Страница 62 из 87
– Гениально, папочка! Только, чур, Павлику никогда про все случившееся не говорить ни слова. Ему нельзя об этом знать.
– Ладно... Ну, я поехал, Иринка. Маме скажешь, что я на работу отправился, что у меня там еще срочные дела есть. Я и на самом деле обязательно должен заскочить в свой кабинет.
– Зачем?
– Позвоню в Таджикистан, подгоню их еще раз...
Багирова Тихонравов обнаружил все в том же загородном ресторанчике.
Иногда у генерала складывалось впечатление, что уезжал отсюда Муса очень редко – лишь в крайних, экстренных случаях. Ранее присутствие в ресторанчике Мусы Багирова Борис Степанович безошибочно определял по фигуре Мансура, неотлучно маячившего у дверей, которые вели из зала в служебные помещения. Именно там принимал своих посетителей Муса Багирович, и вход в его апартаменты дозволялся лишь с разрешения Мансура – личности крайне колоритной, чрезвычайно удачно и гармонично ухитрявшейся соединять в себе черты и телохранителя Мусы, и его друга, и его брата, и его помощника, и его верной сторожевой собаки.
Сейчас знакомой спортивной фигуры Мансура у дверей не было, и Тихонравов еще раз с сожалением подумал о том, как не вовремя, получив партию наркотиков, погиб этот чеченец, унеся с собой в могилу свидетельство честности генерала перед своим партнером.
За столом у дверей сидели трое чеченцев, о чем-то вполголоса разговаривая. Никого из них Борис Степанович в лицо не знал и в охране Мусы не видел, а потому не смог понять, на месте ли главарь мафии.
Тихонравов сделал несколько шагов к заветным дверям и тут же понял – по тому, как напряглись чеченцы и как резко преградил ему вход один из них: Муса действительно здесь, сидит себе в своей потайной комнатке.
– Вы к кому? – довольно почтительно спросил преградивший ему дорогу чеченец, явно завороженный кителем и лампасами генерала.
– Муса Багирович на месте?
– А вы к нему?
– Да.
– Как мне доложить о вашем приходе? – так и не ответив, на месте ли Муса, корректно поинтересовался чеченец.
Борис Степанович задумался лишь на мгновение. Фамилии своей здесь, в этом ресторане, ему называть не хотелось ни в коем случае – мало ли кто мог оказаться среди немногочисленных посетителей? Ну а клички, или "погоняла", как называют свои прозвища уголовники, у него не было – до такого позора он еще не докатился.
– Скажите Мусе Багировичу, что пришел генерал, – нашелся наконец Борис Степанович. – У нас с ним есть общее дело. Он поймет.
Уже через несколько минут Тихонравова ввели в знакомую комнату, где за уставленным как всегда великолепными закусками столом восседал чеченец.
– Здравствуйте, Муса Багирович, – почтительно начал было Борис Степанович, но радушного приема на сей раз от Мусы не дождался:
– Чего приперся без предупреждения и без приглашения? Принес товар?
– Нет...
– Так что тебе здесь нужно?
– Поговорить, Муса Багирович, – сдержал ярость генерал, но эта ярость не укрылась от внимания хитрого чеченца. Чуть заметная улыбка тронула губы Мусы, и Багиров поспешил изменить тон:
– Извини, Борис Степанович, что-то устал я за последнее время. Сегодня вообще никаких гостей не ждал. А тут ты пришел так неожиданно...
– Вы хорошо знаете меня, Муса Багирович, я никогда бы вас не потревожил, если бы не...
– А что-то случилось?
– А вы будто не знаете! – с раздражением бросил Тихонравов, не сумев сдержаться.
– Нет, мне пока никто ничего про вас не докладывал. Что-нибудь с товаром?
– При чем тут товар! Мою дочь...
– Борис Степанович, вы мне не тесть, и ваша дочь меня интересует мало. В поле моих интересов находятся только наркотики, которые вы мне никак не можете доставить. А при чем здесь ваша дочь?
– Но ее чуть не изнасиловали сегодня днем какие-то подонки по вашему приказу! – рявкнул во весь голос генерал, сжав кулаки. – И пригрозили, что изнасилуют не только ее, но и мою внучку!
– Что вы говорите?!
– Не издевайтесь надо мной, Муса Багирович! Вы ведь все знаете, все делалось по вашему указанию. И я пришел, чтобы попросить вас вмешаться...
– Ладно, генерал, чего стоишь на пороге да кричишь через всю комнату? Раз пришел ко мне – проходи, садись вот тут, рядом, отведай чего-нибудь из моей скромной пищи, – Багиров любил резко менять тему разговора, сбивая собеседника с мысли и запутывая его.
– Да нет, – вмиг растерялся генерал, – я ведь только на секундочку...
– Ну как знаешь, Борис Степанович... Так говоришь, дочь твою чуть не изнасиловали? А почему, собственно, не изнасиловали по-настоящему? Я же им четкий приказ отдал, как же они посмели ослушаться...
Тихонравов остолбенел.
Он знал, что чеченец – гад, каких поискать, но все же не ожидал, что Муса поведет себя с ним так бесцеремонно и нагло. В какое-то мгновение кулаки Тихонравова сжались и он готов был броситься на Багирова, чтобы месить его ненавистную морду изо всех сил без остановки до тех пор, пока последние признаки дыхания не покинут тело подонка.
Однако не зря Борис Степанович был в недалеком прошлом военным летчиком – он все же умел управлять своими нервами и эмоциями. Генерал успел остановиться, успел подумать о том, что ничем хорошим ни для него самого, ни для его семьи эта минутная вспышка не закончилась бы.
Глубоко вздохнув и приказав самому себе оставаться спокойным, генерал произнес, горько усмехнувшись:
– Муса Багирович, но мы же с вами цивилизованные люди! Зачем прибегать к подобным методам?
– А чтобы ты понял, Борис Степанович, что я не шучу. Чтобы быстрее шевелился.
– Хорошо, если так, то я все прекрасно понял. Я и без этого понимал, что вы человек серьезный.
– Да? В самом деле? Так что же ты порошок до сих пор не доставил, если такой понятливый?
– Муса Багирович, – Тихонравов слегка перевел дух – ему показалось, что разговор сворачивает наконец в более конструктивное, деловое русло, и он немного успокоился. – Муса Багирович, давайте будем разговаривать как деловые люди. Как два партнера, занятых общим делом.
– Давай, генерал. Кто же против?
– У меня по не зависящим от меня обстоятельствам, я подчеркиваю – по не зависящим от меня, произошел сбой. Нового поставщика мы пока найти не смогли, старый уничтожен. Пропала и последняя партия наркотиков, которая предназначалась для вас. Вы же знаете, Муса Багирович, что лукавить мне не приходится. Я никому больше не смог бы отдать партию. Она – ваша, но мне нужно время, чтобы ее найти.