Раздвоение

Зачитав, Петр Николаевич становился особенно серьезен и говорил: «Приступайте!».

Дальнейшее было для Дмитрия источником большого веселья.

Предполагалось, что люди должны всерьез раскладывать демонстрационный набор дома, готовясь к суровому экзамену. Когда Петр Николаевич, без объяснений, отклонял одну демонстрацию за другой со словами: «Фейл. Попробуйте еще раз», ученики, по идее, должны были мучиться и злиться, доходя порой до исступления. Не таков был Дмитрий.

Он, слабо представляя, каково содержание нужного принципа, начинал выкладывать первое, что приходило в голову, делая про себя ставки, будет демонстрация отвергнута, или нет. Он брал карандаш, клал на стол, накрывал сверху куском ластика, поперек клал еще один карандаш и говорил: «Ну, вот это карандаш… в смысле, это слово.

Оно не понято, — он показывал на ластик поверх карандаша. — Ну, и наступает п-ц», — он показывал на второй карандаш. Петр Николаевич, не в состоянии сдержать улыбку, говорил: «Карандаш — это «наступает» или «п-ц»?» — «И то и другое, — отвечал Дмитрий. — Смотрите, как он наступает», — он хватал карандаш и делал им возвратно-поступательные движения на поверхности стола, чтобы показать, как он наступает.

Засмеявшись, Петр Николаевич снова принимал серьезный вид и наставлял: «Вы знаете, каждое слово должно обозначаться одним предметом. Кроме того, принцип номер один гласит… — и он зачитывал принцип, после чего заключал: — Видите, там ничего не сказано про п-ц, значит вы не должны показывать п-ц». Услышав от Петра Николаевича, что же в точности гласит принцип, Дмитрий приступал к делу: «Вот это Володя, — говорил он. — Он не умеет читать. Его учили в школе, но он встретил непонятое слово, и ничему не научился». Про себя Дмитрий думал: «Не-ет, предметов многовато. Заставит заново раскладывать». К его удивлению, демонстрация оказывалась принята. Иногда, и тоже к удивлению, презентация отвергалась в течение получаса.

Никакой здравой логики в решениях Петра Дмитрий найти не мог, и это интриговало.

Закончив, Петр ставил галочку в «контрольном листе» и говорил: «К четвергу вот до сих. Больше можно, меньше нельзя. И главное — без демонстраций вперед не заглядывать».

Однако как бы ни было увлекательно играть с Петром в шарады демонстраций, Дмитрий ни на секунду не забывал, зачем он пришел. Ему было важно понять, насколько правдивы «истории успеха». Дмитрий знал, что лучший способ узнать подноготную человека — стать его собутыльником. При этом не надо скупиться на выпивку. Недорогой алкоголь и навязчивое стремление «закорешиться» вызывают подозрение. А вот алкоголь качественный обычно снимает все вопросы. У Дмитрия дома был почти полный ящик текилы, давний подарок начальника. После пары занятий он прихватил бутылку и предложил Петру зашибить после учебы.

У того сначала нашлись силы отказаться. Он сослался на то, что с девяти до десяти отвечает на звонки клиентов. Дмитрий сказал на это, что можно отложить до следующей встречи, позаниматься только час и потом хорошенько посидеть. «Учтите, вы отказываетесь от вашего ценного времени», — предупредил Петр тоном строгого учителя.

«Согласился, старый бес», — подумал Дмитрий и ушел, унеся бутылку с собой.

В следующий раз Дмитрий сначала не упоминал про выпивку, и заметил легкое нетерпение Петра. Через час он достал бутылку и сказал: «Ну, пошли. Как и договаривались». Он ожидал, что у Петра будет лимон, но ошибся. Так что текилу закусывали сырокопченой колбасой и квашеной капустой, а Петр, к тому же, свежим луком.

Дмитрий наливал часто и полные рюмки. Несмотря на обильную закуску, Петр опьянел быстро, стал голосить и смазывать слова. Когда время приблизилось к девяти, Дмитрий сказал: «Вам скоро начнут звонить, вы отвечайте, на меня не смотрите, я посижу, мне и так хорошо». Он напомнил ему о звонках, чтобы тот пошел и отключил телефоны. По мнению Дмитрия, ни один профессионал в своем уме не будет выставляться перед клиентами в пьяном виде.

Петр удивил его: «Для вас, Дмитрий, это будет еще и полезно, потому что теория без практики мертва. Вы увидите не только обучающий курс, но и суровый будень настоящего психотерапевта».

Петру, однако, никто не звонил, и Дмитрий продолжил щупать «истории успеха» на правдивость. Закосевший Петр действительно путал детали, а некоторые истории просто не помнил, и приходилось хорошенько ему напоминать. Впрочем, некоторые, в том числе, фантастичные, он рассказывал в точности.

Дмитрию не жалко было еще пары вечеров и пары бутылок, чтобы разобраться во всем наверняка. Он продолжил подпаивать Петра. В результате, картина сложилась ясная.

Свои обучающие курсы Петр у кого-то стащил. Кроме курсов, он владел неким терапевтическим метод и даже верил в него. Однако он выдумывал клиентов, зачастую экспромтом. В пьяном виде он выдумывал еще большие небылицы, чем в трезвом. Кроме того, он вряд ли имел плотный график занятости. За все вечера ему ни разу не позвонили в назначенное время, с девяти до десяти, да и в неназначенное тоже. Материальное положение Петра было, кажется, тоже не лучшим. Последние две встречи он закусывал текилу запеченной холодной бужениной и черным хлебом. Кроме буженины, Дмитрий не заметил ничего существенного у Петра в холодильнике.

Неожиданным эффектом спаивания стало то, что Петр выболтал много всего про друга Дмитрия, Володю. Дмитрий узнал те самые детали про спарринги Володи с Петром.

Узнал он и про Володю, мечтающего разводить породистых кошек, но боящегося, что его засмеют друзья, про Володю, влюбленного по уши в свою рыжую жену и ревнующего ее ко всему району, про Володю, наконец, мечтающего, чтобы его сын научился читать в четыре года и стал академиком. Дмитрий не подозревал в своем давнем друге такие душевные порывы и такую скрытность.

Во вторник, 18 февраля, Дмитрий опоздал. К этому времени Петр был для него уже ясен, и Дмитрий был о нем невысокого мнения. Занятия стали тяготить, и он сомневался, идти ли вообще. Он решил пойти, ради финального теста: как Петр отреагирует на вечер трезвости, а также для того, чтобы вернуть взятые у Петра обучающие курсы.

В Петре произошла большая перемена. Он выглядел изможденным, от его бьющей фонтаном общительности не осталось и следа. Он был рассеян и как будто прислушивался к чему-то внутри. От него довольно сильно пахло алкоголем.

— Что случилось? — спросил Дмитрий. — Вы сам не свой.

— Конкуренты развязали со мной войну. Настроены, похоже, серьезно.

— Вы испуганы?

— Я? — Петр попытался рассмеяться, но получилось жалобное пластмассовое «ху-ху». — Меня не так просто напугать. Они где сядут, там слезут. Они просто не знают, какие у меня есть друзья.

— Ну тогда хорошо, — сказал Дмитрий. — Давайте, что ли, заниматься?

— На самом деле, — сказал Петр Николаевич. — Сегодня я не собираюсь заниматься с вами по демо-набору. К следующему занятию купите два килограмма архитектурного пластилина, он продается в любом художественном магазине, такие оливковые кирпичи.

А сегодня я объясню вам, что нужно будет с ним делать. Пойдемте.

Петр Николаевич открыл незнакомый обучающий курс и показал Дмитрию комикс, где человек вылепляет из пластилина фигурку человека, прикрепляет к ней бумажный ярлычок с надписью «Человек», потом делает шарик с ярлычком «Непонятное слово», потом лепит книгу, другого человечка и, наконец, составляет все это в единую пластилиновую демонстрацию.

Петр Николаевич объяснил, что упрощенный демонстрационный набор из канцелярской мелочи используется в базовых курсах парагмологии, более простых. В курсах же для продвинутых тьюнеров, к которым Дмитрию пора было приступать, материал сложнее.

Он менее умозрителен, поэтому его нужно «сбалансировать массой». Теперь человек не может изображаться кусочком ластика, он должен быть похож на себя и снабжен ярлычком. Как и раньше, один предмет демонстрирует одно слово. Однако самое неприятное, предупредил Петр Николаевич, в том, что теперь для ситуации, где фигурирует один человек, придется вылепить несколько одинаковых человечков. Любая ситуация демонстрируется, по крайней мере, в три стадии: человек столкнулся с проблемой, человек решает проблему, человек решил проблему. При демонстрации «в пластилине» все стадии должны быть представлены на столе сразу. Презентация выставляется учеником на стол полностью, после этого он описывает ее, не притрагиваясь больше к пластилину руками.