Раздвоение

В первой книге Бубарда утверждалось, что все беды людей — от случаев боли в детстве (тогда он много воровал у Фрейда). Позже врагом номер один стали «инциденты моллюска». Наконец, под конец своей жизни Бубард передал эстафетную палочку «нейтринным инцидентам».

Ситуация с Сергеем заставила Петра Николаевича переосмыслить эту книгу (которую он временами использовал как фантастическое чтиво на ночь). Фраза Сергея про сеть отвечала описанным в книге симптомам: «Знайте, — писал Бубард. — Профессиональный тьюнер никогда не позволит дривену провалиться в нейтринный инцидент. Есть единственный способ по-настоящему стирать эти инциденты: выводить дривена с ленты времени (в параллельную реальность), чтобы он оттуда заливал ленту белым цветом, отрезок за отрезком. Изнутри нейтринного инцидента стереть его невозможно. Тьюнер должен наизусть знать симптомы попадания в нейтринный инцидент, потому что от его знания зависят жизни людей, которые верят нам и идут за нами. Итак, симптомы таковы: неспособность двигаться по ленте времени и чувство, будто капсула, сеть или облако игл окружает со всех сторон, давит и постепенно проникает тело. Во всех этих инцидентах, несмотря на колоссальные энергии, доминирует черный цвет. Область между вселенными и все, что с ней связано, ассоциируется у Духовных Сущностей с черным цветом. Смена черного цвета на белый — единственный способ спасти жизнь дривена, попавшего в нейтринный инцидент. Поэтому, как можно быстрее попросите дривена залить все вокруг белым цветом. Требуйте делать это снова и снова, не скупитесь на метафоры: «реки белого молока», «снежная буря», что угодно. Вы должны помогать дривену генерировать белый цвет. Как только ему станет легко делать это, требуйте вернуться в настоящее время. По возвращении, немедленно прекращайте сеанс тьюнинга. Не обманывайте себя: этот способ не поможет разрядить нейтринный инцидент. Разрядка происходит только при выходе с ленты времени и заливке белым цветом больших ее отрезков (чтобы раскрыть в дривене такую способность, может понадобиться от двухсот до тысячи часов тьюнинга)».

У Петра Николаевича ощутимо забилось сердце. Никогда раньше, — даже когда клиенты бились в истерике, блевали и мочились, — ему не приходило в голову, что с ними может случиться что-то действительно плохое. Такое, за что его привлекут к уголовной ответственности.

Теперь, чудом, симптомы полностью совпадали с таковыми в книгах Бубарда. А там не раз говорилось об опасности потери рассудка, увечий и смерти. Когда-то в начале карьеры Петр Николаевич почти верил в это, но разуверился довольно быстро. Нынешнее чувство, что все по-настоящему, оказалось неожиданным и крайне болезненным.

— Все внимание на цвет. Заливайте все вокруг белым цветом. Когда я щелкну пальцами, вы затопите все океаном белого молока, — щелк.

— Затапливаю, пытаюсь, тут дамбы, его не пускает…

— Повысьте уровень океана, чтобы он преодолел дамбы.

— Повысил, он заливает, заливает все, залил… Молоко впитывается. Это черное дно оно как губка, оно все впитывает. Оно сейчас снова все впитает… Нет! Сеть, она давит меня, — Сергей стал ерзать в кресле, как будто в него действительно что-то впивалось со всех сторон.

— Продолжайте заливать белым цветом, — сказал Петр Николаевич, после паузы он вспомнил про щелчок пальцами. — Когда я щелкну пальцами, вы зальете все белым цветом…

Это мука продолжалась два часа. Хорошо, что после Сергея не были назначены клиенты. Наконец, удалось вернуть его в настоящее время. После этого он сразу перестал ерзать, дергать нижней челюстью, хныкать и судорожно крутить головой.

— Как вы себя чувствуете, — рутинно спросил Петр Николаевич, когда Сергей открыл глаза.

Он настолько привык к однообразию ответов, что даже начал писать заранее: «чувствую себя хорошо, бодро».

— Ужасно! Изможденным. У меня раскалывается голова. Мне кажется, если я попытаюсь встать, у меня потемнеет в глазах и я упаду.

Петр Николаевич молча уставился на него.

— Можете это не писать, я не буду расписываться. Какая разница. Принесите воды. Боюсь, я не в состоянии пока встать.

Петр Николаевич пошел за водой. Прежде чем нести Сергею, он сам выпил полный литровый графин. Сергей жадно прильнул к стакану и сказал:

— Вы ужасно выглядите. Лицо мокрое, волосы мокрые, подмышки мокрые. И еще у вас трясутся руки.

— Скажите, Сергей, это был розыгрыш? — глупо спросил Петр Николаевич.

— Какой розыгрыш? Я думал, я сдохну! Мне казалось, меня поджаривают электрошоком. Знаете, по-моему, вы к такому не готовы. Вы даже не уверены в реальности того, что я пережил. Да я и сам струшу входить снова в тьюнинг. Пока я с открытыми глазами, это все как будто прижато крышкой. Оно хочет выплеснуться наружу, но не может. А в тьюнинге эта крышка открывается, и оно все лезет наружу, и не видно этому конца. Уж лучше я не буду ее трогать. Правда, она может полезть во сне, я не знаю. Посмотрим. Наверное, я больше не приду к вам. Я не прошу назад денег, я просто сообщаю. Чтобы вы планировали время. У меня нет на это сил. К тому же, я не знаю, доживу ли до завтра. Все зависит от этих двоих, пощадят они меня пока или прикончат сразу.

Петр Николаевич вспомнил другой фрагмент из «Нейтринных инцидентов»: «После возвращения дривен будет чувствовать себя отвратительно. Как минимум, у него будет раскалываться голова. Ему будет казаться, что вся боль, от которой он отгородился с помощью белого цвета, может в любой момент выплеснуться и заполнить ум до краев. В эту ночь ему гарантирована бессонница. Очень вероятны проблемы со здоровьем на третий день (как правило, простуда с высокой температурой или острое расстройство кишечника). После попадания в нейтринный инцидент дривен станет очень скептически относиться к тьюнингу и тьюнеру. Он может попросить смены тьюнера или вообще отказаться от занятий. На некоторое время он получит эмоциональный фон 1 % (апатия), и его действия (бездействие) будут пропитаны безответственностью и тягой к смерти».

Сергей встал и, пошатываясь, пошел в прихожую. Петр Николаевич молчал, охваченный чувством стыда за свой непрофессионализм. Последний раз он испытывал это чувство больше пяти лет назад, еще на молочном заводе. Одевшись, Сергей сказал на прощание:

— Скорее всего, они ждут меня внизу. Но чему быть, того не миновать. Искренне желаю, чтобы вы с ними никогда не столкнулись. Если что, признак их появления в вашей жизни такой: осколки начинают складываться в очень красивую картинку, все налаживается, на вопросы появляются ответы. Проще говоря, сбываются ваши мечты. Не дай бог, с вами это произойдет. Тогда бегите от удачи сломя голову, пренебрегайте возможностями, лишайте себя счастья, делайте все против здравого смысла. Возможно, тогда можно от них спастись. Но если вы обнаружите их слишком поздно, когда они уже давно ходят за вами по пятам и когда их лица уже смазаны, тогда вам кранты. Вот мне, например, кранты. Я не надеюсь дожить до утра.

Он вышел, закуривая, и стал медленно спускаться по лестнице.

Петр Николаевич долго смотрел в глазок. Ничего не происходило, лестница оставалась пуста. Наконец, он оторвался и пошел поставить чайник. Наливая воду, он услышал стремительный топот ног по лестнице. Он бросился к глазку, но топот был уже где-то внизу. Он побежал на кухню и выглянул в окно. Дверь подъезда открылась, и в стуженую февральскую темень вышли двое. На них были тулупы и шапки ушанки. Руки они держали в карманах, а в зубах было по сигарете. Это их он встретил в парке во время утренней пробежки. Торопливо они направились к метро, мотая на ходу головами из стороны в сторону. Он уже собирался задернуть штору, как вдруг увидел, что от стены его дома отделилась фигура и побежала к проезжей части. Петр Николаевич распознал Сергея. Выскочив на проезжую часть, Сергей смотрел налево и назад, видимо, в сторону тех двоих, что побежали к метро. Он не посмотрел направо, когда достиг встречной полосы. Петр Николаевич закричал: «Куда!», и на стекле образовалось мутное облачко от горячего дыхания. Завизжали сигналы, раздался скрежет шипованной резины об асфальт, и Сергей исчез под колесами микроавтобуса.