Люди огня

— У меня есть сестра — очень красивая и добродетельная девушка, воспитанная в строгих традициях, — произнес Дауд. — Думаю, мы могли бы породниться.

— Как, еще одна сестра? — удивился Марк.

— У меня пять сестер, — с достоинством объяснил принц.

— Ты говорил, что единственный ребенок в семье.

— Единственный сын. Девочки не в счет. Ну так как?

— Я слышал, что мусульманка не может выйти замуж за немусульманина, — сказал я.

— Это просто исправить. Надо только произнести шахаду в присутствии двух свидетелей.

Марк хмыкнул. Дауд презрительно взглянул на него и даже выпустил его из объятий.

Что такое шахада, я знал. Формула: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк его». Но произносить ее не собирался.

— Понимаешь… — проговорил я. — Моя матушка — ревностно верующая христианка. Это ее огорчит.

Принц вздохнул.

Разговор о Марии состоялся поздно вечером, так что Эммануил успел позвонить мне раньше.

— Я нашел их, — сообщил я. — Выясняю.

— Ладно. Действуй.

Мы сидели в маленькой палатке на коврах, брошенных на пол. Втроем. Марк, Дауд и я.

— Это было, как молния! — рассказывал Дауд. — Я просто не смог ей отказать. Она попросила у меня вертолет.

Я-то думал!

— Я согласился. Не мог же я отпустить ее одну! Я поклялся заботиться о ней, как брат о своей сестре.

— Так где она?

— Вот!

Дауд поднялся на ноги. Так он смотрелся еще колоритнее: свободный конец белой чалмы свисает почти до пола, из-за пояса торчит кинжал в богатых ножнах, рукоять украшена драгоценными камнями. Я засомневался насчет брата и сестры.

Вошла женщина в парандже. Подала руку Дауду. С отвращением откинула чадру и бросила под ноги. Принц посмотрел на нее с осуждением. Под чадрой обнаружилась Мария.

— Марк, привет, — сказала она. — Курить есть? Эта занавеска жутко мешает.

Зажгла предложенную Марком сигарету. Дауд нахмурился.

— Да не сверли ты меня взглядом! Ваша Аиша дымит хуже меня, как паровоз.

Принц надулся.

— Вы общались? — спросил я.

— Еще бы! Пришла знакомиться со «старшей женой». Красивая сука!

Дауд побледнел, вскочил на ноги и схватился за рукоять кинжала. Я протянул вперед правую руку ладонью вниз и стал двигать ею, словно гладя кошку.

— Видишь, женщина не в себе.

Дауд сел, но отвернулся.

— Почему Махди до сих пор с ней не развелся? — пробубнил он себе под нос,

— Это я с ним развожусь, а не он со мной! — вскинулась Мария.

— Маш, а ты не погорячилась? — примирительно сказал я. — Это же только политический союз.

— Как же, политический! Вы не видели ее без паранджи!

— Уж не порть ты ему политику, — попросил Марк. — Они здесь не поймут. Скажут, какой он царь, если с собственной женой справиться не может? Не нужен ему скандал.

— Что-то я не помню, чтобы мы венчались!

У Дауда глаза стали по железному рублю каждый.

— А об этом вообще лучше не упоминать, — заметил Марк. — Правда, принц? Как это у вас воспримут?

— Плохо, — сказал Дауд и закурил.

— Ну вы мне еще мораль почитайте! — фыркнула Мария и тоже затянулась.

У меня начинала болеть голова. Что за мука находиться в одной комнате с тремя курильщиками!

— Знаешь, Маш, ты же не только женщина, ты апостол. Ты служишь ему так же, как и все мы. И не имеешь права предавать, — жестко сказал Марк.

И тут Мария заколебалась. Даже сигарета замерла между пальцев. Так и дымилась. Я уже думал, что она скажет: «Марк ты прав, я забылась, я возвращаюсь».

И тут земля заходила у нас под ногами.

За последний год я попривык к землетрясениям и даже не испугался. Мигом оценил опасность палатки. Никакой опасности. Даже не рванулся к выходу. Спокойно опустился на ковры, пережидая толчок.

Варфоломей присылал мне по электронной почте свои многочисленные графики. Зависимость числа землетрясений от времени — по регионам, по месяцам. Частота техногенных катастроф, авиакатастроф. Частота наводнений и пожаров. Все кривые упорно ползли вверх.

Он просил у меня совета, как у математика, экспертной оценки. Говорил, что дилетант в статистике.

Да, конечно. Я ответил, что такие зависимости объясняются скорее всего неравномерностью информации. Чем ближе к нам по времени, тем больше фактов. Старая информация теряется, что создает иллюзию увеличения числа событий. Любых. Я посоветовал ему исследовать что-нибудь индифферентное и тоже построить график. Например число концертов известных музыкальных групп в зависимости от времени.

Пару дней назад он прислал мне новые графики. Концертная кривая тоже ползла вверх, но далеко не так круто, как остальные. Тогда я не придал этому должного значения. Зато теперь задумался.

Пока гром не грянет…

Пока земля не затрясется…

Земля перестала трястись, и мы вышли из покосившейся палатки.

Прямо перед нами уползал под землю танк. То есть я сначала увидел танк, а потом уже гигантскую трещину, в которую он погружался.

И тут опять замотало. В тридцати шагах впереди дрогнули вертолеты и тоже стали погружаться в землю. Я вспомнил о пилоте и своей охране и бросился было к ним, но услышал крик.

Обернулся. Ко мне стремительно приближалась еще одна трещина, раскрываясь, как пасть. А на краю трещины висел Дауд. Я схватил его за руку. Принц был тяжеловат, зато не собирался умирать и помогал мне изо всех сил.

— Теперь мы братья, — сказал он, оказавшись на твердой земле. — Что бы ни случилось, я твой младший брат.

И он обнял меня.

Рядом стоял Марк и растерянно оглядывался.

— Мария!

Я не успел понять, что с ней случилось. Впереди раздался треск. Это ломались, погружаясь в землю, лопасти винтов вертолетов.

Наконец все стихло.

ГЛАВА 3

Мы ехали по пыльной дороге по направлению к Газни. Джип Дауда, в котором находились и я с Марком, сопровождали еще два джипа и бронетранспортер с «родственниками».

Марию мы так и не нашли. Ни живой, ни мертвой. Впрочем, я сомневался, может ли умереть принявший причастие смерти.

Двое суток мы занимались последствиями землетрясения. Улететь мы все равно не могли, так как вертолеты накрылись в буквальном смысле слова — весьма толстым слоем земли. Я не брезговал никакой работой, в том числе помощью врачу, единственному на все племя. А так как я не медик, помощь моя в основном заключалась в подсобной работе. Сначала врач смотрел на меня с удивлением, но потом смирился. Зато не смирился Дауд.