Дикая стая

о человеке, если мы желаем ей добра! Нельзя бесконечно выжимать силы, надо помочь ей когда-то устроить свою личную жизнь. Пока еще не поздно и у Оли не пропал к ней интерес.

—

Когда у Ольги мужик появится, он уже не пустит ее в инспекторы, посадит дома с детьми. Вот тогда насовсем потеряете человека. Хотя, конечно, так будет кайфовее, дольше продышит в этой жизни, меньше горя хлебанет. За спиной мужика проще век коротать до старости, — убеждал поселенец самого себя. Ему не хотелось отпускать Ольгу, к которой привык как к кенту, привязался душой и не хотел, не мог представить себе, что может остаться в поселке без нее.

—

Значит, договорились, Оля? Съездишь в Оссору и дашь окончательный ответ. Я буду ждать. Ну, а со ставнями и дверями мы все равно все сделаем, как договорились. Ведь после вас приедет замена. Пусть живут спокойно, — сказал Назаров.

Вечером Гоша сделал замеры, передал их Александру Ивановичу. Тот уехал в Октябрьский, а поселенец вернулся домой.

Ольга с того дня резко изменилась. Она стала задумчивой, молчаливой. Не рвалась на реку как раньше, все реже приходила к Гошке с Анной, ночевала только у себя. О чем она думала так напряженно, никогда не говорила, но и Анна, и Гоша были уверены, что решает человек свое будущее.

Раньше они знали об Ольге все. Она сама рассказывала, едва ступив в дом. Теперь слово клещами не вытянуть. Промолчала или впрямь забыла предупредить о приезде плотников в поселок? О них Георгий узнал с опозданием и встретился уже в поселке. Те, действительно, навесили ставни на окна, поставили двери в доме Ольги и вскоре уехали. А по поселку шепоток пошел:

—

Полюбовник навестил, вон как расстарался. Вовсе забронировал инспекторшу. Интересно, как они с Гошкой поделили ее промеж собой?

Раньше, услышав такое, Оля вспыхивала, ругалась с бабками-сплетницами. Теперь словно не слышала, проходила мимо.

—

Оль, что с тобой? Как стебанутая стала, не узнаю, ты ли это? О чем думаешь? Кто мозги скрутил? Почему так поменялась? — спросил Гошка бабу, оставшись с нею на реке.

—

Чудак ты, козлик! А кто за меня решит мою судьбу? Я все сама обмозгую заранее, ведь решать мне, уезжать отсюда или нет? А все потому, что потом уже ничего не повернуть назад и не исправить.

—

Тут только твое. У меня от тех переездов одна головная боль. Вон Степка уехал в Питер. Кажется, недалеко, а уже сколько времени не виделись? Нас работа и хозяйство держат. У него свои заботы хвостом выросли. Пойми, чьи важней нынче? Анна ночами не спит, ворочается. Хочется ей на сына глянуть. Оно и понятно! Он же, гаденыш, фотокарточки шлет. На них скелет, который добровольно на погост слинял от науки. Глаза, что у подколотого, даже с похмелья таких не видел. Спросили, как он живет, ответил, что классно. Хвалится, что с компьютером корефанит. А кто он есть? С ним даже пузырь не раздавишь, потому как железный. Его хоть куда пошли — не ответит! Разве это кент? Мы с Анькой живые покуда, а Степка нас на железку променял. Понятное дело, у него середь чужих «крыша» поехала. Покуда с нами жил, был нормальным пацаном! — посетовал Гошка.

—

Я всегда одна жила. Никто обо мне не заботился и не думал. Саша доброго пожелал, советует уезжать отсюда. Он и вчера звонил. Спросил, хорошо ли поставили ставни и дверь? Что решила с Оссорой? Поеду ли глянуть на тот поселок и когда? — проговорилась Ольга.

—

Ну, поезжай! Никто тебя силком не держит! — огрызнулся Гошка.

—

Трудно будет тебе разрываться на два участка. Вот дотяну до конца сезона, тогда и поеду. Чтоб не спешить, не с наскоку, все самой увидеть, поговорить с дедом. А уж тогда подумаю, что ответить Назарову.

На том они и порешили.

—

Сдается мне, когда Димка с кентами уедет в Питер, Шинкарев на нас забьет! На что мы ему сдались? Иль своих дел у него нет? Слиняет его выпердыш, и задышим мы спокойно! — говорил поселенец.

—

Гошка, тебе до полной воли совсем мало остается. А когда уйдешь из инспекции, я совсем одна останусь. Ни защитить, ни вступиться за меня будет некому, — всхлипнула Ольга.

Поселенец разозлился:

—

Я ж не собираюсь на погост отвалиться! Когда понадобится, завсегда вот он я! И подмогну, и защищу как теперь. Чего сопли загодя пустила? Живой покуда, — успокаивал бабу.

Ольгу бил озноб. Она и сама не знала, отчего так тяжело и тревожно на душе.

Вдвоем они объехали всю Белую. Затянули во все уголки, излюбленные браконьерами. Сняли три сетки, но никого из людей не встретили. Гошке даже не верилось:

—

Надо было собак взять. Они разыскали б хозяев сетей. Верняк, что в кусты затырились, увидев нас, и отсиделись, переждали.

—

Сети давно поставлены, и поселковых не было. Где мы увидели их лодку или палатку? Ни одного костра не приметили.

—

Они хитрее стали. На виду ничего не оставляют, забирают от глаз подальше, — не соглашался Корнеев и вдруг напрягся, выпрямился. До его уха долетел звук работающего лодочного мотора, а вскоре приметил и саму лодку.

—

Ну, держись, кентуха! Кажется, нам предстоит горячая разборка! Вона как шпарит, фраер! На

полные

сети рассчитывает козел! — потемнел с лица Гошка, но узнал лодку Стаса Рогачева и выдохнул из горла, колючий ком.

—

Вот и вы здесь, оба! Как раз, что нужно! — причалил лодку сбоку

Стас был не один, вместе с ним — криминалист; следователь и двое оперативников.

—

Д вы с чего всей кодлой пожаловали? — удивился поселенец.

—

Работаем! — отозвался Стас.

Один из оперативников перешел в лодку Гоши, про-; верил брезент и багажник, осмотрел дно лодки, попросил у поселенца пистолет. Понюхал, поглядел и спросил:

—

Когда стрелял в последний раз?

—

Давно! Уже не помню, — ответил тут же и спросил, — а что стряслось, начальник? С чего шмон?

—

Всех проверяем, не только вас. Спрашиваешь, что случилось? Человек пропал. Наш, поселковый. Три дня разыскиваем. Домой не возвращается, — прищурился Стас, глядя на Гошку.

—

Коль мужик, знамо дело, застрял у бабы!

—

Этот пока молод, с женщинами не баловал. Да ты знаешь его — Димка Шинкарев. Он пропал.

—

Господи, только не это! — испугалась Ольга.

Рогачев насторожился:

—

С чего инспектор зашлась? — спросил бабу.

—

Знаю того говнюка! Не иначе как со своими дружбанами где-нибудь квасит. Его по костру искать надо. Он шашлык из семги любит.

—

Знаем! Да только всюду ищем, но нигде его нет! — ответил Стас.

—

Это говно непотопляемое! Куда денется? Вынырнет вместе со своей «малиной», — отмахнулся поселенец.

—

Все пацаны в поселке, а вот его нет! И не знают, куда делся, ничего не сказал! В пятницу вечером ушел. Ничего не знают, куда и к кому направился. Он никому никогда не отчитывался.

—

Ну, может у него «метелка» завелась? Дурное дело — не хитрое! Ему только этого и не хватало! — хохотнул Гоша.

—

Если он вечером ушел, чего вы его на реке ищете? Иль ему в поселке места мало? — спросила Ольга.

—

Там уже все и всех перетряхнули! Везде искали и спрашивали! Как сквозь землю провалился! — ответил один

из

оперативников.

—

А может, он в Октябрьский сорвался? Там без родительских припарок оттянется по полной программе, отведет душу перед училищем. Там в трех общагах бабья — море! Пока со всеми перекувыркаешься, как раз месяц пройдет, — предположил поселенец.

—

А может быть! — поддержал криминалист.

—

Он никогда не поехал бы один, обязательно взял бы с собой кого-то, — не согласился Стас.

—

В Октябрьский он не пошел бы пехом, а значит, с кем-то в лодке или на катере. Уже не один. Обязательно сказал бы своим ребятам, куда отрывается и с кем.