Число власти

— Консультации, — сказал Глеб. — Научной консультации, только и всего.

Арнаутский удивленно поднял косматые брови.

— Научной консультации? Вы настолько хорошо разбираетесь в математике?

— Увы, — сказал Глеб. — На уровне командира стрелкового взвода, не более того. Пожалуй, вы правы. Научная консультация — это громко сказано. Пожалуй, популярную лекцию мне будет проще переварить.

— Хорошее дело — точная терминология, — заметил Арнаутский. — И какова же тема предполагаемой лекции?

— Связь математики и нумерологии, — сказал Глеб. — И даже, наверное, не так. Связь нумерологии с реальной жизнью — существует ли она и если существует, то насколько она прочна?

— Ого! — Арнаутский бросил окурок в стоявшую рядом урну, немедленно выудил из кармана своего парусинового пиджака новую папиросу, с шумом продул ее и начал обстоятельно сминать пальцами мундштук. Когда тот принял желаемую сложную форму, профессор сунул сигарету в зубы и прикурил от спички. Глеб заметил, что зубы у него неправдоподобно ровные и белые, явно не свои. — Ого, — повторил профессор. — Вот так вопрос! Кругозор наших спецслужб расширяется буквально на глазах. Или вы просто телевизора насмотрелись, юноша? Как бишь назывался этот убогий сериал?

— Не знаю, — честно признался Глеб. — По телевизору я смотрю только новости, да и то изредка.

— “Икс-файлы”, вот как, — вспомнил профессор. — Не смотрели? Ну и правильно сделали. Так вот, по поводу вашего вопроса... На него можно ответить коротко: связь нумерологии с реальной жизнью, несомненно, существует, а вот насколько она прочна... Не берусь этого сказать, я ведь не нумеролог, а всего-навсего профессор математики. Вы удовлетворены моим ответом?

— Признаться, не совсем, — сказал Сиверов. — Я предпочел бы более развернутую форму.

— Ну, разумеется. Я почему-то так и думал. Нет, вы, ей-богу, меня озадачили. Откуда такой интерес к нумерологии?

— Новые времена — новые песни.

— Ничего себе — новые!

— Ну, в конце концов, все новое — это хорошо забытое старое. Все эти электронные чипы в кастрюлях с супом и кражи постельного белья посредством спутников-шпионов уже порядком навязли в зубах. Всем хочется чего-нибудь новенького, в том числе и преступникам. Вот кое-кто и вспомнил о нумерологии.

— Да, — сказал Арнаутский, — кража постельного белья посредством нумерологии — это действительно что-то новенькое, такого еще не было. Скажите, молодой человек, а вы сами что-нибудь знаете о нумерологии?

— Только то, что смог отыскать в популярной литературе, — с легким смущением признался Глеб. — Там много и очень расплывчато говорится о мистической связи чисел и человеческих судеб, но не приводится ни единого поддающегося проверке доказательства, а так называемые примеры больше напоминают ловкие фокусы.

Арнаутский кивнул.

— Значит, ничего не знаете, — констатировал он. — Популярная литература — она и есть популярная литература. Тем более когда речь идет о нумерологии, которая, как ни крути, имеет какое-то отношение к математике. Вы можете представить себе популярную книгу по математике — такую, чтобы средний обыватель мог хотя бы понять, о чем идет речь, и чтобы она при этом отражала последние достижения фундаментальной науки? Не технологии, а именно науки!

Глеб честно попытался представить себе такую книгу и развел руками.

— Действительно, — сказал он, — получается ни рыба ни мясо. Обыватель заснет на второй странице, а специалист на той же странице придет в дикую ярость, порвет книжку в клочья и пойдет искать автора, чтобы его этими клочьями накормить.

— Совершенно верно, — согласился профессор. — Серьезному ученому не до популяризации своих идей, он работает, двигает вперед науку, а профессиональные популяризаторы чаще всего оказываются не способны разобраться в тех самых идеях, которые они популяризируют. Парадокс! Но парадокс этот обусловлен самой жизнью. Нынешняя наука ушла очень далеко от реалий повседневной жизни, и самые яркие открытия не способны поразить воображение обывателя по той простой причине, что они ему непонятны, а следовательно, скучны. То же и с нумерологией. Парочка фокусов, технология простейших нумерологических расчетов, не подкрепленная никакими теоретическими выкладками, — вот и все, что может предложить популярная литература по этому вопросу. Но свет, который от нажатия кнопки загорается в герметично запаянной стеклянной колбе, — это ведь тоже, согласитесь, в некотором роде фокус. Просто вы еще со школьной скамьи знаете, как этот фокус получается, и не находите в нем ничего странного и загадочного. Если бы в наших школах преподавали нумерологию, вы точно так же не видели бы ничего необычного в демонстрируемых ею чудесах.

— А она действительно демонстрирует чудеса?

— Как и любая другая наука.

— Наука?

— Наука, молодой человек, наука! Уж вы мне поверьте! Неуклюжая, архаичная, забытая за ненадобностью, отвергнутая и осмеянная, но тем не менее наука! Отрасль науки, о которой в среде ученых просто не принято упоминать, как в добропорядочном английском семействе не принято упоминать об излишне эксцентричном родственнике. И таких эксцентричных родственников у современной науки предостаточно. Возьмите, к примеру, алхимию. Средневековые алхимики, по сути дела, занимались ерундой — искали философский камень, чтобы превращать свинец в золото. Но ведь именно они заложили первые камни в фундамент современной химии! Об этом не говорят, но осуществить их заветную мечту — превратить свинец в золото — можно уже сейчас. Правда, для этого потребуются огромные энергетические мощности, за такие деньги никакого золота не захочешь... То же и с нумерологией. Она просто осталась в стороне, ее некому развивать, потому что она даже в самой отдаленной перспективе не имеет никакого народнохозяйственного значения, а значит, экономической отдачи от нее быть не может.

— Совсем не может?

— Абсолютно! Скорее уж наоборот. Ну, представьте, что все вокруг научатся с большей или меньшей степенью вероятности предсказывать собственную судьбу. Какой смысл работать на благо родины, если точно знаешь, что через два года погибнешь под колесами грузовика, который, может быть, сам же и собрал, стоя у конвейера? Какой смысл рожать и растить детей, если по всем расчетам выходит, что они вырастут неблагодарными скотами и на старости лет сплавят тебя в богадельню? Надежда на лучшее будущее — это всего лишь функция полного неведения и инстинкта самосохранения.