По следам конквистадоров

Чтобы снова не испортить дело срубом, Керманов на этот раз догадался расспросить соседей, каким деревом тут крепят колодцы, и выяснилось, что в нашем лесу такового почти нет. При помощи менонита, толстые доски из нужного материала были куплены в Велене и ими мы обшили этот единственный благополучно сделанный колодец.

Оба других, за сдельную плату, одновременно принялись копать шестеро парагвайцев. Через несколько дней из них остались только двое. Когда мы осведомились, куда девались остальные, они с трагическим выражением лиц сообщили, что у одного тяжело заболела мать, у другого жена, у третьего еще кто-то, а четвертый сам заболел.

Оставшиеся сосредоточили свои силы на колодце «Лавочников» и углубившись в землю метров на шесть, попросили аванс. Керманов дал. После этого в течение целой недели рабочие не появлялись, потом пришел один. Второго, оказывается, тоже внезапно постигло какое-то ужасное несчастье. Последнему, которого судьба пока щадила, мы дали в помощь одного из наших и он, с большими перерывами, то приходя, то на несколько дней исчезая, на глубине двенадцати метров дошел до воды и снова попросил аванс. На это раз Керманов отказал. Парагваец не настаивал, но после этого исчез уже окончательно и бесповоротно.

Собственными силами мы закончили этот колодец, углубив его еще метра на полтора. К общей радости, вода в нем оказалась отличного качества, но доски для крепления, заказанные в Велене, еще не были готовы и колодец начал помаленьку осыпаться.

— Ну-с, инженер, — обратился ко мне однажды Керманов, — думаю я склепать несколько цилиндров из листового железа, которое есть в нашей мастерской, и опустить эти цилиндры в колодец. Как по-вашему, будет держать, пока придут доски, или нет?

— Вы это всерьез, или шутите? — спросил я.

— Какие там шутки! Надо же спасать колодец.

— С таким же успехом его можно спасать и простым картоном. Сопротивление этих материалов обвалу будет примерно одинаковым.

— Сопротивление материалов! Здорово запущено! А что же прикажете делать, если этих самых материалов нет? Переучились вы, батенька, в своем университете! Ну, а я вам докажу, что русская смекалка стоит не меньше, чем ваша наука. Обложу железом и увидите как будет держать!

— Воля ваша, на то вы над нами и поставлены, чтобы мы за вас Богу молились.

В тот же день идея диктатора была претворена в жизнь. На следующий все обстояло благополучно и при встречах со мной он отпускал веселые шуточки, а на третий стенки колодца рухнули так, что он почти до верху оказался засыпанным землей.

Откапывать его обычным порядком было невозможно: мешало смявшееся и исковерканное железо. В течение двух месяцев там ежедневно работало два-три человека, чуть ли не руками выбирая землю и специальными ножницами по кусочку вырезая освободившуюся жесть. Наконец последствия диктаторской смекалки были ликвидированы, колодец укрепили досчатым срубом и он вступил в строй.

Впоследствии, по мысли Керманова, вместо обычного ворота к нему добавили особое, довольно сложное приспособление, мало себя оправдавшее и стоившее колонии очень дорого. Оно состояло из системы цепей, желобов, блоков и двух специально выкованных тяжелых ведер, одно из которых автоматически опускалось в колодец, когда наверх поднимали другое. «Кустарным» способом доставать воду было несравненно легче и вся эта механика в дальнейшем служила главным образом для показа посетителям в качестве одного из наших культурных достижений.

Ввиду того, что эти два колодца давали в общем достаточно воды для нужд колонии, третий, начатый парагвайцами, решено было закончить после, когда будет больше свободного времени. Он помаленьку обвалился, зарос бурьяном и о нем навсегда забыли.

Наши соседи-парагвайцы

Колония Надежда — по-испански Эсперанса — находилась приблизительно на равном расстоянии от двух больших парагвайских селений — Велена и Оркеты. И если все глубины этого лесного района были почти необитаемы, то на опушках тут сидело довольно много народу.

Фактически на протяжении всего сорокапятиверстного пути между этими селами, идущего по границе кампы и леса, тянулась цепочка чакр. В некоторых местах, где с водой было лучше, они стояли гуще, образуя какие-то подобия центров, а в промежутках были рассыпаны по две-три на километр. Но многие приютились и в стороне от этой оси, у боковых опушек и перелесков.

В административном отношении вся эта полоса делилась на три волости, и та, к которой была приписана наша колония, носила гуаранийское название Погуа-Хосу; что это значит, я уже позабыл. Во главе каждой волости стоял староста или, как его здесь называют, администратор. Всего этого мы в начале не знали, а так как наше Пегуа-Хосу состояло из нескольких десятков чакр, разбросанных на площади в полтораста квадратных километров, о личности и местожительстве своего администратора не имели ни малейшего представления. Это в скором времени вызвало инцидент, повлекший довольно неприятные последствия, впрочем не для нас, а для администратора.

По случаю Рождества, мы решили устроить в колонии праздник, на которой пригласили всех соседей-парагвайцев. Вместо елки вырубили красивую пальму, водрузили ее на тенистой площадке возле средней чакры, убрали самодельными украшениями; затем тут же, на импровизированной эстраде поставили несколько комических сценок, спел наш хор, сыграл оркестр, потом гостей приветствовали каньей и скромным угощением, после чего начались танцы, благо среди приглашенных было много девушек, с которыми наши кавалеры отплясывали польку.

Крестьяне-парагвайцы были в полном восторге. Все шло очень весело и чинно, когда в ворота въехал какой-то незнакомый всадник.

— Что это за сборище? — спросил он. Ему объяснили в чем дело.

— Немедленно разойтись — распорядился посетитель, который оказался нашим администратором. — Я очень сожалею, коронель[10], — обратился он к Керманову, — но во время войны все подобные сходки допустимы только с особого разрешения властей. Вы, живущие здесь, конечно, можете праздновать, но всех посторонних Я вынужден удалить.

Было ясно, что мы сделали промах, не послав отдельного приглашения администратору. Теперь он счел себя обиженным и встал на строго официальную платформу. Все попытки Керманова уладить дело миром остались безуспешными, а когда начал возражать один из парагвайцев, староста съездил его по физиономии плетью. Всех наших гостей он прогнал.

Возмущенный Керманов на следующий день отправился в Концепсион к губернатору. В результате этой поездки администратор был вызван в город и после жестокого нагоняя смещен с должности. На его место назначили очень симпатичного крестьянина, жившего в семи верстах от нас и с ним мы всегда были в наилучших отношениях. Этот случай всем наглядно показал, что «коронель русо» шишка гораздо более важная, чем любой администратор, и впредь с местными властями все у нас шло гладко. Да никогда не бывало и поводов к каким-либо шероховатостям.

Что касается взаимоотношений с ближайшими соседями, тут трудно было желать чего-либо лучшего. Мы относились к ним как к равным, не пренебрегали их компанией, старались не нарушать их традиций и не задевать слабых струн, и нам платили всеобщим уважением, приветливостью и услужливостью. Не раз в обществе этих простых людей — бесхитростных, доброжелательных и обладающих удивительным врожденным тактом — я отдыхал душой после различных неприятностей, интриг, завистничества и мелочных распрей, случавшихся в нашей собственной среде. Парагваец-гуарани как-то инстинктивно чувствует «где у вас болит», и в разговоре он никогда неприятной вам темы не коснется. Он безукоризненно вежлив и деликатен, тут совершенно немыслимо услышать что-либо вроде сакраментального вопроса «почему вы не уезжаете к себе в Россию», который на каждом шагу задавали нам во всех странах Европы.

В укреплении к нам общих симпатий крупную роль сыграла незначительная случайность: наши плантации с одной стороны не были отгорожены от соседских, и в один из первых дней, когда мы еще не знали точно своих границ, группа, назначенная на прополку, по ошибке прополола чужое поле земляных орехов. На следующий день к Керманову явилась пожилая парагвайка, сказала, что поле принадлежит ей, она только сейчас обнаружила происшедшее недоразумение и готова нам уплатить за сделанную работу, так как муж ее убит на войне и ей все равно пришлось бы нанимать рабочих.

10

Коронель — полковник.