Истребители

Все эти мероприятия советско-монгольского командования позволили окончательно вырвать инициативу у японцев и создать к началу августа необходимые условия для завоевания господства в воздухе.

Наземные части тоже пополнились.

Из частей и соединений, сосредоточиваемых в районе Халхин-Гола, была создана Первая армейская группа. Для наблюдения за действиями противника формировалась отдельная разведывательная истребительная эскадрилья. У нас в Союзе это была первая истребительная авиационно-разведывательная часть. Я был назначен в нее комиссаром.

7

Ясным солнечным утром лечу на новый аэродром, к новому месту службы.

Кто и что ждет меня там? Каких встречу людей, с кем буду летать?

Воздушная разведка…

До сих пор эту работу выполняли специальные самолеты-разведчики — легкие бомбардировщики, приспособленные для разведки. А с завтрашнего дня, со второго августа, этим будут заниматься и летчики, летающие на И-16. Правда, прежде они тоже ходили на разведку, но изредка, от случая к случаю, и без всякого плана. Теперь создана эскадрилья разведчиков. Перед ней — новые задачи…

Мысленно спрашиваю себя: а как же теперь с воздушными боями? Ведь разведчики должны вести разведку… Неужели всякий раз уклоняться от боя?..

По расчету, должен уже появиться аэродром, но внизу — ничего похожего. Вот одинокая юрта, но где же самолеты? Юрта поставлена как раз там, где должна быть точка. Несколько автомашин, рядом посадочное «Т». Да это и есть аэродром! Меня здесь ждут, посадка разрешена. А самолетов нет. Значит, я прилетел первым. Горючего в запасе много, можно ознакомиться с районом аэродрома.

Беру курс в сторону линии фронта. Не успел отлететь, а с высоты двух тысяч метров уже видна темная полоса Халхин-Гола, желтые песчаные барханы противоположного берега. До линии фронта так близко, что сюда может достать и артиллерия японцев! Вот так разведчики… В таком непосредственном соседстве с передним краем подсаживают только истребителей-перехватчиков. Что же, будем, значит, летать и на перехват зрячего противника, — какой же истребитель усидит на земле, когда виден враг!..

Мое внимание привлекла стрела у горы Хамар-Даба. В направлении, указанном ею, шел воздушный бой. Я поспешил туда, но противник уже уходил с набором высоты. Вслед ему раздались залпы реактивных снарядов: их черные шапки, напоминая разрывы японской зенитной артиллерии, мощными кучками ложились значительно выше самолетов противника. Капитан Николай Звонарев, возглавляющий группу И-16, вооруженных реактивными установками, говорил, когда мы встретились на одном из аэродромов: «За реактивной артиллерией — будущее. Только вот пока с прицельностью плохо, очень трудно попасть…» Да, прицельность, действительно, пока неважная…

Возвращаюсь.

На аэродроме сидит один И-16. Приземляюсь и подруливаю к нему. Меня встречает длинный, худощавый лейтенант в выгоревшем шлеме и в изрядно поношенном реглане. Реглан ему явно короток, отчего фигура лейтенанта кажется еще более нескладной. Он очень тощ, и в своей истертой кожанке чем-то смахивает на огородное пугало. Я представился.

— А-а! Значит, комиссар ко мне? — с беспечной, но приветливой веселостью отозвался он, подавая руку. — Гринев Николай.

Потом плутовато улыбнулся и спросил, как старого знакомого:

— Ты что, эскадрильный комиссар, сразу точку не нашел, не с той стороны появился?

Отвечаю.

— А я, грешник, подумал, малость блуданул… У тебя, знаешь, получается, как у Швейка. Его спросили: «Швейк, ты куда идешь?» — «На фронт». — «Но, позволь, фронт-то сзади?» — «Ничего! Земля — шар: обойду кругом и выйду с тыла».

Гринев первым безобидно и звонко рассмеялся. Я тоже смеюсь.

Вдруг он смолк, настороженно скользнул взглядом по моему новому реглану. Сухое, подвижное лицо потускнело. Я заметил, что у него при этом нервно подергивается верхняя губа и ноздри.

— Ты что, только прибыл в Монголию?

Я объяснил, почему на мне новый реглан.

Он успокоился, лицо его снова стало весело-беспечным, и перешел к деловому разговору. Выяснилось, что назначенный начальником штаба эскадрильи капитан Борзяк уже вызван в штаб группы за получением задания. К обеду должны прилететь все летчики. С завтрашнего дня начинается работа по плану. Договариваемся: все будем жить на аэродроме, летчики — в юрте, которая уже стоит, а технический состав поставит себе маленькие палатки возле самолетов.

— Ты помнишь выступление полковника Лакеева на банкете? — спросил Гринев. — Оказывается, ему маршал Чойбалсан уже подарил юрту. Значит, зимовка нам улыбается…

— В юртах должно быть тепло. Печки поставим.

— Мы в тридцать шестом году в Забайкалье такие же голые места осваивали, — сказал Гринев. — Я туда сразу после школы приехал. Выкопали себе землянки и жили. Неплохо жили! — Его глаза лукаво засветились. — В одной землянке жили и женатики со своими молодухами, и холостяки — чистый первобытный уклад. Потом» когда от нас перевели семейных, даже как-то скучно стало…

— Мы тоже можем землянки построить, — вмешался в разговор подъехавший на бензозаправщике комендант аэродрома. — Лес уже завозят.

— Ну! — вырвалось у Гринева. Видимо, мысль о том, что зимовка в степи вполне реальна, до этого всерьез им в расчет не принималась. — И много леса?

— Пока отпустили на столовую, да и то только на столы.

— А где вы думаете оборудовать столовую? — спросил я.

Комендант показал на машины, стоящие в километре от нас.

— А стоит ли нам столовую строить, ведь мы там будем только ужинать? Не лучше ли ужин привозить прямо в юрту? — Гринев вопросительно посмотрел на меня.

Я поддержал командира.

К середине дня все встало на свои места. Аэродром принял обычный вид. Истребители И-16, расположившись полукругом на расстоянии ста — двухсот метров друг от друга, находились в боевой готовности. Звено командира эскадрильи заняло место посередине стоянки, рядом с палаткой командного пункта. Летчики, собравшиеся из трех истребительных полков, в ожидании служебного совещания сидели возле палатки и вели между собой разговор, как давнишние знакомые.