Большая игра Слепого

– Видали, какая у него машина стоит на столе?

– У кого?

– У заведующего, – уточнил паренек.

– У Притыцкого?

– Да, у Притыцкого.

– Машина как машина, ничего особенного. Наверное, он на ней только балду гоняет и никакого от нее лечебнице толку.

– Да я не о том, – сказал Боря, – она у него через факс-модем подключена к телефонной линии.

– Ну, и что из того?

– Можно было бы нормально поработать.

– Что ты называешь поработать? – спросил Сиверов.

– С людьми пообщаться, порнуху посмотреть, да все, что угодно. Интернет – он и есть Интернет. Туда как залезешь, пауков запустишь, и вылезать не хочется. Можно даже потрахаться по компьютеру…

– Ты что, серьезно?

– Конечно серьезна – самодовольно хмыкнул лицеист. – Реальность, правда, виртуальная, но тем не менее. Такие прикольные девушки попадаются!

– И часто ты этим занимаешься?

– Иногда от нечего делать залезу в Интернет, такого могу там наворотить, чертям тошно станет!

– Например?

– Да, что говорить, – махнул рукой паренек, – это показывать надо. Ну, до фига чего можно сделать. А Притыцкий, зануда, к компьютеру меня не подпускает.

Правда, один раз у него, дурака, что-то зависло, так он, пень, даже не знал, как запустить программу по новой. Бегал, врачей зазывал. А они такие же лохи, как и он, кроме как шары гонять да пасьянс раскладывать больше ничего не соображают.

– Надеюсь, ты помог?

– Да что тут помогать – нажал пять раз на клавиши, а пока они пялились, я им такую порнуху на экран задвинул, что у них шары на лоб вылезли. Но самое смешное – теперь они мою заставку сменить не могут.

Как включат компьютер – голая задница на весь монитор.

– А ты, конечно, сказал, что сам не знаешь, как это получилось.

– Естественно, – рассмеялся Боря.

Погода и впрямь стояла отличная, гулять хотелось, тем более, солнце уже клонилось к закату, и было понятно, что скоро похолодает, все-таки до лета еще далеко. Болтая о том, о сем, Сиверов с Борисом незаметно приближались к главному корпусу. Территория психиатрической лечебницы была спланирована так, что все аллеи выходили к тому самому плацу, где самообразовался центр жизни всей лечебницы.

Больные стекались сюда из всех корпусов, кроме, конечно, тех, где содержались буйные. Развлечений здесь хватало: всегда найдется сумасшедший, который примется всех смешить; прямо бесплатный цирк со своими акробатами, коверными и конферансье. Да и киоски стояли только на этой площадке. А после безвкусного обеда многим хотелось прикупить чего-нибудь поаппетитнее – шоколадку, конфету, печенье или хотя бы жвачку.

Прогретый солнцем асфальт дышал теплом. Сумасшедшие кучковались по интересам.

Борис вдруг остановил Глеба, схватив его за рукав.

– Чего ты?

– Подожди, лучше не будем соваться, – и паренек указал на группу крепко сбитых мужчин с синими от татуировок кистями рук.

– Вижу.

– Лучше к этим козлам не подходить, они всю больницу в страхе держат.

– Что, синие от ментов косят, как ты от армии-?

– Вроде того. У них здесь своя мафия, то ли деньги врачам дают, то ли в страхе держат – не знаю. Но если станешь им поперек дороги, то и прирезать могут. А потом, какой с них спрос – психи!

– Такое случалось уже?

– Говорят – не раз. В прошлом месяце они одного безобидного психа подучили бритвой соседа по койке полоснуть – бывшего мента.

– Да уж, веселые дела.

По плацу вновь вышагивал сумасшедший, воображавший себя солдатом срочной службы, сам себе отдавал команды, чеканил шаг, прижимал руки по швам, когда проходил мимо санитаров или людей, казавшихся ему командирами.

И тут тот самый бандит по имени Колян узрел Глеба и что-то пошептал своим приятелям на ухо.

Двое синих отделились от группки и зашли Сиверову за спину, но пока не приближались, держась на почтительном расстоянии.

Нагло глядя прямо на Глеба, бандит подошел к психу, изображавшему военного.

– Рядовой, слушай мою команду! Шагом марш отсюда вон до того столба, – он указал на Глеба, – и плюнуть ему в гнусную морду.

– Есть! Разрешите выполнять?

– Кру-гом! Шагом марш! – скомандовал бандит и уселся на лавку, закинув ногу за ногу.

Он знал, что его приказ будет выполнен, и с ехидной ухмылкой следил за тем, как будут разворачиваться события. Расчет у него был, на его взгляд, беспроигрышный. Либо Глеб сорвет всю свою злость на сумасшедшем – тогда он сам подойдет и якобы заступится, либо стерпит плевок в лицо, побоявшись связываться с бандитами – тогда можно будет вмешаться и продолжить разборку.

Но Сиверов, конечно же, просчитал всю затею рецидивиста. Когда между ним и «солдатом» оставалось ровно пять шагов, Глеб зычным голосом приказал:

– На месте стой!

От неожиданности псих отдал себе команду:

– Раз, два, – и замер как вкопанный.

– Кру-гом! – отдал следующий приказ Сиверов. – В казарму шагом марш!

Голос у Сиверова был что ни на есть командирский.

Псих покорно выполнил распоряжение и скрылся за углом главного корпуса.

– Вот так, видишь? – пояснил Глеб Борису.

– Берегись…

И действительно, все только начиналось. Сзади на плечо Сиверову легла рука с тремя татуированными перстнями и четвертым настоящим, сделанным из царского червонца.

Глеб, чуть повернув голову, посмотрел на руку.

– Убери клешню, – негромко сказал он.

– Ты зачем служивого обижаешь, морда? – сказал видавший виды зек и обнял Сиверова за плечи. – Пойдем, поговорим, братишка.

– Что ж, пойдем, – милостиво согласился Глеб и пошел к углу главного корпуса.

Еще двое синих двинулись следом. До угла было шагов двенадцать. Глеб шел улыбаясь, понимая, что эти трое могут пыжиться, сколько влезет, но большого вреда они ему не причинят. Максимум, что они могут сделать, так это оторвать пуговицу – ту, которую не открутил старик Скуратович.

Борька Элькинд застыл на месте и с раскрытым ртом смотрел на то, как четверо мужчин исчезают за углом. Он стоял в ступоре, не зная, что предпринять – либо звать народ, обращаться к санитарам за помощью, либо броситься самому на помощь своему соседу по палате. Ни первого, ни второго, ни третьего делать ему не хотелось – бессмысленно.

Борис так и не успел ни на что решиться. Не прошло и минуты, как из-за угла, где скрылся Глеб с тремя синими, вышел, чеканя шаг, с высоко поднятой головой, сумасшедший, вообразивший себя солдатом. А еще через пять секунд, насвистывая, показался Глеб. На ходу он подбрасывал в руке пуговицу, следя за тем, как она замысловато вертится в воздухе, словно решил сыграть в «орла» и «решку».

А за неполную минуту успело произойти многое. Вообще-то, все могло бы закончиться быстрее, но Глеб решил растянуть удовольствие и хоть немного продлить свое торжество – торжество справедливости. Колян, обнимавший Глеба за плечи, упал на землю первым, даже не ойкнув и не захрипев. С него хватило лишь одного удара, резкого и неожиданного. Удар был не так уж силен, зато точен и пришелся аккуратно в солнечное сплетение.

Бандит согнулся и просто-напросто упал лицом в асфальт, разбив себе при этом нос и прикусив язык, с которого не успели сорваться ругательства. Двое его приятелей даже не поняли, что произошло: удара они не видели, настолько он стремительно был нанесен.

Да и выражение лица Глеба при этом не изменилось, он лишь с интересом посмотрел на распростертое тело – так, словно Коляна свалил разряд электрического тока.

– Видать, на солнце перегрелся. Весеннее солнце – оно злое, – глубокомысленно заметил Глеб и, запрокинув голову, взглянул на синее небо.

В этот момент на него и бросился широкоплечий уголовник с выгнутыми по-кавалерийски ногами. Он занес мощный кулак, целясь Глебу в переносицу.

– Сука!

– Бей его! – подбадривал дружок.

– Зря ты так.

Сиверов чуть-чуть повернул голову, перехватил запястье в воздухе, резким движением вывернул и коленом ударил летящего на него бандита в солнечное сплетение. Затем заломил вывернутую руку высоко вверх, несколько мгновений держал бандита почти на весу, не давая упасть, и лишь после этого сделал подсечку, причем такую резкую, что на какой-то миг бандит завис в воздухе, а приземлился на асфальт уже копчиком.