не забыв про темные очки.
Он пообедал остатками тайской еды, подогретой в микроволновке. Тофу, брокколи и рис. Выпил литр воды, вымыл единственную тарелку и вилку, не переставая думать о том, что узнал от Чэна и Террио. И о том, как распорядиться этими сведениями.
На него накинулись с расспросами среди бела дня, прямо на улице в жилом квартале, — это явный признак паники. Значит, даже теперь, по прошествии трех месяцев, после семи вооруженных нападений и одиннадцати трупов, у Террио по-прежнему нет улик. Но отсутствие улик необязательно означает отсутствие полезной информации. Банды профессионалов, работа которых — вооруженный разбой, почти всегда состоят из рецидивистов. Попавшись, они исчезают с улиц на время своего заключения, но, выйдя на свободу, почти всегда совершают новые преступления. Террио знал об этом и мог бы сопоставить время начала этой серии убийств с датами освобождения тех, кого уже обвиняли в подобных преступлениях, и в итоге составить список подозреваемых. Пайк хотел знать, что выяснил детектив.
Пайк поднялся к себе в спальню, открыл сейф, спрятанный в стенном шкафу, и достал список телефонных номеров. Вместе со списком он вернулся в гостиную и набрал один из номеров.
Джон Стоун ответил после второго гудка — должно быть, узнал определившийся номер Пайка.
— Какие люди!
— Есть пара вопросов.
— А сколько заплатишь за пару ответов?
Джон Стоун был талантливым агентом, умело ведущим поиски кандидатов для контрактной военной службы. Когда-то Стоун сам служил в частной военной компании, но потом решил обратить свои таланты на пользу крупным военным и охранным фирмам, пользующимся благосклонностью Вашингтона и «корпоративной Америки». Это было и безопаснее, и прибыльнее.
Пайк не ответил.
— Ладно, замнем пока что, — продолжал Стоун. — Давай, спрашивай, посмотрим, в чем дело.
— Помнишь Фрэнка Мейера?
— Бесстрашного Фрэнка-танка? Само собой.
— Он еще в деле?
— Самое малое десять лет назад вышел в отставку.
— До тебя не доходили никакие слухи? Мол, Фрэнк связался с кем-то…
Джон фыркнул:
— Бесстрашный Фрэнк? Думай, что несешь.
Пайк продолжал:
— Меньше двух часов назад некий Террио, детектив из полиции, сообщил мне, что Фрэнк вел грязную игру. Похоже, пользовался своим бизнесом, чтобы ввозить какой-то незаконный товар.
— С чего вдруг этот коп заговорил о Фрэнке?
— Фрэнка и всех его близких убили.
Стоун помолчал и снова заговорил, понизив голос:
— Точно?
— Вооруженная банда ворвалась к ним в дом позавчера вечером. Убиты Фрэнк, его жена, их дети. Бандиты выбирали тех, кто торговал дурью, отмывал деньги и так далее — словом, дома, где было чем поживиться. Фрэнк у них не первый.
— Я поспрашиваю. Но не верю, что Фрэнк замарал руки.
— И еще одно. У тебя нет своих людей в отделах розыска или особых расследований?
Стоун заметно насторожился:
— А что?
— Ты сам знаешь, Джон. Если у опергруппы Террио есть подозреваемые, поисками заняты в отделах розыска или особых расследований. Мне нужно знать, что они нарыли.
Детективы отдела розыска лиц, скрывающихся от правосудия, специализировались на выслеживании и задержании опасных преступников в ситуациях, сопряженных с большим риском. Опытные оперативники особого отдела подолгу вели скрытое наблюдение за преступниками, подозреваемыми в совершении тяжких серийных преступлений. Выйдя в отставку, сотрудники обоих отделов занимали высокооплачиваемые посты в частных охранных фирмах. Джон Стоун сам порекомендовал для завидных корпоративных должностей немало специалистов.
Стоун медлил.
— Может, и найдется какой-нибудь знакомый знакомых…
— Информация нужна мне до того, как начнутся аресты.
Стоун помолчал, а потом задумчиво произнес:
— Есть у меня одна идея… Спроси у Лонни. Может, он знает.
Лонни Тан. Тот самый, который сфотографировал их в Сальвадоре. А через тринадцать дней, в Кувейте, Фрэнк Мейер спас Лонни Тану жизнь.
— С чего вдруг Лонни должен об этом знать? — спросил Пайк.
— Фрэнк поддерживал с ним связь. Отправлял Лонни рождественские открытки и все такое. Если бы Фрэнк был в чем-то замешан, об этом от него мог узнать только Лонни. Или вообще никто.
— Хорошая идея. Ладно, спрошу Лонни.
— Договаривайся через его адвоката. Номер нужен?
— У меня есть.
— Я свяжусь с тобой, когда потолкую со своими людьми.
— Спасибо, Джон. Сколько я тебе должен?
— Нисколько. Мне Фрэнк тоже не чужой.
Пайк отключился, отменил назначенные на день встречи и позвонил адвокату Лонни Тана, Карсону Эппу.
— Мне надо с ним поговорить, — сообщил Пайк.
— Как мне объяснить ему, о чем речь?
Пайк уже решил, что о Фрэнке Лонни должен узнать только от него, а не от Эппа. Лонни тоже был для них своим.
— Скажите: «Фрэнк-танк». Он поймет. И дайте ему мой номер.
Пайк продиктовал номер своего мобильника и отложил телефон, думая о том, что ждать, когда Стоун на что-нибудь наткнется, нельзя. А если Ана Маркович еще жива и в состоянии говорить? Правда, Чэн сказал, что она на краю могилы, но он лишь повторил то, что услышал от копов. Надо бы расспросить медсестер: может, после ухода полицейских Ана что-нибудь бормотала в забытьи. Пайку могло хватить одного имени или слова.
Решив, что прилично выглядеть не помешает, Пайк переоделся в бледно-голубую классическую рубашку, купил букет ромашек и повел машину к больнице.
2
Отделение интенсивной терапии находилось на четвертом этаже медицинского центра Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, над приемной «скорой». Пайк вышел из лифта и с помощью указателей нашел восьмиугольный сестринский пост в конце коридора, вдоль стен которого разместились палаты за стеклянными перегородками.
По пути к сестринскому посту Пайк не встретил в коридоре никого из сотрудников отделения. От стола к нему обернулась задерганная медсестра. На табличке у нее значилось «Барбара Фарнхэм».
— Вам помочь?
Пайк в классической отутюженной рубашке кивнул на букет:
— Я к Ане Маркович.
Лицо медсестры смягчилось.
— Сочувствую… Вы родственник?
— Друг семьи.
— Мы в отделении интенсивной терапии ограничиваем посещения. Сейчас у нее сестра, но я думаю, она не станет возражать.