Страница 31 из 40
В послании, чей адресат нам неизвестен, несомненно написанном сразу после Собора и сохранившемся лишь отчасти под названием «Богословско–полемическое сочинение XI» [505], преподобный Максим восхваляет Римскую Церковь и ее вероучительный авторитет:
«[137С] Ибо все пределы обитаемой земли и те, кто по всей земле исповедуют [137D] Господа в чистоте и правоверии, смотрят прямо вдаль, как на солнце превечного света, на святейшую Церковь римлян, на ее исповедание и на ее веру, получая от нее сияющую славу святых догматов отцов, — догматов, которые были положены в основание во всяком благочестии и полноте шестью святыми Соборами, вдохновленными Господом и исходившими от Него, и провозглашены в наиболее ясных словах Символа веры. Ибо, начиная с нисхождения к нам Воплотившегося Бога Слова [140А], все христианские Церкви содержали в себе и имели повсюду великую Церковь, которая является здесь единственным основанием (крт)тп5а) и краеугольным камнем (бецёАлоу), так что никогда врата ада не одолели ее [506], как обещал это Сам Спаситель, но она имеет ключи православной веры и исповедания в Нем, отверзая двери тем, кто благочестиво приближается к тому, что есть подлинное по природе благочестие, закрывая и замыкая все еретические уста, которые глаголют неправду на Высочайшее [Божество]. Ибо Ему, Творцу Вселенной, нашему Господину и Господу Иисусу Христу, ученики и апостолы и святые отцы, ученые и мученики посвятили своими собственными сочинениями и словами, своими бранями, своим потом, своими мучениями, своей кровью и, наконец, своей несправедливой смертью [140В] то, что они таким образом основали и создали, в силу соборной и апостольской Церкви [нашей Церкви], для нас, верующих в Него, все это в двух словах, без малейшего труда, мучения и смерти, о великое долготерпение Божие, они[507] в неистовстве желают ниспровергнуть и уничтожить великую, всеосвещающую и пресдавную тайну православной религии христиан» [508].
Воодушевление, явленное преподобным Максимом в этом письме и превосходящее даже то, которое звучит в «Богословско–полемическом сочинении XII», в значительной мере объясняется обстоятельствами, в которых он находится во время его написания. Напомним, что патриархи, которые следовали друг за другом в Константинополе — Сергий, Пирр, Павел II — были зачинщиками или защитниками монофелитской и моноэнергитской ереси и что все остальные восточные патриархи были вовлечены в ересь, в то время как папы, занимавшие Римский престол в тот же самый период — Гонорий (чью позицию, как мы уже видели, преподобный Максим считал православной, несмотря на нее двусмысленность), Северин, Иоанн IV, Феодор и Мартин I — не одобряли этих ересей. Иоанн IV осудил «Эктесис» через Собор, проведенный в феврале 641 г., и Мартин I, водворившийся с трудом, проявил инициативу созыва Датеранского Собора, чтобы осудить «Типос» и торжественно утвердить православную веру. В этом послании преподобный Максим рассматривает этот Собор как VI Вселенский Собор, равный тем пяти, которые установили опоры православной веры. Отсюда становится понятно, как можно было написать, что «все пределы обитаемой земли и те, кто по всей земле исповедуют Господа в чистоте и правоверии, смотрят прямо вдаль, как на солнце превечного света[509], на святейшую Церковь римлян, на ее исповедание и веру, получая от нее сияющую славу святых догматов отцов».
Между тем преподобный Максим относит это к преимущественному положению, которое он признает за Римской Церковью: «Все христианские Церкви содержали и имели всюду великую [Церковь], которая является здесь единственным основанием и краеугольным камнем, так что врата ада не одолели ее, как это обещал Сам Спаситель, но которая имеет ключи православной веры и исповедания в Нем».
Этот отрывок содержит несколько аллюзий (Мф. 16, 17—19), которые святой Максим интерпретирует в том же смысле, что и в других местах своего сочинения: основанием и краеугольным камнем Церкви является правое исповедание веры во Христе («камень», на котором, как говорит Христос, он созиждет Церковь[510], — слова, сказанные после того, как Он услышал это исповедание веры от Петра: Ты — Христос, Сын Бога Живого. — Мф. 16, 16). И Римская Церковь почитается другими Церквами как основание и краеугольный камень, поскольку она всегда твердо и крепко исповедовала правую веру[511]. Если кто‑то может увидеть здесь выражение сугубой ценности и авторитетности, которые преподобный Максим признает за Римской Церковью в деле догматики, то он должен понять слова: «врата ада не одолели ее» и «она имеет ключи православной веры и исповедания в Нем» как означающие то, что он «усматривает постоянство в правоверии Римской Церкви» [512], или имеет в виду «чистоту веры кафедры святого апостола Петра» [513] во все времена. Иначе говоря, преподобный Максим признает за Римской Церковью преимущество никогда не допускать ошибок, то есть непреложность принципа или даже окончательный авторитет в деле веры. Первое выражение относится к прошлому, второе — к настоящему. Преподобный Максим ясно свидетельствует о положении дел в первые шесть веков [514], в тот смутный период, который он переживал, и на тот момент, о котором он говорит, но он не переходит от факта к праву [515]».
Примечательно, что та сугубая ценность, которую он признает за Римской Церковью, в этом тексте накрепко связана с тем, что она до этих пор исповедовала православную веру и защищала ее от ересей. На всем протяжении текста очевидно, что это то исповедание православной веры, которое является определяющим в глазах преподобного Максима и которое обусловливает то преимущественное место, которое он признает за Римской Церковью [516]. Далекий от суждения, что исповедание веры должно быть соединено с «Петровой харизмой» Римского престола [517] (можно отметить к тому же, что он не упоминает здесь ни «Римский престол», ни Римского «папу», но «Церковь римлян» [518]), преподобный Максим усиленно настаивает в этом тексте на том, что такое исповедание находится в согласии со всей традицией Церкви. Исповедание веры Римской Церкви — то, которое объявлено в споре с монофелитами и моноэнергитами, и особенно то, которое только что было торжественно провозглашено на Латеранском Соборе, — отражает «сияющую славу святых догматов отцов, которые были положены в основание во всяком благочестии и чистоте шестью святыми Соборами, вдохновленными Богом и исходившими от Него». Эта вера соотносится с тем, что «Ему, Творцу Вселенной, нашему Господину и Господу Иисусу Христу ученики и апостолы, и святые отцы, ученые и мученики посвятили своими собственными сочинениями и словами, своими бранями, своим потом, своими мучениями и своей кровью, и, наконец, своей несправедливой смертью то, что они таким образом основали и создали». И в самой той мере, в какой любая другая Церковь исповедует ту же веру, что и Церковь Римская, она может быть идентифицирована, как в этом уверяет конец письма, с «апостольской и соборной Церковью [нашей Церковью] для нас, верующих в Него».
8. Возвращение в Константинополь и первый процесс
По всей видимости, преподобный Максим, воспользовавшись кампанией императора Константа в Армении, вернулся в Константинополь в 651 или 652 г., чтобы попытаться лично убедить некоторых влиятельных особ столицы, в числе которых был патриарх Павел, отказаться от ереси[519]. Он поселился во дворце Пласидии, который служил резиденцией римских апокрисиариев[520] и воспользовался поддержкой друзей, остававшихся в столице. Но император, вернувшись в Константинополь, был обеспокоен деятельностью преподобного Максима и, после того как созвал Собор, осудивший его за несторианство, приказал заключить его в женский монастырь[521].
505
Th. Pol., XI, PG 91, 137C-140B.
506
Примечательно, что преп. Максим с осторожностью пользуется прошедшим временем, в отличие от J. — M. Garrigues, употребившем в своем переводе будущее время.
507
Речь идет о монофелитах.
508
Th. Pol., XI, PG 91, 137С-140В.
509
Возможно, стилистика этого отрывка следует Соборному посланию его духовного отца, св. Софрония Иерусалимского, который говорил о «святейшей Церкви римлян или, лучше сказать, о Светиле всех Церквей, пребывающих под солнцем» (Ер. syn., PG 87, 3188D).
510
Оба греческих слова, употребленных преп. Максимом (fondement и fondation), обозначают фундамент или основание строения.
511
См. сходную формулировку в: Ер. A, Mansi X, 678В, приведенную и процитированную в разделе 2. Дословное толкование, которое превратило бы саму Римскую Церковь в основание других Церквей, лишено смысла, поскольку среди Поместных Церквей (чье разнообразие и независимость признает в то же время преп. Максим) Римская Церковь не была создана первой, и те, которые появились после нее, не произошли от нее (абсурдность этой идеи, правда, не помешала тому, чтобы ее поддержал папа Иннокентий I (416 г.); см.: К. SCHATZ, La Рптамё du раре. Son histoire, des origines & nos jours, p. 57). V. CROCE дает толкование, близкое к нашему: «Три метафоры Мф. 16,18–19 — камень, ключи, неодолимость силами ада — все это относится к вере, исповедуемой Римской Церковью, основанной на вере всех христиан» (Tradizione е ricerca. И metodo teologico di san Massimo il Confessore, p. 125). Интересно сопоставить выражение преп. Максима с содержанием речей Софрония Иерусалимского к Стефану Дорскому, когда тот отправлял его с миссией в Рим, чтобы попросить там помощи в борьбе с ересью, распространившейся во все края: «Ты быстро пройдешь все пределы земли, пока не достигнешь апостольской кафедры, где основания (кртртШе?) православных учений, и ты известишь святых мужей, которые там пребывают […] в точном согласии с истиной, обо всем, что происходит здесь» (Deposition d'Etie
512
Ibid., p. 12.
513
Ibid.
514
С момента происхождения до той поры, о которой говорит преп. Максим, при всех различиях Восточных Церквей, Римская Церковь всегда придерживалась православной веры (кроме нескольких исключений, среди которых можно привести случае с папами Либерием и Гонорием). Восточные Церкви охотно признавали этот факт. Также, веком ранее, император Юстиниан написал в послании патриарху Епифанию: «Всякий раз, когда появлялись в наших странах еретики, то по постановлениям и правым суждениям оного честного престола [Римского] они бывали осуждены» (Cod. Just., 1,1,7).
515
Можно было бы сказать, подражая блж. Августину, что не следует путать posse поп errare (может не ошибаться) с поп posse errare (не может ошибаться). В сознании-, которое приобретала сама Римская Церковь в последующие века, был совершен злокачественный переход от одного к другому. И можно подумать, что констатация того, что Рим всегда умел, по крайней мере, в первые века и за редким исключением, избрать верную позицию, создало впоследствии впечатление, что у него был иммунитет против ересей (см. здравомыслящие рассуждения К. SCHATZ, La Рпташё du раре. Son histoire des origines a nos jours, p. 34–37). Как предполагает К. Schatz, роль Римской Церкви в сохранении православной веры была для нее облегчена тем фактом, что именно на Востоке разворачивалось большинство великих богословских споров и по разным причинам она была в них вовлечена лишь теоретически (р. 36–37).
516
Как это ясно увидел V. CROCE, Tradizione е ricerca. II metodo teologico di san Massimo il Confessore, p. 125.
517
Выражение, которое появляется как лейтмотив в исследовании J. — M. GARRIGUES («Le Sens de la рптаигё romaine chez saint Maxime le Confesseur») и которое с удовольствием повторил О. Clement (Rome autrement).
518
Как это разумно отметил V. CROCE, Tradizione е ricera. II metodo teologico di san Massimo il Confessore, p. 125.
519
См.: S. BROCK, An Early Syriac Life of Maximus the Confessor, p. 319, 329.
520
Ibid.
521
Cm. ibid., p. 330, 339.