Лепестки на воде

Гейдж протянул руку и с любопытством провел пальцами по ее тонкому запястью. Это прикосновение показалось Шимейн слишком дерзким и интимным. Даже если бы этот человек заклеймил ее, она бы не так встревожилась, ибо его прикосновение было подобно пламени, не спеша лизнувшему ее кожу.

— Прошу вас, не надо! — выпалила она, отпрянув. Что надо этому холеному, здоровому, полному сил человеку от хрупкой и грязной девушки?

— Я не хотел напугать вас, Шимейн, — виновато произнес Гейдж. — Решил просто взглянуть на ваши руки… Вы позволите?

Шимейн не нравился этот пристальный осмотр, особенно потому, что ее вид сейчас был отнюдь не безупречен. Нахмурившись, она подняла ладони, понимая, что выбора у нее нет. Надо радоваться хотя бы тому, что покупатель не потребовал показать зубы!

Гейдж внимательно изучил тонкие пальцы — грязные, но гибкие и изящные. Осторожно коснувшись большим пальцем тонких косточек тыльной стороны рук Шимейн, он перевернул их и увидел нежные, как у знатной леди, ладони.

— Вы не готовы к тяжелому труду, Шимейн, — с удивлением заметил он.

Шимейн почувствовала, как под его пронизывающим взглядом на щеках у нее проступает румянец.

— Я не боюсь работы, сэр, — осторожно ответила она, понимая, что следующие ее слова могут заставить покупателя отказаться от своих намерений. — Правда, я плохо с ней знакома.

— Понятно, — озадаченно кивнул Гейдж. Возможно, Энни сказала сущую правду, и Шимейн О'Хирн действительно леди. Только очень богатые люди могут позволить себе окружать своих отпрысков слугами — ничем другим невозможно объяснить вид ладоней Шимейн. — Я искренне надеюсь, что вы способная ученица, Шимейн. Я не могу позволить себе ни нанять для вас наставницу, ни обучать вас сам.

— Я учусь очень быстро, сэр, — поспешно отозвалась она. — Если существуют книги о том, как вести домашнее хозяйство, я сумею научиться всему самостоятельно.

— Я найду для вас такую книгу.

— Это будет очень кстати, — робко кивнула она.

— И все-таки вы умеете готовить? — вернулся к прежнему вопросу Гейдж, стараясь побороть внезапные сомнения. Он искренне надеялся, что они не умрут с голоду, прежде чем Шимейн постигнет азы поварского искусства.

— Я отлично шью, сэр, — уклонилась от ответа Шимейн, не желая обманывать собеседника. Мать убеждала ее, что юной леди подобает обладать всеми навыками умелой жены, и кухарка усердно соглашалась с ней, но Шимейн была невнимательной ученицей и не надеялась на свою память.

Приняв ее ответ за отрицательный, Гейдж досадливо вздохнул. Его вовсе не прельщала необходимость терпеть стряпню новоиспеченной хозяйки, но даже познания Роксанны в этой области не смогли заставить его свернуть с выбранного пути. Появившись сегодня на корабле, Гейдж знал, что надеяться ему почти не на что, а теперь его желание заполучить Шимейн начинало перевешивать все прочие соображения.

— На вид вы очень молоды, — заметил он, прекращая разговор о неопытности Шимейн.

— Впечатление обманчиво, сэр, — живо возразила Шимейн, чувствуя себя в эту минуту дряхлой развалиной. — Месяц назад мне минуло восемнадцать.

— Да вы совсем дитя! — усмехнулся Гейдж. — Должно быть, для вас три десятка и три — древняя история.

Последнее замечание озадачило Шимейн.

— Три десятка и три? Что вы имеете в виду, сэр?

— Собственный возраст — тридцать три года, — бесстрастно объяснил Гейдж.

Шимейн изумленно приоткрыла рот, но не издала ни звука. Смущенная его откровенностью, она отвела взгляд. Ей-то казалось, что покупатель гораздо моложе!

Между ними повисло неловкое молчание, и наконец Шимейн в замешательстве подняла глаза и обнаружила, что Гейдж смотрит на нее в упор. Она уже ждала от него сообщения о том, что он решил поискать служанку в другом месте, но Гейдж смотрел на нее не отрываясь, словно желая раскрыть все ее сокровенные тайны.

— Ладно, — вздохнул Гейдж, словно обращаясь к самому себе. — Теперь остается только убедить мистера Харпера продать вас мне.

Сердце Шимейн затрепетало. Если раньше она мечтала, что ее купит женщина, то теперь что-то в этом человеке заставило ее передумать. Возможно, виной всему были его сердито нахмуренные брови, когда он заявил, что каторжников морили голодом. Шимейн надеялась, что ее неопытность не заставит Гейджа пожалеть о своем решении.

Вернувшись к боцману, Гейдж с притворной небрежностью предложил:

— Я дам вам за эту девушку пятнадцать фунтов.

Джеймс Харпер ощетинился: должно быть, пока покупатель осматривал Шимейн, ревность взыграла в душе боцмана: он подозревал, что колонист приобретает ее не как няньку для сына, а в качестве любовницы для себя.

— Капитан отдал мне строгий приказ насчет этой девушки, мистер Торнтон. Она не продается.

— Тогда двадцать фунтов, — раздраженно перебил Гейдж. Он достал из сумки, висящей у него на плече, кожаный кошелек, старательно отсчитал монеты и протянул их боцману. — Этого вашему капитану хватит за глаза.

— Я же сказал: девушка не продается! — настойчиво повторил Харпер, с трудом сдерживая гнев. Он даже не смотрел на протянутые на ладони монеты.

— Черт возьми! — выпалил Гейдж. Желая купить Шимейн любой ценой, он иронически произнес: — Вы привели корабль в этот порт, позволили покупателям осмотреть товар, а теперь заявляете, что не намерены продавать лучшую его часть? — Он усмехнулся. — Что за игру вы затеяли, мистер Харпер? У меня нет времени на игры. Ну, говорите: сколько хотите за эту девушку?

— Что здесь происходит? — резким тоном вмешался капитан Фитч, подходя к боцману.

— Сэр, этот колонист, — начал Харпер, мотнув головой в сторону Гейджа, — требует продать ему Шимейн О'Хирн. Он только что предложил за нее двадцать фунтов. Он хочет знать, сколько вы просите за нее.

Раздвинув полы сюртука на выпирающем животе, капитан Фитч заложил большие пальцы в карманы жилета и покачался на каблуках, усмехаясь высокому незнакомцу.

— Боюсь, во всех ваших карманах не наберется денег, чтобы купить эту девушку, сэр. Ее уже купили.

Шимейн затаила дыхание и быстро шагнула к капитану.

— Кто, сэр?

Эверетт Фитч приподнял темную кустистую бровь, воззрившись на девушку. На его губах играла вкрадчивая улыбка, в серых глазах плясали огоньки, и Шимейн, безошибочно разгадав намерения капитана, густо покраснела. Каким-то образом капитан решил придержать ее для себя, даже если при этом придется прятать пленницу от Гертруды.

— Сэр, прошу вас!.. — начала Шимейн, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Мысль о том, что она станет игрушкой этого человека, ужаснула ее. — Прошу вас, капитан Фитч, не надо! Я больше не хочу злить вашу жену. — Действительно, если бы Гертруда Фитч узнала о намерениях мужа, наказанием для Шимейн могла стать не только порка. — Пусть мистер Торнтон купит меня! Он вдовец, сэр, за его ребенком нужен присмотр.

Услышав за спиной тяжелую поступь жены, Эверетт насторожился и беспокойным жестом заложил руки за спину. За время плавания Гертруда ухитрялась оказываться рядом с ним всякий раз, едва намечалась выгодная сделка. Гертруда была настойчива, упряма, своенравна, и капитану не терпелось обзавестись более юной, покладистой и милой любовницей.

— Эверетт, тебя ждут на мостике, чтобы подписать купчую, — заявила Гертруда, сморщив нос при виде Джеймса Харпера.

— Я подойду сию же минуту, дорогая, — отозвался Эверетт, пытаясь заставить жену вернуться туда, откуда она пришла. — Как только покончу с делом.

Гейдж мгновенно оценил положение и, тряхнув монетами в кошельке, чтобы привлечь внимание женщины, обратился к ней:

— Мне сказали, что эту девушку, Шимейн О'Хирн, нельзя купить за такую сумму. Прошу вас, мадам, посчитайте эти деньги сами.

Гертруда испытующе уставилась на рослого мужчину, а тот вложил монеты в ее ладонь. Бросив подозрительный взгляд на мужа, Гертруда взвесила монеты на ладони. Очевидно, она точно оценила сумму, не пересчитывая деньги.

Пленница застыла, мучимая страшным предчувствием. Она не сомневалась: заподозрив, что она, Шимейн, не прочь стать собственностью Гейджа Торнтона, Гертруда Фитч откажет ему.