Падение Хронополиса

— Бой за Гирреад, ваше величество, — выдавил из Этон после секундного замешательства.

— Ах да, помню. Мужайтесь, юноша. Мы возвратим Гирреад вместе с другими нашими утраченными владениями.

Сквозь круг придворных протиснулось какое-то официальное лицо и быстро зашептало что-то Наместнику на ухо. Филипп отвернулся от Этона и заговорил с кем-то еще. Молодого капитана перестали замечать. О его отчаянной выходке забыли.

Когда Этон выбрался из толпы, его снова перехватила принцесса Майра.

— Что ж, не слишком содержательный разговор!

— Я вдруг понял, насколько это было глупо, — печально улыбнулся Этон.

— Довольно запоздалая мысль, вам не кажется? — Принцесса пытливо рассматривала лицо Этона. — О чем вы хотели просить Наместника? Может быть, я смогу помочь?

— Боюсь, что нет, ваше высочество.

С неловкостью осознавая свое невоспитанное поведете, Этон небрежно поклонился и скованно двинулся прочь. Он был в отчаянии. Здесь, в самом сердце Империи, все и каждый были твердо намерены привести дело к разрушено. Беда нависла над Империей и гудела огромным колоколом.

Миссия Этона оказалась невыполнимой. Или почти невыполнимой.

Несколько часов спустя в главном зале было пусто и царил полумрак. Сквозь этот полумрак кралась какая-то тень, прислушиваясь к звукам спящего дворца.

Этой остановился перед тускло поблескивающей золотой плитой, за которой был Император.

До самой ночи Этон слонялся по залам и переходам дворца или тихо сидел в библиотеке. Никто не спрашивал его о том, что он здесь делает. Считалось, что раз человек попал во дворец, то имеет полное право здесь находиться.

— Император, — произнес Этон хриплым голосом, не решаясь говорить громко, чтобы его не услышали за пределами зала. — Ваш верноподданный просит аудиенции.

Этон не знал, реагирует ли машина на чей-нибудь голос, кроме Наместника. Но попробовать стоило.

Золотая плита осталась на месте, и он попробовал еще раз:

— Император, Империя в опасности!

Чудесным образом дверца обиталища машины скользнула к потолку. Из темной пещеры послышались гудение моторов и рокот колес.

Император величественно выплыл наружу, мерцая странными бликами на матовой поверхности. Между башенками Императора светилось едва заметное сияние.

— Кто смеет звать меня?

Внушающий трепет глубокий голос был негромок, но он, казалось, заполнил собой зал.

Странно и страшно было оказаться наедине с Императором. Машина излучала харизму. Этон ощутил, что значит этот механизм для Империи, и почувствовал себя маленьким и незначительным.

— Я капитан Монд Этон, — ответил он. — Когда-то служил в Третьем Хронофлоте.

Гудение и щелчки внутри Императора стали громче.

— Приговорен к смерти за трусость и пренебрежение долгом. Передан в распоряжение Департамента Связи. Послан с депешей к адмиралу Хайту тридцатого дня пятого месяца сего года.

— Факты таковы, как вы их изложили, Император. Но я до сих пор жив, как видите.

— Бедный маленький инструмент сломанного времени…

— Император, я только что вернулся из Гегемонии. — Этон начал свой рассказ, описал эксперимент адмирала Хайта, встречу с министрами Гегемонии и последующее открытие своих новых способностей. В течение всего повествования Император ни разу Этона не перебил, только гудел то громче, то тише.

В заключение Этон с полной откровенностью сообщил о косной непримиримости Наместника и его главных советников.

— Вы стоите выше Наместника, Император. Повелите Империи согласиться на мир. Свернуть с этого самоубийственного курса.

— Все должно быть как есть.

Этон озадаченно замолчал. Он знал, что Император редко выражается простым языком.

— Враг Империи — враг человечества, — сказал Император. — Сражайся, Этон. Все в твоих руках.

— Император, я не понимаю вас. Объясните, что я долен сделать? Мне это не ясно.

— Мы живем в сновидениях и ходим во снах. Все, что реально, — нереально.

Внезапно Этон услышал чьи-то шаги за спиной. Из темноты к нему вышел молодой человек в пурпурном коротком плаще. Черты лица у него были иксианские, но, в отличие от большинства представителей этой породы, глаза у него были живые и внимательные, и еще, что было нехарактерно для Иксианов, в них не было тщеславия. Когда человек в плаще подошел ближе, Этон узнал принца Вро.

— Невероятная история! — сказал ему принц.

— Вы все слышали?

— Извините, подслушал. — Принц пожал плечами. — Проходил мимо, но не смог сдержаться, когда увидел эту цену. Да, я слышал каждое ваше слово. Тихий рокот заставил Этона обернуться. Император удалялся в свою камеру. Золотая плита опустилась на место, и наступила тишина.

— Должен вам сказать, что вы зря теряете время, обращаясь с петицией к этой машине, — участливо сказал принц. — Никто никогда не мог добиться от нее толку и не сможет, я думаю, по очень простой причине: наш хваленый Император полный псих.

Очевидно, у Этона был очень глупый вид, потому что Вро тихо рассмеялся:

— А чему вы удивляетесь, мой друг? В него же сложены мозги всех наместников! Если судить по примеру моего отца, то там безумие лежит штабелями.

Вро хлопнул Этона по плечу:

— Знаете, мы здесь торчим как-то на виду. Я как раз шел посмотреть, как готовят мою яхту времени к небольшому романтическому приключению. Пойдемте со мной. Потом посидим у меня, поболтаем.

Бросив последний отчаянный взгляд на золотую плиту, за которой скрылся Император, Этой двинулся вслед за принцем.

В леденящих и погребальных апартаментах принца чувство безнадежности у Этона еще усилилось. Осматривая яхту, принц поведал ему о своей великой потере и о том, что он делает для возвращения возлюбленной.

И все же, несмотря на эту дурацкую одержимость, принц показался Этону человеком редкого по стандартам Императорского дворца ума. Возможность говорить с ним была облегчением.

— Хм. Это объясняет правило насчет немедленной ликвидации курьеров, — заметил Вро, деля свое внимание между Этоном и голографическим изображением пустого саркофага. — Очевидно, люди, подвергшиеся действию страта, могут вырабатывать у себя естественную способность перемещаться во времени. Церкви это не может нравиться.

— Это также означает, что я не первый, — добавил Этон. — Этот феномен должен быть известен. Но где остальные?

— Это, несомненно, один из самых тщательно охраняемых секретов Церкви, — ответил Вро. — Спасенных из страта хрононавтов обычно помещают под опеку в отдаленные монастыри, и дальнейшая их судьба неизвестна. Официально считается, что они лишаются рассудка. Но мы теперь знаем, что это не совсем так, верно, капитан? Можно не сомневаться, что Церковь принимает все меры, чтобы эти люди никогда не воспользовались своей силой. И вам, друг мой, следует быть начеку, иначе вы вдруг обнаружите, что насильно пострижены в монахи. — Вро едва заметно улыбнулся.

Этон кивнул.

— То, что вы говорили об Императоре, — это серьезно? — просил он.

— Конечно. Это просто сумасшедшая машина, и не больше. Вот почему Император — всего лишь декоративная фигура. Конечно, мой отец не может поверить в это до конца. Он считает Императора тотемом и иногда спрашивает у него совета. Но никогда не слышит ничего осмысленного.

— Тогда не поможете ли мне вы, ваше высочество? — с искренней мольбой спросил Этон. — Вы хотя бы понимаете, к чему может привести теперешняя ситуация. Не можете вы попытаться убедить вашего отца?

— Я? — Принц Вро засмеялся. — Государственные далеки от моих интересов.

— Но как вы можете не думать о них в такое время?

— Меня волнует лишь моя возлюбленная Веа, — отозвался Вро, с болью вглядываясь в глубины пустого саркофага. — Пусть мир погибнет, для меня это ничего не значит.

Этон глубоко вздохнул.

— А насчет моего отца и его похода против Гегемонии, — продолжал Вро, — так этого старого безумца никакие мои слоне переубедят. Я уже три года с ним не разговариваю, а он все равно рассчитывает, что я буду командовать эскадрой этой Армады! Но его ждет разочарование. Меня здесь не будет. Я буду далеко в будущем, чтобы спасти мою возлюбленную и вернуть ее себе!