Штык и вера

– Хорошо, едем.

Ольга просияла так, словно ее позвали на бал в избранное общество.

В городе продолжали изредка постреливать. К счастью, где-то в стороне от пути следования автомобиля. К счастью – не потому, что офицеры чего-то боялись. Просто у них было конкретное задание, в которое наведение порядка на улицах Смоленска пока не входило.

Группы солдат стали попадаться чаще. Не имеющие воинского вида, но вооруженные и возбужденные, они провожали офицеров недобрыми взглядами. Кто-то даже попытался остановить автомобиль, однако в последний момент отскочил в сторону и лишь выкрикнул вдогонку пару оскорблений.

– Спокойно, господа, – процедил Сухтелен, заметив, как руки его спутников потянулись к оружию. – Мы здесь не для того, чтобы воевать.

Они бы не нуждались в поучениях подполковника, каждому начиная с февраля пришлось хлебнуть унижений, но не в присутствии же дамы!

Пришлось пережить и это. Только желваки чуть заиграли на скулах, да Ольга слегка покраснела от невежливых солдатских слов.

В одном месте толпа солдат стала особенно густой. Они почти перегородили всю улицу, и Ясманис поневоле сбавил скорость.

– Спокойствие, – еще раз напомнил Сухтелен.

Лица у солдат были злые. Казалось, что сейчас они накинутся, попробуют растерзать проезжающих голыми руками. Не хватало лишь малейшего повода: чьего-то выкрика, ответного косого взгляда, – любого пустяка, позволяющего от желаний перейти к делу.

Раден потихоньку расстегнул кобуру. И он, и его спутники старательно смотрели вперед, делали вид, что не чувствуют накаленной атмосферы. Так порою ведут себя люди при встрече с хищником. Ни лишних движений, ни слов.

Но – пронесло. Автомобиль благополучно миновал столпившихся, а там еще один поворот – и впереди открылась долгожданная школа.

Такое впечатление, будто тут готовились к бою. Ворота были наглухо закрыты. По ту сторону витой чугунной решетки виднелась редкая цепь юнкеров, расставленных с таким расчетом, что каждого прикрывало дерево. Наметанный глаз офицеров заметил открытые окна на втором этаже, причем минимум в двух из них виднелись тупорылые дула «максимов». С этой же стороны ограды не было ни души.

Ясманис остановил паккард перед въездом и несколько раз надавил на клаксон.

– Кто такие? – с той стороны к воротам торопливо подскочили трое юнкеров.

– Офицеры Особой бригады Русской армии, – представился Сухтелен.

– Какой бригады? – переспросил высокий юнкер с унтер-офицерскими нашивками.

– Особой. Нам необходимо увидеться с кем-нибудь из командного состава школы, – терпеливо, все-таки юнкера несут службу, пояснил подполковник.

Он ждал, что сейчас позовут разводящего, однако юнкера обошлись без него. Не то порядок хромал даже у них, не то сыграли свою роль погоны вкупе с известием.

Вероятнее все же второе. Едва паккард оказался на территории школы, как офицеров немедленно засыпали вопросами. Смысл их сводился к одному: что за бригада, велика ли она и когда подойдет к Смоленску?

– Господа! Вы что, не знаете о военной тайне? Могу сказать одно: бригада на подходе. Остальное я могу сказать лишь начальнику школы, – прервал поток вопросов Сухтелен.

От парадных дверей училища к ним спешили два офицера: щеголеватый капитан с черными усиками на красивом высокомерном лице и молодой штабс-капитан с Владимиром на поношенном кителе. На левой руке штабс-капитана была надета черная перчатка, и Сухтелен по наитию понял: кисти руки под ней нет.

– Капитан Либченко, – представился красавец. – Ольга Васильевна, и вы здесь? Какими судьбами?

Он посмотрел на девушку так, что Раден ощутил мгновенный укол ревности.

– Штабс-капитан Кузьмин. С кем имеем честь, господа? – Второй офицер тоже улыбнулся девушке как хорошей знакомой, однако обращался он к Сухтелену.

Подполковник представился сам и представил своих спутников.

– Сюда идут войска? Вы не шутите, господа? – заволновался Кузьмин. Он был похож на человека, давно не ждущего никаких хороших вестей, но все-таки получившего их.

И лишь один Раден заметил, как дернулось, словно от досады, лицо его спутника.

– Какие шутки, господин капитан? Нам нужен начальник школы.

– Господин полковник в данный момент занят, – с несколько скучающим видом поведал Либченко.

– Ничего, примет, – возразил Кузьмин. – Прошу.

Между тем юнкера стали потихоньку приближаться к автомобилю. Каждому хотелось услышать известия, весть о которых уже таинственным образом успела пролететь по цепи.

– Господа юнкера! Не отвлекаться! – ломким голосом воскликнул Кузьмин, и более строгим тоном отозвался Либченко:

– По местам! Команды «отбой» не было!

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался по дороге Сухтелен.

– Ерунда, господин подполковник. За полчаса до вас из города примчался юнкер и сообщил, будто неведомый переодетый в солдата офицер предупредил его о возможном нападении на школу, – поморщился Либченко. – Наш же полковник воспринял предупреждение всерьез, и вот играем в отражение грядущего штурма.

В его голосе прозвучало такое осуждение действиям начальства, что Сухтелен поневоле спросил:

– Вы считаете предупреждение провокацией?

– Не берусь утверждать определенно, однако, скорее всего, так оно и есть.

– Я бы не торопился с выводами, – вступил в разговор Раден. – По дороге нам попались направляющиеся сюда группы солдат, и вид у них, признаться, весьма воинственный.

– Они каждый день шляются по улицам с воинственным видом. На большее у них не хватает смелости. Я уже давно предлагал полковнику Мандрыке разогнать этот сброд, однако у начальства свои соображения, – отмахнулся Либченко.

Кузьмин посмотрел на своего напарника с явным осуждением, однако комментировать слова старшего по званию не стал.

– Вы не правы, Юрий Владимирович. В городе явно пахнет грозой, – возразила за него Ольга.

Либченко хотел сказать что-то в ответ, но тут навстречу группе из какого-то кабинета вышел полковник.

Был он седоусый и несколько полноватый, заметно прихрамывал на правую ногу, однако вид имел довольно бодрый.

Выслушав новости, Мандрыка оживился еще больше. Не смутило его и известие о толпах солдат.

– Бог не без милости, господа. Отобьемся. Главное, что мы теперь не одни. Такое чувство, будто начиная с марта находимся в осаде, и не от кого ждать помощи. Но теперь…

– Бригада невелика, господин полковник, – честно предупредил Сухтелен.

– Разве дело в количестве? Проделать такой путь в нынешние времена – это такой дух надо иметь… – Мандрыка в восхищении покачал головой. – С удовольствием поступаю в полное распоряжение вашего командира.

– Мы уже находимся в подчинении правительства Смоленской республики и без его распоряжения входить в сношения с кем-либо не имеем права, – напомнил ему Либченко.

– Бросьте, капитан. Правительство только и делало, что пыталось распустить школу, – отмахнулся Мандрыка.

– Разумеется, господин полковник. Для нынешней территории иметь собственную офицерскую школу – непозволительная роскошь, – скучающим тоном произнес офицер. – Да и армии все равно нет. Не считать же армией толпы разложившихся запасных!

Аргумент был весом, только никому из присутствующих он не понравился. На Либченко все посмотрели так, словно он был предателем.

– Что же мы здесь стоим, господа? – поспешил замять бестактность офицера Мандрыка. – Прошу ко мне!

– Извините, господин полковник, но мы обязаны присутствовать на заседании правительства. Речь на нем пойдет о прибытии бригады в Смоленск, поэтому… – с искренним сожалением был вынужден отказаться Сухтелен.

– Понимаю, – кивнул старый полковник. – Но после заседания…

– Разумеется. – Гусар посмотрел на своих спутников и добавил: – С вашего разрешения, мы оставим у вас Ольгу Васильевну. На улицах небезопасно, да и нет у нас времени отвозить ее домой.

Девушка ожгла Сухтелена обиженным взглядом, но подполковник уже старательно смотрел в сторону.