Раздвоение

Когда Петр Николаевич сообщил Олегу об упражнениях и хотел научить упражнению с веревкой, тот решительно заявил, что не будет делать никаких физических упражнений. Он сказал, что ему не хватает сил даже на легкую утреннюю зарядку. При вегетарианской диете, сообщил он тоном знатока, большие физические нагрузки противопоказаны, потому что они «выжигают последний белок» из организма. Петр Николаевич предложил перейти на мясную диету, чтобы появились силы. Олег сказал, что мясо гноеродно, и мясная диета — прямой путь к инвазии глистов. Петр Николаевич сказал, что упражнения делать все-таки придется, потому что это часть терапии. Олег ответил, что такую цену за достижение своих целей он платить не готов.

«Дело ваше, — пожал плечами Петр Николаевич. — Я все равно не могу проверить. Но без физических упражнений я за результаты не ручаюсь». Через два дня Олег уже был приручен, испытывал священный трепет перед Петром Николаевичем и клялся, что бегает и крутит веревку.

Теперь, спустя полгода, Олег пришел с новой целью: стать смелым и не бояться драк. Буквально сразу Петр Николаевич понял, что пациент безнадежен. Когда вчера, в понедельник, было первое занятие, и Олег заявил о своей новой цели, Петр Николаевич надвинулся на него и прорычал с угрозой: «Сейчас врежу по черепу, сразу страх пройдет».

Олег вскрикнул, прижался к стене и пролепетал: «Не надо меня бить!» — «Ты что, Олег, я же пошутил!» — возмутился Петр Николаевич, перейдя даже на «ты». Олег издал нервный смешок и промямлил: «А… я понимаю».

В понедельник тьюнинг затронул все те же мотивы, и Петр Николаевич не ожидал ничего нового сегодня, во вторник. Олег, однако, его удивил. Он признался, снимая ботинки, что его депрессии были вызваны только тем, что у него нет девушки. И страх перед драками он хотел перебороть только ради этого. Теперь он «решил не скрывать первопричину всех бед» и поэтому вручает Петру Николаевичу новый листок с целями.

Петр Николаевич воспринял это без энтузиазма, потому что один похожий клиент у него уже был, и сегодня еще предстояло с двух до четырех выслушивать всякие мерзости из его сексуального опыта.

Однако проблема Олега, как выяснилось, была совсем другая. Для своего возраста он, судя по всему, прилично запаздывал в половом развитии. Насколько Петр Николаевич помнил, обычно парни в семнадцать уже имели какой-то сексуальный опыт и воспринимали секс как самую главную награду в жизни. Олега же, судя по тьюнингу, волновало исключительно презрение со стороны девушек. Ему было важно, чтобы к нему относились с интересом и уважением. Сексуальные мотивы не всплывали нигде.

За время тьюнинга, наряду с обычным набором из тошнотворной еды и страха перед увечьями, он попотчевал Петра Николаевича двумя душещипательными историями «больших неудач» с девушками.

На подготовительных курсах, в параллельной группе, была девушка по имени Настя. Олегу она нравилась, но он боялся приближаться. Однажды он собрал все свое мужество и подошел к ней на перемене, когда она сидела за партой и болтала с подругой.

Все мужество ушло на то, чтобы подойти, и для того, чтобы заговорить, сил уже не осталось. Какое-то время он глупо стоял и пялился ей в затылок. Наконец, ее подруга заметила его и сообщила Насте. Та повернулась и сразу же отшатнулась от него, как будто от чего-то «липкого и заразного», по выражению Олега. «Чего ты встал? — закричала она. — Чего тебе надо?» Он не ответил и смылся в свою аудиторию, где затаился за партой и стыдился смотреть на одногруппников. Ему казалось, что все уже знают о его неудаче и втайне злорадствуют.

Вторая история была не такой камерной. Как-то осенью две девушки с курсов встретили его, когда он выходил, и предложили пройтись с ними до дальней станции метро. Он согласился. Они нашли его интересным и необычным. Последовала еще пара таких прогулок. После этого они предложили поехать с ними погулять по Сергиевому Посаду в выходные. Такая поездка казалась ему вещью рискованной. Он боялся быть избитым. Он и так ходил по улице в постоянном страхе, что к нему пристанут, и это в тихих районах Москвы. А уж все, что было за пределами Московской кольцевой автодороги, он воспринимал как зону смерти. Особенно его пугали пригородные электрички.

Однако он согласился поехать. Согласие, по сути, сорвалось с его языка, потому что он боялся говорить людям «нет» в лицо. Выслушав их радостные восклицания, он тут же подтвердил намерение, хотя отлично понимал, что это сугубое лицемерие. Он надеялся на то, что после пары дней какие-нибудь обстоятельства заставят девочек отказаться от поездки. В первую очередь, он рассчитывал, что их остановит большое домашнее задание на выходные. Тогда бы получилось, что это они отказались от планов, а не он. Это выставит его в хорошем свете, а их в плохом. Они почувствуют себя моральными должниками, и это облегчит его отношения с ними.

Но они не позвонили, а в пятницу, на подготовительных курсах, спросили радостно, готов ли он к поездке. Нехотя он ответил «да», стараясь казаться расслабленным и веселым. Вечером он, после долгой внутренней борьбы, позвонил одной из них и сказал, что возникли очень неприятные обстоятельства, о которых ему даже тяжело говорить, и поэтому он никуда не поедет.

После этого девушки остыли к нему и больше не приглашали ходить гулять. Скоро он обнаружил, что от них не отлипают два «курящих парня» с курсов и даже держат их за руки, а значит, они, видимо, стали встречаться.

Уходя в конце занятия, Олег спросил: «Скажите, у меня есть шанс насчет девушек?» — «О! Еще бы!» — сказал Петр Николаевич и настойчиво сунул ему руку для прощания.

Перед этим случился неприятный инцидент. После сессии тьюнинга Олег сказал, что пойдет попить воды. Петр Николаевич ответил, что вода в фильтре рядом с чайником, и пошел убрать в шкаф в спальне «протокол тьюнинга». Он увидел обертку от гематогена и вспомнил про бутылку текилы на кухне, оставленную рядом с мойкой. Как он мог забыть! Он бы вспомнил, если бы у него во рту была жвачка, когда он проснулся. Но он, похоже, проглотил ее во сне. Петр Николаевич пошел на кухню, на ходу сочиняя ложь.

Если Олег решит, что он пьет, да еще с утра, доверие будет потеряно. Петр Николаевич не раз говорил Олегу, что не пьет много лет, чтобы не вредить спортивной форме, хотя ему, Олегу, выпить иногда с друзьями и не повредит: в молодости надо разное попробовать, и хорошее, и плохое.

Олег беспомощно стоял посреди кухни с фильтром в руках. «А я как раз хотел вас позвать. Я не могу найти кружку». Петр Николаевич дал ему кружку. Он вздохнул с облегчением, увидев, что бутылка стоит этикеткой к стене, и Олег ее не трогал. Такой невинный мальчик, как он, мог и не понять, что перед ним стоит. Олег, однако, отличался не только невинностью, но и любопытством.

«А что это у вас?» — спросил он. — «Средство от тараканов, — ответил Петр Николаевич сходу. — Надо, по идее, смачивать этим губку и класть ее в специальную пластмассовую коробочку. Ставите рядом с мусорным ведром, жидкость испаряется и травит их. Но я использую простую рюмку, и тоже работает» — «А для человека оно не вредно?» — «Ну, если вы ее пить будете, то вредно, конечно» — «А можно понюхать?» — «Да, пожалуйста. Только не сильно вдыхайте, это все-таки яд. Я как раз хотел новую порцию им сунуть», — он налил рюмку и протянул Олегу, но тот нюхать отказался. Тогда Петр Николаевич поставил полную рюмку под мойку рядом с мусорным баком.

На этом неприятный инцидент был исчерпан. Закрыв за Олегом дверь, в одиннадцать утра, Петр Николаевич вернулся на кухню, достал из-под мойки рюмку и, после внутренней борьбы, перелил обратно в бутылку. Убрав бутылку в холодильник, он побрел в спальню и поставил будильник на двадцать пять минут двенадцатого.

Растянувшись на диване, он стал прислуживаться ко внутренним ощущением: в горизонтальном положении поясничная боль утихала. Петр Николаевич подумал с надеждой, что следующая клиентка все-таки не придет, и он сможет поспать целых два с половиной часа. «Что за чушь, — возмутился он глупым мыслям. — Мне нужно зарабатывать. Конечно, лучше, чтобы она пришла».