Пламя и цветок

Уильям провел Хэзер через лавку, к двери, скрытой под драпировками, а оттуда — в тесную комнату, единственным источником света в которой было узкое окно. Поднявшись по лестнице, они попали в сумрачный тесный коридор с единственной выходящей в него дверью. Это была массивная дверь с причудливой резьбой, резко контрастирующая с простотой отделки коридора. Улыбнувшись, Уильям открыл ее, и у Хэзер от неожиданности перехватило дыхание. Комната за дверью была уставлена настоящими шедеврами мебели в стиле хепплуайт и чиппендейл. Алая бархатная кушетка и два таких же кресла стояли на великолепном персидском ковре. Светлые стены были увешаны картинами и дорогими гобеленами, канделябры отбрасывали свет на алый бархат драпировок, их золотую бахрому и кисти. Хрупкие фарфоровые статуэтки окружали оловянный подсвечник, в глубине комнаты виднелся обеденный стол. Каждая вещь в комнате была тщательно подобрана, и, очевидно, их обладатель не постоял за ценой.

Уильям открыл дверь в глубине комнаты и пропустил Хэзер вперед. Ее внимание привлекла огромная кровать с четырьмя резными столбиками, накрытая голубым бархатным покрывалом. К кровати был придвинут маленький комод с подсвечником на нем и вазой со свежими фруктами, рядом поблескивал нож с серебряной ручкой.

— О, сэр, какая элегантная комната! — пробормотала Хэзер.

Уильям самодовольно хмыкнул и улыбнулся, наблюдая, как Хэзер подходит к зеркалу у постели.

— Я не прочь побаловать себя, милочка.

Если бы Хэзер в этот момент повернулась к Уильяму, она заметила бы то, что он изо всех сил старался скрыть. С похотливым выражением на лице он обвел взглядом стройную фигуру девушки, но успел взять себя в руки прежде, чем Хэзер обернулась к нему.

— Должно быть, ты проголодалась, Хэзер.

Подойдя к шкафу, Уильям распахнул дверцы. Он долго рылся среди платьев всех цветов и фасонов, пока не нашел среди них бежевое с кружевной отделкой, расшитое мелким блестящим бисером и лентами более темного оттенка. Это элегантное платье было явно не из дешевых.

— Надень это к ужину, милочка, — с улыбкой попросил Уильям. — Это платье было сшито для девушки, твоей ровесницы, но она так и не забрала свой заказ. Я часто размышлял, почему она так поступила. Это одно из лучших платьев, какие только есть у меня, думаю, она просто не могла его себе позволить. — Уильям оглядел Хэзер из-под полуприкрытых век. — Ладно, один теряет, другой находит — это мой подарок. Надень его сегодня же — ради меня. Подойдя к двери, он вновь оглянулся. — Я отправил Томаса к кухарке, велел поскорее подавать ужин. Стол вскоре будет накрыт, поэтому умоляю, Хэзер, не лишай меня своего общества надолго. Если тебе понадобятся другие предметы туалета, ты все найдешь в шкафу.

Хэзер смущенно улыбнулась, прижимая к себе драгоценное платье так, словно не могла поверить, что оно принадлежит ей. Когда Уильям закрыл за собой дверь, Хэзер повернулась к зеркалу, по-прежнему не выпуская платье из рук.

За два года, проведенных с теткой, Хэзер видела свое отражение только в тусклом осколке зеркала да в лужах на дороге. Она почти забыла, как выглядит собственное лицо, и теперь словно смотрела на портрет матери. Однако и сейчас она терялась в догадках, размышляя, почему люди считали Бренну красавицей. Для Хэзер подлинным воплощением красоты всегда были высокие белокожие и белокурые леди, принятые при дворе, а не хрупкая темноволосая женщина, так похожая на нее.

Хэзер смыла дорожную пыль и нашла в шкафу новую кофточку. Надевая ее, она вспыхнула, увидев в зеркале свое тело и чувствуя, что недостойна такой одежды. Сшитая из тончайшего батиста, почти прозрачная, эта кофточка не скрывала ровным счетом ничего, ее глубокий вырез сильно обнажал грудь. Хэзер привыкла к своей прежней, полудетской одежде и чувствовала себя неловко, но не могла представить себе, что наденет старую нижнюю кофточку под такое роскошное платье. Она усмехнулась себе.

Кто ее увидит? Только она сама и будет созерцать это воздушное одеяние, и никто другой.

При этой мысли Хэзер весело рассмеялась и занялась волосами. Собирая, выпуская и закалывая блестящие черные пряди, она соорудила себе модную прическу. Вместо привычного узла на затылке на ее спину теперь спускался каскад мягких длинных локонов. Полюбовавшись немного своим творением, Хэзер взяла нож и с помощью него превратила длинные тонкие пряди возле ушей в мягкие завитки. С удовлетворенной улыбкой Хэзер подумала о том, какой крик подняла бы тетка, какие ругательства припомнила бы увидев сейчас племянницу.

Вспомнив о тетке, Хэзер осторожно коснулась пальцем острия ножа, пробуя его, и тут же на пальце выступила капля крови. Поморщившись, Хэзер сунула палец в рот, отложила нож, отметив, что в будущем следует обращаться с ним осторожнее.

Бежевое платье привело ее в такое же изумление, как и надетое под него белье. В этом платье Хэзер выглядела не юной восемнадцатилетней девушкой, а женщиной в расцвете красоты. Но вместе с тем платье заставляло Хэзер испытать странное чувство. Как и кофточка, оно едва прикрывало грудь, а складки ткани создавали впечатление, что под платьем у нее ничего не надето. Хэзер казалась самой себе ведьмой, опытной соблазнительницей, женщиной, которая знает, как добиться внимания мужчины, а не робкой девушкой, какой была на самом деле.

Когда Хэзер вышла из спальни, Уильям уже ждал ее. Он тоже преобразился, сменив дорожный костюм на более роскошную и элегантную домашнюю одежду и пригладив короткие пряди волос вокруг круглого лица, отчего оно казалось еще круглее.

— Хэзер, дорогая, ты так прелестна, что мне остается только пожалеть об ушедшей молодости! Я слышал о красавицах, подобных тебе, но еще никогда не видел их собственными глазами.

Хэзер пробормотала в ответ слова благодарности, прежде чем ее внимание привлек накрытый стол. Комнату наполняли аппетитные запахи. Стол был сервирован хрусталем, китайским фарфором и серебром. На столе выстроились блюда с жареной дичью, рисом, креветками в масле, сладкими пирожками и засахаренными фруктами, в центре стоял графин с легким вином, а на буфете ждал своей очереди десерт.

Продолжая созерцать прелести Хэзер, Уильям уже не пытался скрыть похотливый взгляд. Несколько секунд он не мог оторвать жадных глаз от ее декольте, над которым приподнимались высокие округлости груди. Облизывая губы, он внимательно оглядел их, ему не терпелось узнать вкус этой нежной, юной плоти.

Уильям пододвинул Хэзер стул и улыбнулся.

— Садитесь вот сюда, леди, и позвольте вам помочь.

Хэзер послушалась и засмотрелась, как Уильям наполняет тарелку.

— Моя кухарка — неуловимое существо, — объяснил он, накладывая себе в тарелку щедрую порцию риса. — Она готовит еду с поразительной быстротой, так же стремительно накрывает на стол и убегает, прежде чем я успеваю ее заметить. Не знаю, когда она убирает со стола, я почти не вижу ее. Но скоро ты оценишь ее кулинарные способности.

Они принялись за еду, и Хэзер изумилась, видя, какое количество пищи поглощает ее собеседник. «Интересно, сможет ли он сдвинуться с места после такого обильного ужина?» — размышляла она. Его челюсти равномерно двигались, пережевывая еду; пожирая сладкие пирожки, он облизывал жирные пальцы и причмокивал. Несколько раз он сопровождал трапезу звучной отрыжкой, заставляя Хэзер вздрагивать.

— Начав работу у леди Кабот, ты получишь шанс познакомиться с мужчинами из высшего сословия, и при твоей красоте не пройдет и нескольких месяцев, как многие из них станут добиваться твоей руки.

Он ухмыльнулся, поглядывая на Хэзер поверх бокала.

— Вы чрезвычайно любезны, сэр, — учтиво ответила Хэзер. Она решила, что вино слегка развязало ее собеседнику язык, так как прекрасно понимала, что женские пансионы редко посещают мужчины, разве что по делу.

— Но я жду вознаграждения за свои услуги. — Он откровенно уставился на Хэзер, но она не заметила этого, поглядывая, как пляшет в руке Уильяма бокал. Он явно захмелел и даже, делая очередной глоток, пролил вино на подбородок и жилет. — Школа леди Кабот — совершенно особое заведение, прежде ты не бывала в таких, — продолжал он. — Мы с мадам — партнеры и заботимся о том, чтобы за дверями школы оказывались только самые хорошенькие из девушек. Все в школе должно быть на уровне, ибо ее посещают знатные гости, привыкшие к роскоши. По-моему, ты будешь для нас настоящей находкой.