Голос ангела

– – Позвоните, скажите ему. От кого, как не от вас, ему знать об этом, – предложил Холмогоров.

– Великая честь! Эфэм-станция – бесовское явление! Музыку он, знаете, какую по вечерам крутит? Ме-тал-ли-чес-ку-ю, – по слогам проговорил церковный староста. – А музыка эта – сатанинская. Я однажды у Игоря дома был, пришел ругаться: он церковные праздники перепутал – православные с католическими. У него на стене плакат висит, морды у певцов страшные, разукрашенные, две молнии нарисованы, как эсэсовские, и черепа с костями.

Холмогоров хотел заметить, что черепа с костями он видел и на памятниках, установленных на старом городском кладбище, но сдержался. Церковный староста – мужчина в возрасте, переубедить такого невозможно.

– Зря вы так, – сказал Холмогоров, – Бог – он даже в сигаретах есть.

– В сигаретах? – изумился Цирюльник.

– Конечно! Бог вездесущ, к нему через что угодно прийти можно. Вспомните притчу о блудном сыне.

Лишь уважение к должности Холмогорова спасло его от гневной тирады церковного старосты.

– Я нововведений не люблю, – произнес Цирюльник и обиженно поджал губы.

– Вы говорите, эфэм-станции – бесовское дело? Это в корне не правильно. Станция – лишь способ донести до людей информацию. А какой она будет, это другой вопрос. Вы когда-нибудь пробовали предложить ди-джею Игорю провести душеспасительную беседу?

– С кем?

– С вами, со священником. Это же ваше городское радио: каким захотите, таким оно и станет. Главное – приложить усилия.

Цирюльник подозрительно посмотрел на Холмогорова, уж не разыгрывает ли он его. Советник патриарха почувствовал, что церковный староста сломался и нельзя упускать благоприятный момент:

– Давайте прямо сейчас поедем к нему и попросим дать объявление о том, что в церкви службу сегодня ведет священник из Минска.

– Даже не знаю… – растерялся Цирюльник.

– Надо же с чего-то начинать, – Холмогоров быстро допил кофе.

Церковному старосте отступать было неудобно, его поймали на слове.

– В велосипеде колесо не накачано.

– Мы поедем на моей машине, – спокойно предложил Андрей Алексеевич.

И не успел Цирюльник опомниться, как оказался на переднем сиденье “Жигулей”.

– Дорогу показывайте.

"Жигули” остановились через пару минут. Такие расстояния в Москве Холмогоров привык преодолевать пешком: больше времени потратишь, отыскивая паркинг, чем перебираясь из пункта “А” в пункт “Б”.

Дверь оказалась незакрытой. Холмогоров вошел первым.

– Извините, – услышал он голос Игоря, – кажется, ко мне пришли. Поэтому слушайте пока музыку, а я расскажу вам о моем госте через несколько минут.

Церковный староста сорвал с головы берет и мял его в руках.

– Проходите, – предложил Игорь. – Ди-джей сидел за письменным столом перед компьютером и микрофоном. Ладонью он прикрывал невидящие глаза. Вскинул правую руку, останавливая Холмогорова.

– Доброе утро, Андрей Алексеевич, – наконец он расплылся в улыбке и отнял ладонь от невидящих глаз.

– Я не один пришел, Игорь, со мной церковный староста.

– Я вас сразу узнал по шагам. А потом, когда вы оказались в комнате, услышал тонкий запах. От вас воском пахнет. Сразу церковь вспомнилась, и, как видите, не ошибся. Я как раз в эфире отца Михаила вспоминал.

– Слышал ваше выступление, – сдержанно сказал Холмогоров. – Могу и я рассказать, но пусть лучше мой спутник изложит суть дела, – церковный староста закашлялся. – Обижается он на вас, Игорь, что вы считаете, будто в Борисове новостей нет. Сегодня службу в церкви будет вести священник из Минска отец Максим. Прихожанам сообщить об этом как-то надо.

– Нет проблем, идите сюда, – ди-джей поманил пальцем церковного старосту. – Тихо, – сказал он, кладя руку на пульт микшера. Музыка плавно ушла в тишину, и Игорь хорошо поставленным голосом произнес:

– Я обещал рассказать о своих гостях. Думаю, и вам будет интересно узнать, что ко мне зашли советник патриарха и церковный староста. Представьтесь, пожалуйста, – Игорь поднес микрофон, и Холмогорову пришлось представиться. Церковный староста побледнел, но, совладав с собой, все-таки сумел произнести свое имя и фамилию. – ..У одного из наших гостей есть для вас объявление, – и ди-джей сунул микрофон в руки церковному старосте. – Не стесняйтесь, говорите слушателям то, что хотели. Потом нажмите на кнопку, запустится музыка, – ди-джей взял руку Цирюльника и поднес ее к кнопке “Пауза” на проигрывателе.

Губы Цирюльника мелко задрожали, потому что он один остался у микрофона, а Игорь, взяв Холмогорова за руку, увлек его в другую комнату.

– Я хотел сказать.., в общем, доброго вам утра, – сбивчиво, не своим голосом принялся говорить церковный староста. Ему хотелось отставить микрофон и как можно скорее нажать кнопку, но он боялся уронить себя в глазах прихожан и в глазах Холмогорова. – В десять начинается утренняя служба…

– Он справится, – произнес Игорь, прикрывая дверь, ведущую в домашнюю студию.

– Не сомневаюсь, – Холмогоров опустился в потертое кресло возле журнального столика.

– Вам что-нибудь удалось узнать о гибели отца Михаила? – напрямую спросил Игорь Богуш. – Милиция ко мне уже приходила, – усмехнулся Игорь.

– Мне – нет. О чем вас попросили?

– Услуга за услугу. Они не трогают мою станцию, а я собираю анонимные телефонные звонки.

Дверь открылась, и в комнату вошел пошатывающийся церковный староста. Он промокал носовым платком сильно вспотевшее лицо.

– Справились?

– Кажется. Я не помню, о чем говорил, – пробормотал Цирюльник, сел и окаменел.

– Первый раз всегда тяжело в эфир выходить, – снисходительно констатировал Игорь. – Лучше его сейчас не трогать, – шепотом обратился он к Холмогорову, – человеку нужно переварить то, что с ним случилось.

– Были интересные звонки?

– Ни одного. Во всяком случае, я не узнал ничего нового относительно услышанного на базаре. Люди уверены, что это дело рук сатанистов.

– Никто не говорил о пропавшем окладе?

– Нет, никто. До сих пор даже неизвестно, кто именно подарил его отцу Михаилу.

– Матушка тоже не знает этого человека, ей отец Михаил лишь сказал, что его подарил мужчина, никогда до этого не ходивший в церковь.

– Боюсь, мы так никогда и не узнаем, кто же расправился со священником, – вздохнул Игорь.

– Город у вас интересный, – вздохнул Холмогоров. – Мне уже не раз доводилось слышать про клад Наполеона. Все указывают разные места, и весь Борисов уверен, что клад существует.

– Больше на словах. Настоящих искателей мало осталось.

– Почему?

– Потому что никто ничего не нашел. Пряжки, пуговицы, кое-что из оружия, кости французских солдат не в счет. Люди ищут золото.

– Если кто-нибудь его и найдет, не думаю, что сразу же побежит докладывать об этом в милицию.

– Если бы я не потерял зрение, я обязательно бы его нашел, – произнес Игорь.

– Откуда такая уверенность?

– Раньше искали бессистемно, теперь же техника позволяет искать почти со стопроцентной точностью. Я уверен, что сам клад или хотя бы его часть нашли.

– Почему?

– Начались убийства.

После короткого размышления Холмогоров вынужден был согласиться с Игорем.

– Аргумент спорный, но деньги и драгоценности во все времена требовали человеческих жертв.

– Я неплохо разбираюсь в радиотехнике, наверное, один из самых больших специалистов в нашем городе. Ко мне месяца три тому назад приходил один человек, искал редкие радиодетали.

– Радиолюбитель? – пожал плечами Холмогоров.

– Нет. Это раньше люди сами собирали радиоприемники и телевизоры, теперь их проще и дешевле купить. Но есть вещи, которые не приобретешь в магазине и даже не купишь у военных. Судя по деталям, которые он просил меня достать, он конструировал металлоискатель, реагирующий на цветные металлы.

– Вы сами раньше увлекались поисками клада?

– Нет, совпадение. Мой знакомый в Смоленске неплохо зарабатывает, собирая такие приборы. В основном заказы приходят из приморских городов. Говорит, приобретение такого прибора неплохо окупается. Каждое утро человек проходит по пляжу и находит парочку золотых вещей – цепочки, кольца. Но в нашем городе такой металлоискатель пригоден лишь для одного – для поиска клада Наполеона.