Страница 19 из 91
Дарт был извлечен на пятый день после взрыва и тогда же возле гигантской воронки, образовавшейся на месте башни, он встретился с Феллетом.
— Рад видеть вас невредимым, комиссар! — приветствовал его Феллет. — Хоть я и наслышан о вашей неубиваемости, все же, признаюсь, мне удивительно видеть вас вернувшимся из пекла!
— Но вы-то, Феллет, как уцелели? Ведь ваш наблюдательный пост находился в непосредственной близости от башни!
— Мы счастливо отделались, нас только потрясло, а потом завалило. Но этот взрыв — полнейшая неожиданность для нас… Что произошло, Дарт? Рассказывайте скорее, я сгораю от нетерпения!
Комиссар в немногих словах поведал Феллету о замысле агентов Рассадура; операция «Сувенир», которая должна была завершиться взрывом на космодроме и уничтожением союзного флота, имела финал, оказавшийся неожиданным для всех, в том числе и для Дарта.
Вы сказали, что мина, ворвавшись в зал, сразу бросилась на вас, после чего произошел взрыв? — задумчиво проговорил Феллет. — Но почему именно на вас, ведь она была ориентирована на Скрижаль, заброшенную Трюфоном на космодром?..
— Есть у меня одно соображение, которое могло бы объяснить странное поведение мины, но прежде я должен еще раз увидеть Скрижаль. Свяжитесь по рации с охраной космодрома, пусть организуют ее поиски. Это маленькая тонкая квадратная пластинка, имеет радужный блеск… Думаю, она поможет мне ответить на ваш вопрос.
Пока Феллет связывался с космодромом, Дарт направился к скале, когтистым пальцем возвышавшейся над морем обломков. Несколько раз сорвавшись, он добрался до вершины, выпрямился и, скрестив на груди руки, начал внимательно всматриваться в простиравшуюся перед ним пустынную котловину.
Голубой диск Карриора стоял высоко над горизонтом, озаряя угрюмый ландшафт. Роботы-спасатели, сделав слое дело, покинули эти места. Над Регебором царила тишина. Дарт стоял не шевелясь. Внезапно он вздрогнул, видимо заметив что-то, заинтересовавшее его. Он не стал спускаться по склону, а просто спрыгнул с сорокаметровой высоты.
В эту минуту в небе показался флайер. Гудя двигателями, он завис над Феллетом; по веревочной лестнице спустился полицейский и передал майору конверт.
— Идите сюда, Дарт! — закричал Феллет. — Здесь кое-что любопытное для вас!
Дарт подбежал, прыгая с глыбы на глыбу. Феллет передал ему конверт, из которого Дарт извлек радужную пластинку.
— Ну конечно! — воскликнул комиссар. — Еще в тот момент, когда она выскочила из кармана Трюфона, у меня мелькнула эта мысль, но, мелькнув, она тотчас ушла, потому что мне надо было действовать, и как можно быстрее! А между тем, обдумай я ее основательней, все могло бы быть по-другому…
— Не растравляйте мое любопытство, комиссар, говорите!
— Взгляните, Феллет, вот на это, — Дарт вонзил пальцы себе в грудь, и неожиданно в глубине его эластичного тела что-то блеснуло.
Рывком Дарт извлек из себя кинжал, добытый им на звездолете Зауггуга. Рваные края раны на его теле мгновенно сомкнулись. Дарт держал в одной руке кинжал Зауггуга, в другой — Имперскую Скрижаль.
— Догадка Трюфона о том, что на Брельте может оказаться вторая Скрижаль, была верной, хотя никто, даже сам Трюфон, не верил в нее! — воскликнул он.
В лучах поднимающегося Карриора ярко сверкали и переливались кинжал и пластинка. Было ясно, что обе вещи были сделаны из одного и того же материала, только кинжал был толще и раза в три крупнее. Дарт поведал Феллету об обстоятельствах, при которых добыл кинжал.
— Что сказал бы Зауггуг, если б узнал, что он помог погубить всю эту шпионскую свору! — со смехом воскликнул майор.
— Не всю, — загадочно молвил Дарт. — Вы забыли о плазмоиде, единственном из банды Трюфона, который мог уцелеть при взрыве. В сотне метрах отсюда у восточного края воронки я видел кое-что… Флайер тут как нельзя кстати, — с этими словами Дарт схватился за свисавшую с флайера веревочную лестницу и подтянулся по ней.
Через минуту он и Феллет сидели в кабине рядом с пилотом. Внизу за стеклом иллюминатора поплыли оплавленные взрывом обломки скал.
— Стоп, — сказал Дарт. — Снижайтесь.
Когда до земли оставалось метров двадцать, он спрыгнул. Флайер завис, и Феллет спустился по веревочной лестнице вслед за комиссаром.
— Вы видите тот огонек, который как будто движется между камнями? — Дарт показал куда-то направо.
Феллет вглядывался несколько секунд и наконец воскликнул:
— Ну да! Похоже, он стремится скрыться от нас… Смотрите, он улизнул в расщелину!
Дарт прыжками достиг того места, куда нырнул огонек, нагнулся и взял его в руку. Огонек съежился и сделался размером с пламя на кончике спички.
Дарт поднял ладонь с дрожащим пламенем и показал Феллету.
— Я так и знал, что он где-то здесь, — сказал он. — Вот, Феллет, полюбуйтесь. Это тот диверсант, который сжег девять звездолетов.
— Этот маленький огонек? — изумился Феллет.
Плесните на него керосином, и вы увидите громадного свирепого плазмоида, который сжег бы и вас, и флайер в одно мгновение. Трюфон каждый раз спасал его от огнетушителей, беря на кончик сигареты… Плазмоиду нужна подпитка, чтобы он разгорелся; здесь, в этих скалах, он не находит питательного материала…
Огонек вдруг спрыгнул с ладони Дарта и метнулся в сторону Феллета, но майор вовремя отпрянул и огонек опустился на голый камень, откуда его вновь поднял Дарт.
— Черт возьми, — воскликнул Дарт, — он еще может наделать бед! Ваша силовая защита, майор, вряд ли уберегла бы от пламени, он сжег бы вас в одно мгновение и окреп бы настолько, что с ним уже трудно было бы справиться!..
Огонек вновь попытался вырваться, но на этот раз Дарт был начеку. Он прикрыл его сверху второй ладонью.
— Ну что, Шшеа, — с усмешкой обратился он к плазмоиду, — на этот раз некому вытащить тебя из передряги? Трюфон погиб при взрыве и вся его банда сгинула вместе с ним. Не видать тебе орденов от твоих темных покровителей. И не нужно огнетушителя, чтоб погасить тебя! Достаточно одного плевка… — Он рассмеялся, оборачиваясь к майору. — Как жаль, что мое новое тело лишило меня удовольствия плюнуть или помочиться на эту гнусную тварь… Придется ее просто прихлопнуть.
И он сдавил ладони, а когда разжал их, то они были пусты, лишь тонкая струйка желтого дыма тянулась от них к небу, быстро растворяясь в разреженной атмосфере Брельта.
А. Садовников
ГРАД КИТЕЖ
Шло лето от сотворения мира 6746.
За крепкими стенами детинца ревела метель, заносила Китеж снегом. Изредка сквозь тучи на миг прорывалось тусклое багровое солнце, и тогда метель становилась кроваво-красной. Суровой выдалась эта зима на Руси — первая зима монгольского нашествия. «Было тогда много тоски и скорби, и слез и вздохов, и страха и трепета от всех тех напастий, нашедших на нас…» — писал летописец.
Неярко тлела свеча перед образами, отбрасывая отсветы на сосредоточенное лицо князя. Ее слабое пламя смешивалось с синеватыми отблесками летящего за окном снега.
— Княже, человек к тебе просится, — в горницу тяжело шагнул воевода Петр Ратишич.
— Кто такой? — равнодушно спросил князь, не оборачиваясь.
— Не сказывает. Говорит, татары близко, — угрюмо ответил воевода, — пленника привез.
Князь Глеб нахмурился. Уже близко… До последнего надеялись китежане, что стороной пройдут поганые, не полезут в заснеженные дремучие леса из-за крохотного городка. Полезли…
— Зови, — Глеб махнул рукой, перевел взгляд на изузороченное морозом слюдяное оконце. Он уже знал о страшной гибели Рязани, Владимира, Переславля-Залесского — городов, знаменитых своими укреплениями и доблестью дружин. На что же надеяться Китежу с его двумя сотнями ратников? На чудо?