Приключения Белки в Саянской тайге

А. Спешилов

ПРИКЛЮЧЕНИЯ БЕЛКИ В САЯНСКОЙ ТАЙГЕ

ПОВЕСТЬ

Это была не настоящая белка, что живет в тайге и питается орехами, а собачка — белая, с черными крапинками, которую мы назвали Белкой. Шофер нашего отряда геологов Валентин купил ее в деревне за пятьдесят копеек и принес в лагерь. Она была трехмесячным щенком и бойко гонялась за воробьями: они слетались к нашему кострищу, чтобы подбирать разные крошки и крупинки.

Шофер Валентин из консервной банки сделал ей кормушку, а коллектор Светлана сходила в деревню за молоком. В углу палатки мы устроили для Белки из старого ватника уютное гнездо, чтобы ей было тепло и мягко, чтобы ветром не продувало.

После ужина мы забрались на ночлег в спальные мешки и погасили свечку.

Настала тишина. Вдруг слышу: кто-то ползает около меня и мешок теребит. Пошарил в темноте — Белка. Не понравилось ей, должно быть, одиночество, и она пошла бродить по палатке.

Я притянул собачку к изголовью. Она ловко забралась в мешок и оказалась у меня в ногах. Пусть, думаю, спит в мешке. Маленькая, не помешает. От нее даже теплее ногам стало.

Ночь прошла спокойно. Утром, позабыв, что у меня в ногах «квартирантка», я нечаянно ее побеспокоил, а может быть, и придавил слегка. А она как цапнет меня за ногу! Зубы-то у нее острые, как иголки. Не помню, как и из мешка вылез. Обиделся даже на Белку, вытащил ее и хотел в наказание на улицу выкинуть, а она, недолго думая, схватила меня за палец. До крови прокусила. Я и выпустил ее из рук. Она шмыгнула за ящик с продуктами и затаилась.

Мы успели позавтракать, а Белка все еще сидела за ящиком.

— С голоду умрет, — забеспокоилась о ней Светлана. — Сами-то поели, а она голодная.

— А пусть не кусается, — сказал я.

— Но вы ее не обижайте, — промолвила Светлана и подошла к ящику. — Помогите лучше ящик отодвинуть.

Общими усилиями мы отодвинули от стенки палатки тяжелый ящик. И что же? Белка, свернувшись клубочком, крепко спала и не проснулась, даже когда мы ящик отодвигали. Светлана взяла ее на руки и вынесла из палатки к кормушке.

Белка понюхала молоко, но есть не стала, а на кормушку залаяла.

— Ты вымыла банку? — опросил шофер Валентин.

— Нет, — ответила Светлана. — Зачем ее мыть?

— Из немытой посуды никакая хорошая собака есть не будет, — объяснил Валентин. — Да и молоко ей надо свежее. Вчерашнее-то прокисло…

Весна затянулась, но мы не стали ждать, когда просохнет земля, и решили пробираться на юг.

Целый день у нас заняла погрузка продуктов, горючего, инструментов, палатки и всего необходимого для далекого путешествия в Саянскую тайгу.

Верх кузова машины мы обтянули брезентом, чтобы не попадала пыль и чтобы нас не мочило дождем.

Вот шофер завел мотор, и мы уселись по местам. С песнями выехали из деревни и стали пробираться по трудной весенней дороге. Все ямы грязью затянуло. Машина тряслась и подпрыгивала.

Всем было весело. Невесело было только Белке. Она сидела на коленях у Светланы и тревожно вертелась.

В одном месте так сильно тряхнуло, что Светлана привскочила и ударилась головой о крышу. Белка выпала у нее из рук и мигом вскарабкалась на мешки, которые лежали у самого борта.

— Белку держите! — испуганно крикнула Светлана, и застучала в кабину шоферу, чтобы он остановил машину.

Собака оказалась на самом краю. Еще толчок и… Я на лету поймал ее за задние лапы.

Освободив плетеную корзинку от разной мелочи, мы водворили туда неспокойную собачонку.

Часов пять тряслись мы по отвратительной дороге. У кого шишка на голове, иной язык прикусил. Я до крови разбил себе плечо о стойку. У всех головы разболелись. Пытались песни петь, но не пелось. А о маленькой пассажирке мы и совсем забыли. Светлана вспомнила о ней, наконец, и спросила:

— Что с Белочкой? Поглядите, товарищи.

Рабочий Володя Борзунов, самый длинноногий из нас, встал, согнувшись дугой, заглянул в корзинку и отвернулся.

— Почему молчишь? Подай сюда собачку, — тревожно проговорила Светлана.

Володя молча исполнил ее просьбу. Светлана погладила неподвижно лежащую собаку и обеими руками стала стучать шоферу.

— Опять остановка, — проворчал шофер Валентин. — Посредине подъема остановили. Что случилось?

— Белочка умерла, — со слезами на глазах ответила ему Светлана.

Шофер вылез из кабины, натянул на лоб фуражку и сказал:

— Ну и выбрось из корзины на дорогу.

— Как выбрось? — запротестовала Светлана. — Схоронить надо.

— Давай лопату, — согласился шофер, зная, что от Светланы не отвяжешься, если, она что задумала.

Подали Валентину лопату.

Светлана осторожно спустилась с корзиной на дорогу, вынула собачонку и бережно уложила ее на траву на обочине дороги. Валентин начал рыть яму. Вдруг Белка пошевелила лапами.

— Да она живая! — крикнула Светлана.

Белка встала, фыркнула, да как бросится в придорожные кусты! Только ее и видели.

— Ну вот! — проговорил недовольный Валентин. — Навела Светлана панику. Умерла, умерла! Ничего с ней не сделается, с твоей Белкой.

— Почему с моей, почему не с нашей? Ведь сам принес ее из деревни, а сейчас отказываешься.

Я пробрался в кустарник. Белка стояла у куста колючего боярышника и лапами теребила землю…

Мы продвигались к тайге медленно. Частенько приходилось чинить разрушенные весенним паводком мосты, исправлять дорогу.

Постепенно Белка освоилась с положением путешественницы и уже не пыталась выскакивать из машины, как это было в первый день. Росла она у нас прямо на глазах, вытянулась, стала похожа на настоящую собаку, но сильно похудела, хотя наедалась досыта. Худела она от жадного любопытства и бесконечной беготни на привалах. Все ей хотелось узнать, все было интересно.

Выпрыгнет из травы кузнечик и полетит, мелькая красными подкрыльями, — Белка за ним. Кузнечик опустится в траву, Белка — раз лапой! Кузнечик поднимается и дальше летит. Собака до тех пор за ним гоняется, пока не поймает.

Заметив эту Белкину склонность, я стал дрессировать ее на ловле кузнечиков. Прижмет она лапой кузнечика к земле — я дам ей сахару кусочек. У меня были свои соображения на этот счет. В горных таежных речках на кузнечиков хариусы клюют хорошо. Я и решил готовить себе помощницу по ловле живой насадки. У собаки глаза острее, чем у меня.

Когда отряд останавливался около поселков, Белка затевала игры с кошками и собаками, с гусями и ягнятами, пыталась даже с коровами играть, но у нее ничего путного не выходило. Кошки ее царапали, собаки кусали, гуси клевали, ягнят защищала матка, а коровы просто с недоумением поглядывали на Белку, махали хвостами и отходили в сторону. Отвяжись, дескать, глупая.

Светлана страшно боялась, чтобы кто-нибудь не обидел ее любимицу. Когда уходила из лагеря, наказывала, чтобы без призора собаку никуда не отпускали. Валентин же поступал как раз наоборот. Стравливал собаку с домашней скотиной.

— Злее будет, — объяснял он. — Нам сторож нужен, а не комнатная игрушка.

В отсутствие Светланы Валентин занимался дрессировкой.

— Белка! Иди ко мне, позанимаемся, — ласково подзывал он к себе собаку, а та, не чувствуя подвоха, доверчиво подходила к рукам. Валентин дергал ее за хвост, перевертывал через голову. Белка сначала визжала от боли, а потом начинала бросаться на мучителя, лаяла, рычала. Валентин, делая вид, что боится ее, убегал, а Белка за ним. Иногда он доводил ее до того, что самому приходилось спасаться в машине.

В одной деревне, где нам пришлось пробыть с неделю — шофер машину чинил, — ребятишки, да и взрослые, в свободное время развлекались с козлом. У козла один рог был сломан в драке. Вся шерсть залеплена репьями и разными колючками.