Страница 120 из 223
— Повтори, — просит тем временем Мага. — Давай ещё. Сначала.
Да, печально убеждаюсь я, снова и снова сравнивая моих детишек с новоявленным родителем. Вылитые папочка. Мои здесь только хлопоты…
После третьего сеанса сэр решительно захлопывает медальон.
— Итак, Мага, — неожиданно сурово говорит он, — как ты думаешь: что я мог подумать, увидав этих прелестных девочек? — На лице Маги блуждает счастливая улыбка. — Сперва я не мог понять, кого они мне напоминают. Потом припомнил наши детские портреты, помнишь, в фамильной галерее? — Мага замедленно кивает всё с той же улыбкой. Сэр неожиданно с силой пристукивает ладонью по спинке стула. — Да очнись же ты, наконец! К тому же я прекрасно осведомлен о тенденции к рождению близнецов в вашем семействе. И всё ещё помню ту тёмную историю пятнадцатилетней давности, когда ты более чем на месяц пропал невесть куда, и даже твой отец, несмотря на все усилия и связи, не мог вас с Николасом разыскать. Вернулся ты один, вернулся мрачный, подавленный; возможно, ты что-то и объяснил своим родным, но я об этом ничего не знаю. Пятнадцать лет назад, Мага. Детям, твоим маленьким копиям, — по четырнадцать. И это ещё не всё. Ты видел их ауры?
— Да, — блаженно выдыхает Мага. — Замечательные ауры. Даже у меня в детстве не было такого потенциала. И это — у девочек!
— Мага, опомнись! — Сэр встаёт, с грохотом отодвигая стул. — Выйди из этой эйфории, у нас с тобой серьёзный разговор.
Паладин, заложив руки за спину, делает хищный круг по комнате. Останавливается напротив Маги.
— Послушай, в работе с человеческой памятью тебе со мной не сравниться. И если ты этого не знал — узнай сейчас. В тот день я копнул намного глубже, чем тебе сейчас показал; но тот самый блок, что ты поставил на Иоанну, не позволил ей ни увидеть, ни запомнить то, что увидел я. Тот самый блок, из-за которого она не смогла толком разглядеть твоё изображение, твой детский портрет, ибо тогда обнаружила бы несомненное сходство со своими детьми, а ты велел ей забыть всё, с тобой связанное. Всё! Мага, ты был с этой женщиной неделю, вы любили друг друга, и у тебя даже мысли не возникло, что она может забеременеть? Твой отец занимается изучением порталов между мирами, и я знаю точно, что окна он уже несколько раз открывал; даже Гала могла заглядывать в свой мир, а они с Иоанной — из одной страны! И за пятнадцать лет ты не попытался найти женщину, от которой у тебя могли быть дети? И это при том, как страстно ты их желал?
Вокруг моего наставника мечутся синие всполохи, отсвечивающие красным. И это не отблески заката, он давно загас, это праведный гнев Паладина.
— И что я должен был подумать? Допустим, что тебе не хотелось рассказывать о неудачной любовной истории. Да, девушка в чём-то не оправдала твоих ожиданий, не поняла и не приняла твои принципы. Но кидать в неё одно из сильнейших заклятий? Мага, она всего лишь женщина, а им свойственно ужасаться жестокости, даже если она направлена против их обидчиков. Сколько тебе тогда было? А ты повёл себя как мальчишка.
— Да, не сдержался, — цедит Мага. — Майкл, дело сделано, ничего не воротишь, и я сам себя давно наказал. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я извинился перед ней? Не могу. Ты видел, чем она мне ответила? Ты знаешь, что такое — навязанная любовь, навязанная память? Да я все эти годы жил в непрекращающемся кошмаре, ты хоть это понимаешь? Что бы я ни делал — я не могу её забыть, я всех женщин с ней сравниваю, я понимаю, что, может, она и не хотела этого, но она уже стала моим персональным адом, навязчивой идеей, каким-то паразитом! Я не могу от неё отделаться! — Он оттягивает ворот рубашки, как будто тот его душит. — Не мог, — уточняет уже спокойнее. — Вот уж никогда бы не подумал, что приворот — такая скверная штука…
— И не пытался снять? — подозрительно участливо интересуется сэр Майкл.
— Сам не смог. Срок действия заклятья, если ты слышал, был оговорен — до смерти. Не мог же я пойти с этой проблемой к отцу, позориться перед ним! Да он меня просто высмеял бы!
— А теперь?
Мага пожимает плечами. Вздохнув, вытягивается во весь рост на диване. Мрачно смотрит в потолок.
— У меня было время обо всём этом подумать. Ты когда меня позвал? Часа в четыре утра? Здесь я пробыл мёртвым два часа, там для меня прошла неделя. Смерть заставляет многое переоценить, и когда лишаешься того, чем жил годами — остаётся странное чувство пустоты. Похоже, теперь я её ни люблю, ни ненавижу. Зависимость ушла, а злость осталась.
Он рывком садится.
— Я слишком долго ею мучился. Понимаю, что продолжаю думать о ней, как и прежде, лишь по инерции, что это неправильно, но… видимо, нужно время, чтобы перестроиться. И хоть ты тресни, не могу простить того, что она со мной сделала.
— Сделала… — сэр Майкл отходит к окну. Смотрит сквозь меня в ночь. Я сижу, затаив дыхание, хотя и понимаю, что он меня не слышит. Мой защитник поворачивается к Маге.
— Ты был хорошим другом Галы, — говорит он, — и, насколько я знаю, высоко оценивал её профессиональный уровень. Так?
— Допустим, — осторожно отвечает Мага.
— Именно Гала протестировала Иоанну при попадании к нам. В первое же утро. Мага, она не обнаружила у моей будущей ученицы никаких способностей. Абсолютно. Полный ноль, как Гала любила выражаться. Иоанна не могла тебя… присушить, — он находит нужное слово. — То, что в ней было, только начало просыпаться при переходе в наш Мир и ещё даже не проклёвывалось, оно стало расти… — сэр задумывается, — пожалуй, после косвенного воздействия Королевского рубина. Часть регенерирующего излучения повлияла на рост способностей. Прости, но ты был неправ все эти годы. Это не Иоанна.
Впервые я вижу Магу таким растерянным.
— Не может быть. Заклятье узконаправленное, с оговоренным сроком… Ты что-то путаешь, Майкл! Она сказала его! Озвучила! Именно она!
— Это были слова обиженной и разгневанной женщины, друг мой. Без вложения силы. Потому что на тот момент Иоанне нечего было вкладывать.
Я даже съёживаюсь. Как же… Но почему же… Если так — почему мои слова сработали? Мага обхватывает голову руками. Сжимает виски.
— Майкл, ты что-то путаешь.
— Я был бы этому рад, Мага. Но подумай ещё над одним обстоятельством: как ты умудрился напрочь забыть о собственном проклятии? Как ты на него напоролся?
— Как? — рявкает Мага, не сдержавшись, и по лицу его видно, что при этом он проглатывает несколько непечатных слов. — Я бы тоже хотел это знать Майкл! Давай, выкладывай, к чему ты там ведёшь! Что ты об этом знаешь?
— Я знаю одно, — отвечает сэр. — Вы погорячились оба. Не сдержались оба. Но ты, по крайней мере, был обеспечен, свободен и жил в собственном замке. Ты был волен сам определять свою судьбу, заводить семью, строить карьеру, заниматься наукой либо чем другим, путешествовать… А эта женщина после встречи с тобой привязала себя на всю оставшуюся жизнь к тем девочкам, к которым ты сейчас рвешься, пренебрежительно отодвигая в сторону их мать. А зря ты её недооцениваешь, друг мой. У неё были все шансы пройти Финал и вернуться целой и невредимой к детям, и тебя она так никогда и не вспомнила бы. И ты бы до конца жизни так и не узнал, что у тебя есть дети в другом мире…
— Кстати, — вдруг перебивает Мага и в голосе его снова подозрение. — А почему я это узнал? Ты что — намеренно свёл нас вместе? Столкнул нас лбами? Чтобы мы… — Он угрожающе приподнимается. — Ты нас свёл! Всё верно! Ты спровоцировал её на воспоминания о детях, чтобы она проговорилась при мне! Ты…
— Не возводи напраслину, дорогой, — прерывает его звучный женский голос. — Спровоцировала её я.
Мага поспешно вскакивает.
— Тётушка!
— Сиди, дорогой! — и этим «дорогой» Золотая леди словно прибивает моего несостоявшегося суженого обратно к дивану. — Если ты припомнишь обстоятельства нашей беседы за обедом, то вспомнишь, что именно я подтолкнула леди Иоанну к разговору о детях. Остальное было нетрудно предугадать. Ты очень предсказуем, Мага.