Страница 4 из 121
Спустя несколько дней, видимо, получив от семнадцатилетнего отпрыска благожелательный отзыв, Император официально назначил Жарова… и вот тут возникла проблема. Слово «Мастер», если речь шла об учителях наследника, применялось к тем, кто учил паренька обращаться с оружием. Слово «наставник» использовалось для обозначения учителей, задачей которых было вбить в ветреную голову юноши знания по математике, философии и прочим наукам. «Мэтра» и «магистра» следовало уступить магам. Ну и так далее.
Император пребывал в некоторой растерянности — должность следовало обозначить. Тогда-то Денис и ляпнул, что его в свое время учил сэнсэй… Этого оказалось достаточно. С того момента Жарова стали называть сэнсэем. Сочное, а главное, новое словечко моментально разошлось по дворцу, и если в одних устах оно звучало почтительно, то в других — например, в исполнении Мастера Керзона, — откровенно издевательски. Поначалу ему это даже льстило чуть-чуть — Мастеров, вообще говоря, много, а сэнсэй — единственный в своем роде. Потом стало раздражать.
— Нет, Ваше Величество, не знаю.
— Как успехи моего сына в изучении… — Император на мгновение замялся, — … этого твоего боя без оружия?
— Цесаревич достиг определенных успехов. — Денис старался говорить осторожно, поскольку прекрасно понимал, что его пригласили сюда отнюдь не ради столь простого вопроса. Видимо, Императору рассказали что-то важное, может быть, даже неприятное. Хотя повелитель не выглядит особо разгневанным, это обнадеживает. — Да, успехи очевидны, но нужно еще работать и работать.
Собственно, Денис не кривил душой. Юноша и впрямь к занятиям относился с должным рвением. А повалявшись как следует в пыли и заполучив несколько впечатляющих синяков, стал проявлять и осторожность. В целом Жаров был доволен учеником, хотя в обучении цесаревича были определенные сложности. Так, к примеру, ударить наследника престола ногой в челюсть Денис мог — этот вопрос был особо оговорен с самого начала, — а вот, скажем, поднять голос… Пройдя в свое время обучение на базе десанта и привыкнув к практикуемым там методам, Жаров с трудом представлял себе процесс обучения, совмещенный с необходимостью соблюдать изысканную вежливость.
Император кивнул.
— Вчера ночью цесаревич решил отправиться на прогулку. Выйти в народ… Видите ли, сэнсэй, большинство облеченных властью время от времени заболевают этой болезнью. Им хочется на какое-то время оказаться среди простонародья. Послушать разговоры, поискать приключений…
— На свою задницу, — не удержался от избитой реплики Денис. Хотя, возможно, в этом мире она была не столь уж избитой.
Император на мгновение нахмурился, но затем его пухлые губы растянулись в подобие улыбки.
— Да, метко сказано. Я запомню. Так вот, цесаревич не избежал этого поветрия. Разумеется, я ожидал чего-то подобного и принял меры. Его охраняли… издалека, так, чтобы не бросаться в глаза.
— Такая охрана немногого стоит, — покачал головой Жаров.
— Возможно. Но наследника нельзя держать взаперти, хотя вы правы, сэнсэй, охрана может и не успеть вмешаться. Так и произошло. Цесаревич перекинулся несколькими словами с троицей сервов, к тому времени изрядно уже набравшихся. Ничто не предсказывало, что у этого разговора могут быть последствия.
— О чем они говорили?
— Это не важно, к тому же мои люди не разобрали слов. Когда наследник покинул таверну, эти трое вышли вслед за ним.
— И охрана не обратила на это внимания?
Его Величество нахмурился, на скулах заиграли желваки.
— Кое-кто за это ответит. Но речь не об этом. Сервы напали на цесаревича. Подло, со спины.
— Это неудивительно, — усмехнулся Жаров. — Рыцарские замашки уместны только на ристалище. А в уличной драке хороши все средства. Кто ударит первым… обычно тот и окажется победителем.
— Мне кажется, — тихо сказал Император, но в его голосе прозвучал холод, — вы слишком часто перебиваете меня, сэнсэй.
— Простите, Ваше Величество.
— Прощаю. Так вот, я знаю, что черни далеко до понимания и тем более до соблюдения рыцарских канонов. К тому же цесаревич должен был знать, чем рискует. Охрана, как вы справедливо заметили, оказалась не на высоте и не успела вмешаться. Но это и не потребовалось. Цесаревич справился сам.
По лицу Жарова было видно, что он весьма доволен услышанным. Приятно было осознавать, что уроки не прошли даром и юноша не только научился теории, но и сумел применить полученные навыки в деле. Но он ничего не сказал, продолжая слушать речь Императора.
— Мне жаль, что я не был свидетелем. Но те, кто должен был оберегать наследника, сказали, что он был очень… в общем, один из нападавших был убит, двое других теперь нуждаются в услугах лекаря. Если, конечно, они смогут их оплатить.
— Убит? — По лицу Дениса пробежала тень неудовольствия. Видимо, юноша не в полной мере контролирует свои силы, убийство в обычной уличной драке вряд ли было оправданно.
— Он достал нож. — Император, казалось, не обратил внимания на то, что его снова перебили. — Цесаревич отобрал оружие и использовал его по назначению.
Талас надолго замолчал, и Денис осторожно поинтересовался:
— Вы вызвали меня, Ваше Величество, чтобы сообщить об этом… происшествии?
— В общем, да. А еще, — Император усмехнулся уголками губ, — еще я хотел сообщить вам, сэнсэй, что я доволен. И пусть это будет свидетельством моего удовлетворения.
На стол перед Денисом, глухо звякнув, лег кожаный мешочек. Учитывая, что вряд ли Император снизойдет до серебра, а уж о том, чтобы наполнить этот кошель медью, не могло быть и речи, содержимое мешочка наверняка существенно превышало размер жалованья, которое до сих пор получал Жаров.
— Благодарю вас…
— Вы заслужили награду. И я надеюсь, что цесаревич сможет еще многому у вас поучиться, сэнсэй. А пока вы свободны…
Прикрыв за собой дверь императорских покоев и убравшись из-под бдительных взглядов охраны, Денис развязал тесьму кошелька. В свете свечей тускло блеснули массивные золотые кругляши. Это было хорошо… очень хорошо.
Со времени памятных событий, связанных с нашествием ургов и последовавшим за ним разрушением статуи алмазного голема или, как его называли сами урги, Алмазной Тверди, прошло уже немало месяцев. Все это время Дениса порядком беспокоило его собственное будущее. Он смирился с тем, что вряд ли сумеет вернуться в свой родной мир, — и, откровенно говоря, не слишком-то и рвался. Там, за серым маревом портала, его не ждало ничего особо хорошего, ничего такого, ради чего стоило бы вернуться. Работу он потерял… пусть даже бывшие хозяева и сменят гнев на милость и восстановят Жарова в прежней должности — былого доверия не вернуть, да он и сам не хотел этого. Тот, кто раз заподозрил в тебе предателя, без промедления сделает это снова и снова.
Искать другую работу? Связываться с криминалом он не хотел — хотя как раз там перспектив было немало, в том числе и с учетом помощи старых приятелей. Стать телохранителем — слишком скучно. Попытаться найти работу в службе безопасности? С тех пор как Федерация перестала рваться на части под ударами внутренних конфликтов, армия порядком поредела, а куда пошли все оказавшиеся не у дел профи?
Короче, там, дома, особо радужных перспектив не наблюдалось. Да и что уж там говорить — дверь назад закрылась. Ключик, прямо скажем, сломался… Теперь следовало обустраиваться в этом мире. И в первую очередь надо было подумать о том, чтобы не сидеть на шее у Таяны. Там, дома… да и здесь тоже немало находилось мужчин, которых вполне устраивала богатая подруга, обеспечивающая своему мужу-любовнику-другу сытую и безбедную жизнь. Но самому Жарову столь потребительское отношение к женщине было неприятно.
И еще его порядком беспокоило отношение к нему Таяны. Вроде бы между ними ничего не было, хотя она была красивой молодой женщиной, и в другое время и в другом месте Денис наверняка обратил бы на нее самое пристальное внимание. Но их знакомство началось тогда, когда он, напрочь лишившись памяти, был, по сути, совершенно беспомощен. Этот мир был для него совсем чужим, непонятным и выводящим из равновесия… а она ухаживала за ним, лечила, кормила и одевала. Симпатия и даже влюбленность между пациентом и очаровательным доктором возникает легко… но эти отношения бесперспективны.