Полет дракона

Благодарю вас, господин Цзы-вэнь! – Смущенно ответил юноша, не ожидавший таких похвал.

Не скромничайте! Вы заслужили и большего, господин Ильхан. Но, у меня к вам есть маленькая просьба. Совсем небольшая. Я думаю, вас это не затруднит.

Конечно, господин Цзы-вэнь! – Растроганно сказал Ильхан. – Я всей душой рад услужить вам.

Вот и чудесно! В вашем цветущем возрасте это не составит большого труда. Кроме того, я убедился, что вы – человек порядочный. Я могу довериться вам, господин Ильхан?

Без сомнения, хозяин!

Господин Цзы-вэнь оглянулся и, перейдя на шепот, приблизил свое лицо к самому уху юноши.

Я хочу доверить вам одну сокровенную тайну. Дело нешуточное. Видите ли… меня крайне беспокоит состояние супруги, госпожи Цзы-вэнь. Она страдает. Очень! А я – человек уже немолодой. К тому же, терзаемый болезнями, и… различными недостатками. Я не в состоянии дать ей того, что она хочет. А она страдает! Вы понимаете, о чем я говорю?

Нет! – Искренне ответил азиат, недоуменно глядя на хозяина.

Ну, как вам сказать яснее… Госпоже Цзы-вэнь необходимо мужское внимание. А я – человек немолодой, мучимый болезнями… Вы, я думаю, тоже соскучились по… э-э-э… г-хм... Послезавтра я уезжаю в город. И задержусь более, чем на три дня. Это я госпоже Цзы-вэнь сказал, что на три дня. Чтобы не волновалась. Вот и…. У вас не будет никаких препятствий. Я вижу, вы смущены…. Это прекрасно! Не отвечайте, не надо! Я знаю, вы человек благородный и обхождением, и речами. Вы не откажете в моей просьбе!

Господин Цзы-вэнь воодушевленно потряс юношу за плечи и удалился так же стремительно, как и появился.

Остолбеневший Ильхан смотрел ему вслед, широко разинув рот.

Да! Добра от того, что я услышал, ждать не приходится. – Сказал Юань, выслушав своего друга. – Нам следует поторопиться. Но, идти свататься надо с подарками. А у нас ничего нет. Впрочем, у тебя есть алмаз. Давай его сюда. И хозяин нам должен еще немного денег. Итак, завтра.

На следующий день, ближе к вечеру, Юань одел новые штаны и рубаху, велел Ильхану ждать и отправился к родителям Син-нян.

Его не было долго. Все это время Ильхан не находил себе места. Он то хватался за работу, принимаясь править сбрую, то все бросал и сидел неподвижно, глядя в одну точку. В эти мгновения решалась его судьба.

Наконец, в воротах появился Юань. Ильхан вскочил на ноги и бросился к нему.

Плохо дело, ту-кю. – Удрученно произнес Юань. – Нам отказали. Я ничего не смог поделать. Вот твой камень. Они его не взяли.

Ильхан, не говоря ни слова, стоял, как громом пораженный.

Завтра утром господин Цзы-вэнь отвезет Син-нян к теткам, в город. Возможно, они боятся, что ты украдешь ее.

Ильхан продолжал стоять, глядя куда-то в пустоту. Белый свет померк для него.

Ты слышал, что я сказал? – Мягко спросил Юань.

Там, под землей. – Заговорил Ильхан отрешенным голосом. – Ты не разрешил мне взять даже маленький камешек. Но обещал, что все будет хорошо. Ты обманул меня.

Было сказано все, что необходимо, Ильхан. Я даже предложил им себя, как работника. На всю оставшуюся жизнь. Бесполезно.

Ильхан нашел в себе силы поднять голову, и посмотреть на товарища.

Спасибо, брат. - Тихо сказал он. – Видно, такова воля богов.

Они долго стояли молча.

Что ты собираешься делать? – Спросил Юань.

Пойду к себе, на родину. Может быть, найду родственников.

Хорошо. Я нужен тебе?

Нет. Я пойду один.

Ночью Ильхан не спал. Предстоящая жизнь потеряла для него смысл. Хотелось одного: быстрее уйти, и унять боль, остро режущую сердце и душу.

Тоска сменялась приступами ярости и желанием отомстить всем и за все. Надо сказать, что события последних дней полностью отвлекли его внимание от давнего желания постичь тайну шелка.

Ильхан понимал, что шелк на его родине, это – богатство, власть и почет. Значит, уйти надо знающим.

«Сейчас все спят, и к шелкопрядам можно подойти без опаски. Сторожей при них я никогда не видел». – Размышлял Ильхан. – «А потом всё запалить, чтобы век помнили, и уйти в горы. Там никто не найдет, не догонит».

Ильхан наивно полагал, что стоит один раз заглянуть в домик, где живут шелкопряды, как ему все сразу же станет ясно.

Поразмыслив несколько мгновений, ту-кю прислушался: Юань дышал ровно и тихо. Значит можно действовать.

Ильхан бесшумно встал, взял из-под кана кремень, трут и кресало, прихватил со стола светильник, и так же тихо вышел за дверь. Луны не было, но дорогу к заветным домикам, он мог найти с закрытыми глазами.

Стараясь не смотреть в ту сторону, где жила Син-нян, Ильхан быстро пересек двор, и, придерживаясь деревьев, пошел к тому месту, на которое до сей поры демонстративно не обращал внимания.

У домиков его встретили несколько деревенских собак. Сразу признав своего, они дружелюбно завиляли хвостами.

Ильхан огляделся, и приступил к делу. Жилище шелкопрядов было невысоким и продолговатым. Небольшая дверца закрывалась на обыкновенную деревянную щеколду.

Несколько ударов кресалом, и Ильхан зажег светильник. Еще раз оглянувшись, он взялся за щеколду.

Не стоит этого делать, ту-кю! – Прозвучал у него за спиной знакомый голос.

Ильхан от неожиданности чуть не выронил светильник, и обернулся. Перед ним стоял Юань. Как всегда спокойный и невозмутимый.

Ты?! – Вырвалось у азиата. – Опять ты?

Поверь мне, ты ничего там не поймешь. Этому великому искусству, как и любому другому, учатся долгие годы. Иди лучше спать.

Ильхан медлил. Любой другой человек на месте Юаня был бы уже покойником.

Ты отбираешь у меня последнюю надежду?

Тот, кто, сидя у тигра на шее, хватается за тигриный хвост, не годится даже в ученики, Ильхан.

Мне все равно! В кипящей воде нет холодного места.

Когда наступит великая смерть, осуществится и великая жизнь. – Произнес Юань загадочную фразу. - Иди домой, ту-кю.

Я не верю тебе! – Ильхан бросил светильник на землю, и, повернувшись, побрел по направлению к дому.

Юань постоял немного, поднял с земли погасший светильник, и пошел вслед за азиатом.

Вернувшись домой, Ильхан повалился на кан, и замер. Чтобы отвлечься, стал вспоминать свое детство, братьев и сестер. Где они? Возможно, что и живы. Но, найти их в этом безграничном мире не представляется возможным. Даже, если Небо и сведет их чудом, они не узнают друг друга.

Ощущение бесконечного одиночества охватило его. Чтобы не завыть в голос, Ильхан вцепился зубами в край одеяла, и неподвижно пролежал так до самого утра.

На соседнем кане не спал Юань. Но отчуждение уже разделило друзей своей невидимой и страшной преградой.

Весь следующий день прошел для Ильхана, как во сне. Увидеть в последний раз Син-нян ему не удалось. Господин Цзы-вэнь уехал в город рано утром, на двух повозках, с племянницей, служанкой и четырьмя вооруженными слугами. По долгу службы их провожал Юань.

Вечером он подошел к Ильхану и молча передал ему что-то завернутое в небольшой шелковый узелок.

Конюший развернул мягкий шелк, и в его руки лег маленький деревянный идол, бог семейного очага Цзао-ван. В Новый Год Ильхан сам вырезал его из дерева и подарил Син-нян. Это была единственная вещь, хранившая тепло ее рук.

Уйти Ильхан решил на следующее утро. С вечера он собрал узелок с рисовыми лепешками, и запасной курткой. Аккуратно завернул и положил на его дно несколько монет и деревянного идола – память о навсегда утраченной любви. Лег на кан, и забылся тревожным, тяжелым сном.

Утром Юань не разбудил его, как всегда, и Ильхан проспал дольше обычного.

Проснувшись, встал и наспех проглотил рисовую лепешку, запив ее холодной водой. Взял свой узелок, окинул в последний раз взглядом комнатку, в которой они прожили более полугода, и вышел во двор.

Разыскал Юаня. Тот стоял у сарая с повозками, и рассматривал поломанное колесо. Бросив взгляд на Ильхана, он сразу все понял, и положил колесо на землю.