Ловушка для Слепого

На подъездной дорожке не было ни одной машины, ворота казались запертыми наглухо. Участок безлюден и пуст, лишь ветер шумел в кронах сосен да постукивал голыми сучьями берез и осин.

– Нету, – разочарованно сказал Виктор. – Вот твари!

– А ты что думал, – спросил Глеб, – Кудрявый так и будет сидеть на бережку, дожидаясь нас с тобой? Подо" ждем, покурим – глядишь, кто-нибудь и приедет.

Он не верил собственным словам и видел, что Активист это отлично понимает. Следы были заметены чисто, и оставалось разве что вернуться в свою разгромленную конспиративную квартиру, сесть на изрешеченный автоматными пулями диван и с пистолетом в руке ждать, когда Сивый явится сводить счеты, глядя в выщербленную картечью стену.

– Ладно, – со вздохом сказал он, – номер, похоже, не прошел. Давай хотя бы осмотримся.

Активист пожал плечами и побрел по участку, держа в опущенной руке никелированный парабеллум Сивого.

Глеб заглянул под навес, похлопал рукой по поленнице, зачем-то покопался в печи, по локоть перепачкавшись золой, и, наконец, спрыгнул в приямок перед дверью погреба.

– Что там, как ты думаешь? – спросил он.

– Золото, бриллианты и склад ядерного оружия, – равнодушно откликнулся Виктор.

– Понятно, – сказал Глеб и зачем-то подергал ржавый амбарный замок, выглядевший так, словно в последний раз им пользовались еще при Хрущеве. – Слушай, а ты не помнишь: когда тебя сюда привозили, дрова под навесом лежали?

– Дрова? Ну, знаешь… До дров ли мне было? Впрочем, кажется, да, лежали. Да что ты спрашиваешь, и так ведь видно, что торцы поленьев серые. Они тут уже не меньше года лежат, а может быть, и больше.

– Больше, – сказал Слепой, внимательно изучая свою ладонь. – Наверняка больше.

– Что у тебя с рукой? – спросил Виктор. – Оцарапал?

– Да нет, – сказал Глеб, – испачкал.

– Эка невидаль!

– Испачкал низкотемпературной смазкой, – уточнил Глеб. – Знаешь, которой замки смазывают, чтобы зимой не замерзали. Видишь, синенькая?

Он показал Активисту ладонь, и в самом деле выпачканную какой-то густой сине-зеленой дрянью.

– Ну и что? – спросил Активист.

– Смазка свежая. Этот замок совсем недавно открывали и смазывали. По ночам уже капитально примораживает, а греть замок горящей газетой – дело нудное. Так говоришь, золото и бриллианты?

Он вынул из кармана связку отмычек, позвенел ею, выбирая подходящую, и без особенных усилий отпер замок.

– Отлично, – уныло прокомментировал это событие Активист. – Теперь мы будем специализироваться по банкам.., с помидорами и огурцами.

Слепой открыл дверь и долго смотрел в темноту погреба.

– Иди сюда, – позвал он. – Полюбуйся на свое золото и бриллианты. А также на помидоры и огурцы.

Виктор пожал плечами и подошел поближе. В погребе не было ничего особенного. Наваленные неаккуратной перепутанной грудой, здесь лежали все те же дрова.

– Ну? – спросил он.

– Что «ну»? – удивился Слепой. – Ты что, не видишь?

– Да что я должен видеть? Ну дрова. Кудрявый, наверное, в детстве сильно мерз, вот и помешался на дровах.

Зигмунд Фрейд. Наука, елы-палы.

– Может быть, и так, – медленно сказал Слепой. – Интересно только, почему у этих поленьев такие же серые торцы, как и у тех, что лежат под навесом?

– Да хрен его знает почему, – легкомысленно ответил Активист и вдруг застыл с открытым ртом.

– Ага, – сказал Глеб, – проняло?

Виктор первым добежал до навеса и рванул на себя первое попавшееся полено. Оно выскочило неожиданно легко, поленница слегка просела с коротким сухим шорохом, но на месте полена осталась дыра, в которую можно было просунуть руку. В дыре было черным-черно, словно она выходила в открытый космос. Активист запустил туда руку. Рука вошла только по локоть и уперлась во что-то твердое и скользкое, очень знакомое на ощупь.

– Пленка, – сказал он. – Черная пленка. Черт меня подери! А под пленкой, похоже, картон.

– И что бы это могло быть? – тоном ведущего детской развлекательной программы спросил Глеб.

Виктор не ответил. Ожесточенно орудуя руками и ногами, он в два счета развалил поленницу и содрал черное полиэтиленовое полотнище со штабеля картонных ящиков, скрывавшегося по дровами.

– Ах вы, суки, – задыхаясь, сказал он, – Хитрые, да? Гони сюда машину!

– Зачем? – не трогаясь с места, спросил Глеб. – В «девятку» это добро все равно не войдет.

– И не надо, – сказал Виктор. – Обольем это дерьмо бензином и пустим по ветру.., вместе с дровами, чтоб им пусто было! Ты хоть знаешь, что это?

– Догадываюсь, – сказал Слепой. – Только зачем же жечь? Это дерьмо больших денег стоит.

– А, – воскликнул Активист и страшив оскалился, – и ты туда же?

– Дурак, – сказал Глеб. – Ты слышал, что кое-где В больницах нет даже йода?

Активист с шипением выпустил из себя воздух.

– И что ты предлагаешь? – спросил он. – Ты сам сказал: в машину все не войдет, а брать половину – все равно что ничего не взять. И потом, половина тоже не войдет.

– А грузовик недостаточно комфортабелен и жрет слишком много горючего, – сказал Глеб. – Поэтому, как правило, я езжу на легковом автомобиле. А что касается ящиков, то их можно просто перепрятать.

– А потом? – спросил Активист.

– А потом – суп с котом, – ответил Глеб. – Или тебя волнует твоя доля?

– Черт, – сказал Виктор, – надо же было так влипнуть!

– Это уж что да, то да, – подтвердил Слепой. – Ну, хватит болтать. Бери ящик.

Прежде чем взяться за работу, Виктор вынул из кармана сигареты и закурил. Он сделал три глубокие затяжки, достал свою пепельницу, нерешительно покрутил ее в пальцах и снова спрятал в карман. Сигарету он бросил прямо на землю и растер ее подошвой. Вся его конспирация показалась ему вдруг детской игрой в разведчиков: цена ей была невелика, раз она не уберегла его от того, что с ним произошло.

– Ну? – спросил Слепой, с интересом наблюдавший за его действиями.

– Нужно уточнить один момент, – спокойно сказал Активист. – Если ты собираешься продать эту дрянь уличным толкачам, лучше пристрели меня прямо сейчас, иначе я от тебя не отстану, пока не убью. И я хочу знать, кто ты такой, в конце концов.

– Это уже не один, а целых два момента, – ответил Глеб. – И пока мы будем заниматься их уточнением, нас вполне могут здесь застукать. Насчет уличных толкачей можешь быть спокоен, а что касается меня… Тебе придется смириться с тем, что мы можем получить ответы далеко не на все вопросы, которые задаем.

– Я милого узнаю по походке, – печально сказал Виктор. – Он носит, ах носит брюки галифе…

– Мы это уже обсуждали, – напомнил Глеб. – Помнится, ты решил, что хрен редьки не слаще. Давай работать или иди отсюда. Смени адрес и живи спокойно: искать тебя никто не будет.

– Да ты, оказывается, просто добрая фея, – ядовито сказал Активист, снимая со штабеля верхний ящик. – Куда нести?

– А черт его знает, – ответил Слепой, тоже беря в руки громоздкую коробку и оглядываясь по сторонам. – Сейчас придумаем.

Переговорив с Сивым, Кудрявый некоторое время неподвижно сидел в кресле, держа в руке трубку радиотелефона и задумчиво посасывая тлеющую сигарету. Ситуация вдруг повернулась совершенно неожиданной стороной. После налета на квартиру Сивого, закончившегося грандиозной бойней, Кудрявый готовился к тому, что его бывший деловой партнер станет охотиться за его скальпом, и принял меры предосторожности, набив дом вооруженными людьми.

И вдруг – этот странный звонок по телефону. Сивый говорил как ни в чем не бывало, был спокоен и весел. Неужели там, на квартире, был не он? Неужели очкастый недоумок что-то перепутал или вообще наврал? По всему выходило, что так оно и есть, и теперь Кудрявый жалел, что его человек слишком поторопился, застрелив Телескопа: с очкариком было бы неплохо поговорить, расспросить его поподробнее и только после этого пустить в расход.

Одно было очевидно: Тыква раскололся и сдал Сивого Активисту. Круг людей, которые слишком много знали и активно путались под ногами, рос с пугающей быстротой. Кудрявый вздохнул: хорошо, что дело близится к завершению! У него тоже был свой покупатель на всю партию морфия, да и от Сивого давно пора было избавиться.