Последний самурай

Он нелегал убегать, но и Сдаваться в полицию не пошел. Полиция пришла за ним сама — утром, едва забрезжил рассвет. Он не сопротивлялся и не отрицал своей вины; он как будто умер и воскрес лишь тогда, когда люди господина Набуки пришли за ним в камеру…

Рю открыл глаза и посмотрел на свое отражение в пустом темном экране телевизора. Когда башни-близнецы рухнули, как построенные из костяшек домино домики, они похоронили под собой намного меньше людей, чем погибло в Хиросиме и Нагасаки, — намного, намного меньше. Они не раз обсуждали эту тему с господином Набуки, и тот повторял это неоднократно, но Рю и сам так думал — во всяком случае, он был уверен, что думал именно так еще до встречи с господином Набуки… если он вообще мог о чем-нибудь думать там, в тюрьме. Рю не знал, сумел бы он поступить так же, как те люди, что захватили «Боинги» и направили на небоскребы, зная наверняка, что погибнут; но он понимал этих людей, потому что уже попробовал, какова на вкус жажда мщения. Сильный склоняется перед силой, наглец умолкает и трепещет перед наглостью многократно превосходящей его собственную; только так можно добиться справедливости в этом подлом, извращенном мире.

Спохватившись, он бросил взгляд на часы и увидел, что прошла уже целая минута после назначенного господином Набуки срока. Рю подозревал, что точность в данном случае не слишком важна, да и его часы могли слегка спешить, но он все равно чувствовал себя едва ли не предателем, когда схватил со стола трубку странного телефона и торопливо нажал указательным пальцем кнопку вызова. После этого он, начиная понемногу успокаиваться, поднес трубку к уху, ожидая услышать гудки, но в наушнике не было ничего, кроме потрескивания статических атмосферных разрядов. Он недоуменно взглянул на трубку и встряхнул ее, подозревая, что телефон неисправен. Впрочем, индикаторная лампочка на трубке рдела багровым глазком, да и шорохи в наушнике говорили о том, что аппарат включен. Рю снова подумал, что эта штука больше напоминает портативный приемопередатчик, чем телефонный аппарат, и еще раз нажал на кнопку «send».

Все осталось по-прежнему Рю озадаченно повертел трубку в руках, на всякий случай еще пару раз ткнул пальцем в кнопку вызова и наконец решил оставить эти бесплодные попытки: ведь господин Набуки заранее предупредил, что ответа может и не быть.

Но ответ пришел. Он пришел внезапно и совсем не из телефонной трубки, как можно было ожидать, а из коридора. Входная дверь вдруг распахнулась, как от сильного порыва ветра, и с грохотом ударилась о стену. В прихожую повалили какие-то люди в камуфляжных комбинезонах, легких бронежилетах и черных масках, которые скрывали их лица. В руках у этих людей Рю заметил короткоствольные автоматы. Действуя стремительно и четко, пятнистые фигуры в считанные доли секунды заполнили весь номер, и Рю даже не успел заметить, каким образом оказался на полу с заложенными за голову руками, широко разведенными в стороны ногами и щекой, прижатой к колючему ворсу ковра.

Лежа на ковре, Рю снизу вверх наблюдал за тем, как в номер неторопливо вошел какой-то пожилой человек в штатском. Остановившись в нескольких шагах от Рю, штатский окинул его странным взглядом, неуловимо напомнившим ему то, как смотрел на него перед расставанием Сабуро, и негромко произнес несколько фраз по-русски. Рю вздрогнул: ему показалось, что среди них мелькнуло искаженное на местный манер слово «камикадзе». Затем штатский сделал знак рукой, и пятнистые фигуры удалились в коридор. Впрочем, не все спецназовцы покинули номер: двое стали у дверей, широко расставив ноги в высоких шнурованных ботинках и не сводя с пленника холодных внимательных глаз.

Как только номер освободился, в него вошел еще один штатский, помоложе первого, и остановился у него за плечом. Пожилой что-то сказал, и тот, что был помоложе, перевел:

— Вы можете встать. Присядьте в кресло.

— Что происходит? — сердито спросил Рю, отряхивая колени и заправляя в брюки выбившийся подол рубашки.

Это был праздный вопрос, поскольку он уже начал в общих чертах догадываться, что происходит и почему — Господин Эдогава, — сказал переводчик, — вы задержаны по подозрению в попытке совершения террористического акта.

Наступило молчание. Все смотрели на Рю. В глазах переводчика не было ничего, кроме боязливого любопытства зеваки, стоящего в двух шагах от клетки с половозрелым самцом гориллы; безликие фигуры по обе стороны от входа сверлили пленника глазами, которые мало чем отличались от дул их короткоствольных автоматов; и лишь пожилой человек в сером плаще и старомодной шляпе разглядывал Рю с непонятным сочувствием, носившим оттенок легкой брезгливости. Растерявшись, Рю чуть было не спросил, кто такой этот господин Эдогава, вместо которого его схватили, но вовремя опомнился: в Москву он приехал по поддельным документам на имя какого-то Эдогава Тагомицу.

— Не понимаю, — упрямо сказал он. — Какой еще террористический акт?

Выслушав перевод, пожилой грустно покачал головой и что-то сказал. В глазах переводчика что-то мигнуло: он был поражен тем, что услышал. Автоматчики у дверей остались невозмутимы, словно они тоже были иностранцами и нуждались в услугах переводчика.

— Неужели вы этого не знаете? — перевел последний слова пожилого. Аппарат, который лежит у вас на столе, должен был привести в действие помещенный в вестибюле гостиницы ядерный мини-заряд.

— О какой гостинице вы говорите? — тупо спросил Рю.

— Об этой, — по собственному почину уточнил переводчик. — О гостинице «Россия», в которой мы с вами находимся.

Затем он негромко заговорил, склонившись к плечу пожилого — видимо, переводил для него этот короткий обмен репликами. Пожилой снова покачал головой и даже вздохнул. Потом он что-то сказал. Переводчик озадаченно взглянул на него, с сомнением пожевал губами, но все-таки перевел!

— Человеческая глупость безгранична, господин Эдогава. Даже зло имеет какой-то предел, но глупость человеческая простирается за горизонты.

Рю не стал спорить, потому что это была правда. Он вспомнил полные жалости глаза Сабуро, отеческую улыбку господина Набуки, представил себе все, что ждало его впереди, и принял решение. Он сделал шаг, и один из автоматчиков, натренированный, как сторожевой пес, мигом оценив обстановку, метнулся ему наперерез. Уроки господина Набуки не пропали даром; теперь Рю был готов к нападению, и пятнистая фигура, нелепо взмахнув руками, отлетела в сторону, как сбитая кегля. Второй автоматчик попытался схватить его сзади за рубашку, но опоздал на какую-то долю секунды, и в следующее мгновение Рю, с грохотом и звоном пробив головой двойную раму, нырнул в яркую синеву осеннего неба.

Его полет с десятого этажа был стремительным, беззвучным и прошел без осложнений.

Ближе к полудню Иларион начал понимать, что несколько переусердствовал, настраивая против себя местную милицию. Старший лейтенант не стал дожидаться его у себя в отделении, а попросту прислал за ним наряд. Забродову удалось своевременно покинуть гостиницу через окно и уйти огородами раньше, чем неповоротливые сержанты успели сообразить, что происходит, но это происшествие поставило его перед неприятной необходимостью повсюду таскать за собой проклятый чемодан. Чертова штуковина становилась все тяжелее с каждым пройденным шагом, и Забродова так и подмывало вывалить ее содержимое в какую-нибудь канаву.

Ежеминутно рискуя переломать себе ноги на острых обломках скал, он спустился к самой кромке воды и присел на камень, покрытый бурой подушкой сухих водорослей. В воде суетились какие-то мелкие насекомые, воздух пах йодом и морской солью. Океан лениво плескался у самых ног Илариона, словно отдыхая перед очередным штурмом, призванным окончательно стереть с лица планеты этот ничтожный клочок суши, а заодно и Илариона Забродова вместе со всеми его проблемами. В полусотне метров от берега на волнах качались чайки, похожие отсюда на бумажные кораблики или на новенькие пенопластовые поплавки, отмечающие место, где поставлены сети. Время от времени какая-нибудь шальная волна с громким шлепком разбивалась о камни, обдавая Забродова солеными брызгами.