Страница 3 из 12
— У меня на счету каждый солдат, мсье! — сердито рычал он, — Оглядитесь вокруг! Здесь под каждым кустом по партизану! И войско Баллестероса перед носом!
Дюко мысленно фыркнул. Генералом Баллестеросом под носом Сульт был обязан исключительно собственной нерешительности. Вместо того, чтобы обескровить регулярные испанские части, маршал слегка потрепал их и вынудил отступить под защиту крепостных орудий британского Гибралтара. Увы, с сожалением констатировал Дюко, решительность была не в чести у высшего французского командования на полуострове. Страх неудачи делал их кроткими, как овечки. Они избегали малейшего риска, а ведь без риска не бывает громких побед.
— Баллестероса можно в расчёт не брать, — прикинул Дюко, — Он рыпаться побоится. Гверильясы тоже в чистом поле не бойцы. Остаётся Веллингтон. Вот он опасен.
— Часть его армии у меня на северном фланге, — показал пальцем на карте Сульт, — Генерал Хилл. С юга испанцы Баллестероса. Моя армия в клещах, а вы хотите, чтобы я отрядил людей на выручку Мармону?
— Не я, — холодно сказал Дюко, — Император хочет, чтобы вы отрядили людей разгромить Веллингтона.
Сульт замолк, глядя на карту. Упоминание Наполеона отбило у него охоту пререкаться. По правде, в предложении майора имелось здравое зерно.
Дерзко, чертовски дерзко. Конечно, британцев так не разобьёшь, но манёвр, придуманный очкатым умником, мог напугать Веллингтона, и, при известной доле удачи, заставить того отступить обратно к португальской границе. Такое отступление спасло бы Мадрид, позволило бы Мармону перегруппироваться и подпортило бы английскому выскочке начинающую складываться репутацию непобедимого полководца.
Идея Дюко состояла в том, чтобы послать пару тысяч солдат на восток, к верховьям Гвадианы. Там отряд следовало свернуть на север, через Мадридехос в направлении Толедо, где французы сохранили за собой переправу через Тахо. Для англичан этот манёвр будет выглядеть подготовкой Сульта к отводу войск на север для соединения с прочими французскими армиями. Из Толедо, по мысли Дюко, отряд двинется на северо-запад через Сьерра-де-Гредос, к дорогам, по которым снабжается воинство Веллингтона. Путь к транспортным артериям британцев преграждала быстрая и глубокая река Тормес. Вброд её не перейдёшь, нужен мост, и Дюко его нашёл на Богом забытом тракте, под сенью средневекового форта Сан-Мигель. Форт в глубоком тылу, убеждал Сульта Дюко, сколько бойцов выделят в гарнизон? Роту, максимум две, и то — испанцев. А захвати французы эту переправу, — перед ними откроется бескрайняя, плоская, как доска, равнина, по которой неспешные фургоны везут войску Веллингтона оружие, провиант и прочее.
— Островитяне чувствуют себя в полной безопасности, — внушал Дюко колеблющемуся маршалу, — По их мнению, нас там нет и быть не может. Их бдительность усыплена.
И если сводный отряд Сульта начнёт рвать беззащитные обозы, подобно стае волков, противнику потребуется неделя, самое малое, сообразить, что творится нечто неладное и попытаться нанести ответный удар. Неделя. Неделя, которая спасёт французов в Испании. А спасение весьма расположит императора к Николя Жану-Дидье Сульту, герцогу Далмации.
И Сульт дал добро.
Шесть тысяч человек, из них треть — конница, он отдал под командование лучшего командира из тех, что имел под началом, — кавалерийского генерала Жана Эру.
И Эру теперь скакал во главе своего отряда с Дюко плечом к плечу, с беспечным противником где-то там, впереди, навстречу славе и победе.
По настоянию майора Таббза одна из четырёх имевшихся в форте на три этажа комнат была отведена под офицерскую столовую. В ней принимали пищу Шарп с Терезой, майор Таббз, лейтенант Прайс и прапорщик Хики. Желая поддразнить интенданта, Шарп пригласил за стол десятника. Стол был мал для шести человек, Мак-Кеон, хмурый верзила с широкими, мозолистыми ладонями, сутулился и жался.
Прапорщик Хики не мог отвести от Терезы взор. Раз или два пытался, даже затеял было беседу с Мак-Кеоном, но шотландец отвечал односложно, разговор не клеился, и взгляд Хики неизменно возвращался к Терезе. Пламя церковных свечей, любезно подаренных союзникам деревенским падре, бросало на лицо испанки трепещущие тени, и Хики млел.
— Никогда не видели женщин, мистер Хики? — сухо осведомился Шарп.
— Да, сэр. В смысле, нет, сэр… Ну, в смысле, видел, сэр, — смутился прапорщик.
Ему исполнилось шестнадцать, в полк он прибыл недавно и жутко робел перед капитаном Шарпом. Краснея, Хики пробормотал:
— Простите, сэр.
— Берите пример с меня, Хики, смотрите в стену, — хохотнул Прайс, — На миссис Шарп хоть глаза напрочь выгляди, ничего не обломится… Вы уж простите, мэм.
— Прощаю, Гарри, куда я денусь, — отозвалась Тереза.
— Великий день, а, Гарри? — ухмыльнулся Шарп, — Нашлась, наконец, женщина, которая тебя простила?
— Ну, неправда, дамы меня любят и прощают всегда.
Хики вновь поднял на Терезу глаза и, чувствуя на себе взгляд Шарпа, поспешно спросил:
— Вы, мэм, действительно воюете?
— Действительно.
— Против французов, да?
— Против кого же ещё? — недовольно буркнул Шарп.
— Против невеж и грубиянов, например, — отбрила мужа испанка, ослепляя прапорщика улыбкой, — А с французами, мистер Хики, я воюю с того дня, когда они убили моих близких.
— Боже правый! — вырвалось у юноши. В сонном Данбери, графство Эссекс, где его семья владела тремя сотнями акров, таких злодейств не случалось.
— И в Сан-Мигель я тоже приехала драться с французами.
— Французов здесь, благодарение небесам, не наблюдается, мэм, — с удовлетворением в голосе отметил Таббз, — Ни одного лягушатника в пределах видимости.
— А коль сунутся, мимо моих мальчиков не прошмыгнут. Так что мы — ваша конная разведка.
— Счастливы иметь столь очаровательную разведку, мэм, — галантно произнёс интендант.
Джон Мак-Кеон, сидевший тихо, как мышь, неподвижно вперился в Шарпа. И столько чувства было во взоре глубоко посаженных глаз, что разговоры увяли, и за столом повисла неловкая пауза, которую прервал её виновник:
— Вы меня не помните, Шарп?
Стрелок хмыкнул:
— А должен, Мак-Кеон?
— Я был под с вами Гавилгуром.
— Выходит, должен помнить.
— Не должен, — мотнул головой десятник, — Я был простым солдатом. Одним из ребят Кэмпбелла.
Шарп кивнул:
— Капитана Кэмпбелла помню, и молодцев его тоже.
— В тот день один парень сослужил себе добрую службу, — медленно сказал Мак-Кеон, — Выложился по полной…
— Все в тот день выложились, — прервал его Шарп.
— Но вы одолели эту проклятую стену. Смотрел я на крохотную фигурку, мухой ползущую по скале, и думал — не жилец парень…
— Что там было? — полюбопытствовала Тереза.
Шарп нехотя выдавил из себя:
— Так, одно сражение в Индии… мы победили.
Тереза насмешливо подняла бровь:
— Какая дивная, изобилующая подробностями история, Ричард. «Сражение в Индии-мы победили»…
— В точку, — утвердительно кивнул Мак-Кеон, — Гавилгур. Схватка была жаркая. Туча язычников, туча. А этот ловкач…
Он торжественно указал на Шарпа.
— …Как обезьяна вскарабкался на отвесный утёс. Я решил — не жилец парень. Все решили.
— И что? — с неподдельным интересом осведомился Таббз.
— Да что… Сражение, — с досадой уронил Шарп, вставая.
— В Индии, да? И вы победили? — ехидно спросила Тереза.
— Победили, — сказал Шарп, — победили.
Секунду казалось, что он продолжит рассказ. Вместо этого капитан рассеяно тронул рубец на щеке:
— Шрам вот остался, памятка о Гавилгуре… А сейчас прошу меня простить, пора проверить караулы.
Взяв в охапку кивер, винтовку и палаш, он выскочил за дверь.
— «Сражение», «победили» — несколько обиженно передразнила мужа испанка, — Так как было дело, мистер Мак-Кеон? Расскажите.
— Да что рассказывать-то? Победили, — Шотландец пожал плечами и вновь погрузился в привычное молчание.
Шарп пересёк мост, перекинулся словечком с часовыми на южной стороне, вернулся и обошёл посты на северном берегу, после чего направился обратно в крепость. Миновав столовую, капитан поднялся на южную стену. Харпер кивком поприветствовал друга и протянул ему флягу.