Слушайте песню перьев

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ПЛЕМЕНИ Н'ДЕ

— Стась, расскажи, как вы воевали там, у себя в Америке, — попросил однажды Стефан, когда партизанам удалось несколько часов спокойно посидеть у костра.

Станислав вынул изо рта трубку, выбил из нее пепел.

— Я не воевал. Когда я родился, в нашем племени уже было так мало воинов, что шауни не могли воевать с белыми.

— Значит, вы только охотились?

— Да.

— Но раньше-то вы воевали?

— Только против белых. Мы, индейцы, давно не воюем друг с другом Мой учитель Овасес рассказывал, что сто Больших Солнц назад были войны, и они кончались большой кровью. Но мы понимали, что войнами между собой мы ослабляем друг друга.

— А скальпы? — спросил кто-то.

— Раньше индейцы никогда не снимали скальпы с убитых. Скальпы снимали белые, им за это платили. Потом у белых этот обычай переняли оджибвеи и команчи. Когда белые пришли на их земли, они защищались теми способами, каким научились у тех, кто пришел.

— Говорят, что все индейцы хорошие воины? — спросил Стефан.

— Нас учат быть готовыми к войне даже в мирное время, — сказал Станислав.

— Вот это правильно, — сказал один из партизан, по имени Коник. — Если бы мы были готовы к войне, швабы не заняли бы всю Польшу.

— Польшу заняли из-за предательства, а не из-за того, что мы были слабыми, — сказал Ян Косовский.

— Все надеялись, что Франция и Англия помогут нам, — покачал головой Коник. — А где она, эта помощь?

Сидящие у костра замолчали.

Молчание нарушил Януш Големба:

— Наше Келецкое воеводство еще в позапрошлом году включили в состав Третьей империи. Страшно подумать, что делается на земле…

— Даже наши старые города переименовали, — вздохнул Стефан. — Теперь Хжанув называется Кренау, а Бендзин и Освенцим — Бенцбургом и Аушвитцем.

— А у нас на хуторах, из которых не выселили поляков, переписывают все имущество, даже сани и ведра. Ничего нельзя трогать без ведома старосты. Они говорят, что все это теперь — немецкая собственность и только временно передана полякам для пользования.

Снова тяжелое молчание.

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, Косовский попросил снова:

— Расскажи что-нибудь о своих, Стась.

— Хорошо, — сказал Станислав. — Я скажу вам слово о Гойатлае, великом вожде апачей, и о последних свободных индейцах в Соединенных Штатах. Эту историю я услышал от своего отца.

Когда белый спрашивает индейца: «Кто ты?» — индеец обычно отвечает: «Я человек». Как он может ответить иначе? Ведь он действительно человек. Только на разных языках это звучит по-разному. Если вы спросите меня, кто я, я отвечу: «Шауни». Так на нашем языке называется человек, идущий по земле.

Племя, о котором я хочу рассказать, владело землями на юге, в местах, которые у белых называются Сьерра-Мадре. Люди племени называли себя н'де, то есть «живущие в горах». Белые поселенцы дали им имя апачи — «враги».

Н'де владели всей территорией мексиканского севера, американских штатов Аризона и Нью-Мексико и всех прилегающих к ним районов. Но вскоре белые стали теснить н'де с их земли. Кто отдаст свою землю без боя? Никто. Поэтому началась война.

Н'де прекрасно знали свои реки и горы, умели прочитать самый запутанный след, пользовались для связи сигналами, недоступными белому человеку. Американцы теряли много сил и много своих воинов в схватках с н'де, и военный успех у них был небольшой. Война затянулась на долгие годы.

Но у белых, кроме честного боя, есть еще один способ вести войну — предательство. И они, как обычно, пустили этот способ в ход. Великого вождя н'де Мангаса Колорадаса пригласили в лагерь белых для мирных переговоров. Он явился туда один. Без оружия и без хитрости в душе. Он думал, что белые так же честны, как краснокожие воины. Но едва он ступил на порог дома, где должны были вестись переговоры, как солдаты белых накинулись на него и связали. Его положили около костра, и солдаты подходили к нему и плевали ему в лицо. Он молчал. Потому что бессмысленно разговаривать с врагами, не признающими другого языка, кроме языка оскорбления и унижения. Потом один из белых докрасна раскалил большой нож и проткнул Мангасу грудь. После этого в него, уже мертвого, стреляли из револьверов.

А потом был отдан приказ, который так часто звучал в наших прериях, лесах и горах: «Всех апачей — в резервацию!»

Президент Соединенных Штатов отвел н'де пустую и страшную землю — раскаленную пустыню в Аризоне, которая по-испански называется Сан-Карлос.

Генералы белых рассчитывали, что в пустыне индейцы тихо вымрут от голода и само имя этого народа будет забыто. Но люди н'де не хотели умирать в серых горячих песках. Мангаса Колорадаса сменил другой вождь — Нана.

Что за человек был Нана?

Я вам скажу всего несколько слов, и вы поймете.

Когда ему исполнилось восемьдесят Больших Солнц, он с отрядом из сорока воинов как буря пронесся по северу Мексики и по юго-западу Соединенных Штатов. Три месяца отряд старого Нана кружил по двум государствам, истребил десятки врагов, захватил несколько сотен лошадей и, не потеряв ни одного воина, вернулся в родные горы. Вот каким человеком был Нана.

Когда он умер, племя возглавил Гойатлай, последний и славный вождь н'де.

Как неистовые потоки во время осенних дождей, воины Гойатлая сорвались с гор Сьерры и обрушились на долины юго-запада. Не прошло и трех лет, как н'де прогнали американских солдат и поселенцев почти со всех своих земель и с земель своих соседей пуэбло.

Снова на горы, долины и реки опустились мир и тишина, и женщины н'де начали возделывать заброшенные поля и сеять кукурузу. Но разве белые могли смириться с этим?

И вот на границах Аризоны и Техаса появились солдаты Серого Волка — генерала Крука. Крук вступил в Мексику и стал продвигаться к сердцу Сьерра-Мадре, к тем местам, где находились селения племени Гойатлая.

У Серого Волка было пять тысяч солдат, три мексиканских полка, несколько пушек, и вели его по следам н'де опытные разведчики, из индейцев-предателей, подкупленных деньгами.

У Гойатлая было сто тридцать воинов — все, что осталось от некогда гордого и многочисленного народа.

В узких ущельях, в скалах, нависших над потоками, в зарослях у горных троп, по которым с трудом проходили мулы без груза, засели отряды Гойатлая. В каждом отряде было по пять-шесть воинов. И когда в Страну Гор вошли солдаты Крука, началась битва.

Двадцать два дня продолжалась она. Грохотали ружья и пушки белых. Камнепады срывались со склонов, хоронили под собою людей, перегораживали потоки, и вода вскипала в ущельях, и там, где текли слабые, небольшие ручьи, разливались озера. Дымились вершины; казалось, проснулись черные духи Земли, от движений которых раскалываются камни и цветущие долины превращаются в пустыни смерти.

На двадцать третий день Гойатлай приказал своим воинам сложить оружие.

— Пусть они думают, что мы стали настолько слабы, что сдаемся. Пусть радуются своей победе. Мы примем их условия. Мы уйдем в мертвую землю Сан-Карлос. Но горы все равно останутся нашими. Нам нужно сохранить женщин и детей для будущей жизни.

Они сдались Серому Волку.

Когда генерал Крук подсчитал потери, он пришел в ужас. Тысяча и двадцать семь белых солдат нашли смерть от пуль и стрел воинов Гойатлая. Н'де похоронили всего девятерых!

Из пустыни Сан-Карлос они бежали через несколько месяцев.

Узнав об этом, американский президент отдал жестокий приказ: «Стрелять всех апачей». И в погоню за Свободными послали отряд под командованием генерала Миллза.

Но все попытки обнаружить и уничтожить воинов Гойатлая оказались безуспешными. Они как ветер проносились по Мексике и по Техасу, и американская кавалерия никак не могла их догнать.

Так продолжалось много дней.

Однажды одиннадцать н'де в штате Нью-Мексико девятнадцать раз вступали в стычки с американцами. Они убили около сотни солдат, похитили триста лошадей, много продуктов и патронов, а сами потеряли только одного воина.