Большая игра Слепого

– Федор Филиппович, встречайте, – бросил он в гулкую тишину необжитого помещения и захлопнул за собой дверь.

В зале вспыхнул свет, и в коридор вышел генерал Потапчук.

– Привет, Глеб Петрович!

В глазах Потапчука читалось недоумение: откуда Глеб знает о присутствии постороннего?

Они пожали друг другу руки.

– Я как раз кофе приготовил, точно на двоих. Честно признаться, уже тебя заждался.

Сиверов тоже недоумевал.

Откуда, кстати, Потапчук мог знать, что он придет в мансарду именно сегодня, именно сейчас? Ведь две последних недели он почти безвылазно провел дома…

Ни один из них не стал задавать свои вопросы вслух.

Оба были люди сообразительные, и каждый вполне мог оказаться на месте другого.

"Наверное, приклеивает почти невидимые глазу волоски между коробкой двери и полотном, – подумал Потапчук. – А то, что тут именно я, понять не сложно.

Ключей от мансарды только два – один у Глеба, второй у меня. Вот и вся разгадка".

Глеб же подумал:

«Потапчук позвонил Ирине, та сказала, что я пошел прогуляться, буду не скоро. Вот и захотелось генералу проверить, так ли хорошо он меня знает. Приехал и сел ждать. Дождался. Но думал, я поеду, а не пойду пешком, поэтому заволновался, кофе поставил».

Но второй вопрос не давал Потапчуку покоя:

«Почему Глеб сразу понял, что у него в мансарде не чужой, а свой?»

– Глеб, – начал генерал, но даже не успел добавить «Петрович».

– В следующий раз, Федор Филиппович, – улыбнулся Сиверов, – когда захотите сделать мне сюрприз, не включайте кофеварку. Я ее вычислил по тому, как вращался диск счетчика.

– Хитер, – усмехнулся Потапчук. – Всегда найдется пара косвенных улик.

– Век живи – век учись, как говорится.

– Кофе-то пей, зря варил, что ли?

– Честно говоря, я н не думал, что увижу тебя сегодня, собирался побыть в одиночестве.

– Намекаешь, что мне надо уйти?

– Нет. Но раньше вы редко баловали меня визитами, да еще без предупреждения.

– Ты же телефона с собой не взял, пейджер не носишь. Вот и решил, что лучше будет, да и скорее, если я не стану мотаться по городу, разыскивая тебя, а приеду в конечный пункт твоего назначения.

– Как дела? Милиция больше не беспокоит? – усмехнулся Сиверов. – Или, может, на службу бумагу прислали о том, что генерал распивал с неустановленным лицом коньяк в детской беседке?

– Нет уж, Бог миловал.

Потапчук тянул кофе мелкими глотками – так, как другие пьют коньяк. Сиверов, не желая выдавать любопытство, исподтишка наблюдал за генералом.

"Ясно, что он пришел не просто кофе попить…

Скорее всего, дело не очень срочное, иначе бы Федор Филиппович сразу завел бы о нем разговор, – рассуждал Сиверов. – Не очень важное, поскольку глубокой озабоченности на лице Потапчука не читается. Глядит он немного виновато, значит, хочет предложить что-то не очень приятное, скорее всего, ниже моей квалификации. Сам спрашивать не стану, посмотрим, хватит ли у него духу уйти, не сказав о деле".

Глеб поднялся, подошел к полке, долго перебирал диски. Наконец отыскал нужный и включил музыкальный центр.

Потапчук, в отличие от Сиверова, серьезной музыки не любил, потому что совершенно не разбирался в ней.

Он не делал разницы между хорошим исполнением и посредственным, единственное, что отличало его в вопросах классической музыки от дилетантов – Федор Филиппович точно знал, зачем нужен симфоническому оркестру дирижер: ведь, по большому счету, он сам выполнял роль дирижера в управлении, координируя деятельность групп, агентов, аналитиков. И первую скрипку в его оркестре, конечно же, играл Слепой.

Поэтому и отношение к Глебу Сиверову было, можно сказать, особым. Обычно агент прибывал на встречу с генералом, а не наоборот, как это случилось сегодня.

– Ну, что, Глеб Петрович, первая радость уже прошла, поостыл?

– Вы о чем?

– О рождении сына.

– Нет, – Глеб устроился в мягком кресле, – так не скажешь. Радость, она, наверное, останется со мной на всю жизнь, а вот обрастать эта радость начинает всяческими проблемами и будничными делами уже сегодня.

– Это тоже хорошо. Одной радостью сыт не будешь.

– Хотите честно?

– А как же еще?

– Я начал ощущать себя лишним, будто бы Ирина и без меня прекрасно обходится.

– Ты о личной жизни? – усмехнулся генерал.

– Если говорить о работе, то ваш визит, Федор Филиппович, говорит о том, что без меня обойтись никак невозможно.

– Самое странное, Глеб Петрович, что в том деле, которое я хочу предложить, строго говоря, тоже можно было бы обойтись без тебя.

– Тогда о чем разговор? Я могу посидеть спокойно и музыку послушать.

– Ты на хорошей аппаратуре компакты слушаешь? – поинтересовался Потапчук.

– Понимаю, к чему вы клоните. Но я любую мелодию могу и сам насвистеть, а если потребуется, то и сесть за рояль. Ясное дело, я не Рихтер, но кое-что сыграю.

– Плохих пианистов в моем управлении мало, посредственных больше, хороших – единицы. Поэтому я и пришел к тебе. Концерт устроить надо.

Этот диалог забавлял Глеба. Сколько времени они с генералом были знакомы, а все предпочитали разговаривать недомолвками, словно каждый раз испытывали проницательность друг друга.

«Есть в этом что-то от семейных шуточек, – подумал Сиверов, – понятных только родственникам, а для чужих людей лишенных смысла».

– В наш компьютер залезли, – выложил наконец Потапчук.

– Однако! – присвистнул Глеб.

Его негромкий свист прозвучал в унисон с короткой нотой скрипки.

– Пытались проникнуть в сеть бухгалтерии ФСБ.

– Кто?

Потапчук нервно засмеялся:

– Это я уже выяснил – восемнадцатилетний мальчишка.

– Тогда в чем проблема?

– Самое интересное то, что заходил он в нашу сеть через канал Интернета, принадлежащий посольству Израиля в Москве.

Глеб слушал внимательно, и генерал Потапчук уже без шуточек рассказал ему все, что знал сам.

– А вам не кажется, Федор Филиппович, что вы предлагаете мне роль участкового милиционера – пойти попугать пацана, который лазает по чужим садам и ворует яблоки?

– Ничего себе яблоки!

– Неспелые, что ли?

– Глеб, такие люди, как он, на дороге не валяются. А мальчишке предстоит идти в армию, где, скорее всего, придется махать лопатой в стройбате, – такая перспектива не радует. Талантов не так много, чтобы ими разбрасываться. Он сейчас, чтобы от призыва увильнуть, в психлечебницу слег.

– Вы хотите в будущем взять его к себе?

– В настоящем.

– Предложите напрямую.

– Сперва я должен проверить, по своей ли инициативе он залезал в наш сервер. Чист ли он, или же работает на кого-то другого.

Глеб тяжело вздохнул:

– Прикажете купить большой букет цветов и отправиться с визитом в клинику имени Ганнушкина?

– Нет, я предлагаю тебе на время стать пациентом психиатрической клиники.

– А вам не кажется, Федор Филиппович, что это звучит для меня немного обидно?

– Твоя задача, – генерал говорил о действиях Глеба, как уже о чем-то решенном, – спровоцировать его еще раз влезть в нашу сеть.

– Разве вы не сделали все, чтобы он не смог туда забраться?

– Если парень согласится на спор залезть в есть ФСБ, значит, он просто помешан на программировании, то есть, доморощенный хакер, а не шпион.

– Что ж, логично. Я подумаю, Федор Филиппович.

– Сколько?

Генерал думал услышать, что день или два, но Глеб быстро бросил:

– Пять минут, – прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

Глядя на него со стороны можно было подумать, что человек всецело погружен в прослушивание музыки. Прошло ровно пять минут – Потапчук мог бы и не засекать время по часам. Глеб открыл сперва один глаз, затем другой и кивнул.

– Согласен?

– Конечно.