Страница 59 из 68
— У него есть такой вектор, — заметил Тютюка. — Но можно ведь с блокировкой…
— Знаем мы, как эта блокировка срабатывает. Хреново! И Дубыга тому пример. Конечно, если он к фараонам или там римлянам попрет, еще ничего. А если его в застойные времена утянет?
— А в будущее?
— Это пусть, только надо потом приглядывать, чтобы он дальше, 2029 года не влетел. Согласно «Книге Судеб».
— У него там чего, естественная смерть записана?
— Точно. Вообще-то просчитанных альтернатив много, но 2029 год — это уж финиш.
— Ждать-то еще сколько! — разочарованно протянул Тюткжа. — Мы тут стараемся, минус поднимаем, а ему еще жить да жить…
Шамбалдыга усмехнулся:
— Молодо-зелено! Я тебе еще раз говорю: мы не доставщики, мы предобработчики. Они только готовое берут, ну, может, еще чуть-чуть грехотонн добавляют для плана. А мы сущность готовим, соблазняем, выражаясь по-местному. Это, понимаешь, разница. Конечно, можно было бы его прямо сейчас сдать. Но это неразумно, недальновидно. Сдадим, а кто зло творить будет? А тут тридцать семь лет впереди. Сколько он минуса произведет? То-то. Поэтому у нас главная задача — провести его через эти тридцать семь лет так, чтобы он ни процента минуса не потерял, ни грехотонны не сбросил. Конечно, программу «Исполнение желаний» мы скоро вырубим, но прежде все-таки заставим его поработать…
Котов вновь принял облик Запузырина, открыл гардероб, надел свежую рубашку, галстук, бежевый костюм. Сунул в дипломат пакет с прорывными программами и позвонил секретарю в «свой», то есть запузыринский офис.
— Закажите мне билет на ближайший рейс Москва — Париж. Через двадцать минут приеду.
— Что он придумал? — недоуменно спросил Тютюка. — Зачем это? Ведь может хоть через секунду быть в Париже.
— Это он Запузырину собирается официальную смерть от автомобильной катастрофы устроить. И одновременно уничтожить пакет с программами, — расшифровал мысли Котова Шамбалдыга. — Смотри-ка, он уже пять процентов минуса потерял! Что-то неладное!
— Но Париж-то ему зачем?
— Для прикрытия. Сейчас выедет за ворота, промчится по шоссе к мосту, где угробились Колышкин и Лбов, оставит в машине манекен Запузырина, а сам переместится сюда. Он, дуралей, хочет избавить мир от своих программ! Это ж плюсовое действие! Немедленно долби коротким, чтобы изменил решение!
— Не проходит что-то… — виновато пробубнил Тютюка.
— А ну, дай я попробую… Точно! Не проходит! Даю длинный! Что же там в нем творится?
— Командир! Это Сутолокина! Сутолокина о нем думает, помехи ставит!
Тютюка тут же увидел перед собой карту Светлого озера, мерцающие точки, обозначающие Сутолокину и Котова. Александра Кузьминична, судя по всему, бродила где-то у дачи Запузырина, а белый купол плюса, исходивший от нее, накрывал собой ту часть дома, где находился Котов.
— Еж твою двадцать! Где второй Котов, понимаешь?
— Выполняет команду на возвратное движение, — доложила «тарелка».
— Заболтались мы с тобой, стажер, а этот болван уже метров за сто от озера ушел! Поворачивай… Нет, неси его прямо к Сутолокиной!
Котов-2, шагавший по дорожке для терренкура, мгновенно исчез и возник в лесу, неподалеку от Александры Кузьминичны.
— У нее чего-то интенсивность плюса повысилась! — доложил Тютюка.
— Тут еще, блин, и святой ручей рядышком, — озабоченно пробормотал Шамбалдыга. — Вы с Дубыгой туда леших накидали, но если она сейчас окунется… Не дай Сатана! Все насмарку.
— Пробный импульс на Котова-2, — доложила «тарелка».
— Ничего, сейчас она свой предмет увидит… Ага! Вот оно! Интенсивность внимания на Котова-2 увеличилась!
— В самый раз! — восхитился Тютюка и с удовольствием добавил реликтовое выражение:
— Ништяк!
— Пусть-ка подолбит теперь его плюсом! — злорадствовал Шамбалдыга. — Пусть тратится. Эй, как там интенсивность по куполу?
— Семьдесят восемь в центре и около пяти на границе жесткости.
— Нормальненько, ни до дачи, ни до ручья не достанет. Управляй Котовым-1.
— Сигнал прошел…
Настоящий Котов, уже готовый спуститься вниз в обличье Запузырина, свернул в сторону от лестницы и постучал в комнату Тани…
— Это что за самодеятельность? — удивился Шамбалдыга. — На фига это нужно?
— А он сейчас придет и увидит, что Таня — одна, никаких подарков нету, и подумает, что все ему приснилось… — пояснил Тютюка.
— Ишь, как скоро оперяться стал, юноша! Я такую команду давал? Нет уж, пусть все будет как есть — и подарки, и девки. Пусть «Запузырин» скажет, что улетает в Париж, попрощается и объявит охране, чтобы слушались обеих Тань. Затем Котов должен дойти до автомобиля, сесть в него вместе с шофером и охранником, а потом… В общем, все, как он задумал, только программы оставить в целости… Тогда его действия становятся минусовыми. А теперь все внимание на Котова-2!
Биоробот стоял посреди леса, прислонившись к дереву. Незримый, но довольно прочный канал связи и управления тянулся к его мозгу от «тарелки», зависшей на безопасном расстоянии от границы жесткости плюсового купола Сутолокиной. Александра Кузьминична все ближе подходила к Котову-2, разумеется ничего не зная о подмене.
— Добрый день! — произнесла Сутолокина с такой открытой и приветливой улыбкой, что у любого на душе полегчало бы.
— Да, денек еще тот… — весьма кисло ответил Котов-2, управляемый Шамбалдыгой.
— Вам нездоровится? Может быть, я могу чем-то помочь?
— Чем? — криво усмехнулся Котов-2. — Мне никто не поможет, кроме меня самого.
— И все-таки? У вас что-то стряслось? В таких случаях надо побеседовать с кем-то, поглядеть на себя со стороны. Иногда совет постороннего человека может быть весьма полезен…
— Один «посторонний» уже посоветовал… Семьдесят лет мучились.
— Это вы о Ленине? — Сутолокина раньше никогда бы не поняла такого юмора. — Странно, что вы, именно вы так говорите. Мне кажется, что это у вас наносное. Слишком злое и примитивное.
— А мне надоело быть сложным. — Котов-2 даже не подозревал, открывая рот, насколько близок был к истине, ведь говорил он не свои фразы, а те, что диктовал ему Шамбалдыга. — Мне надоели разговоры о политике, мне надоели идеи. Я хочу зарабатывать, делать много денег и не думать о том, куда движется мир. Я тут недавно понял, что проживу всего каких-нибудь тридцать-сорок лет, если раньше не угробят. Для мира в целом — сущая ерунда. Даже если я буду напрягаться изо всех сил, то мне удастся изменить направление его движения лишь на какую-то миллиардную долю градуса. Это будет бессмысленная и выматывающая работа, никому в принципе не нужная, но она отнимет у меня эти тридцать-сорок лет, которые я смог бы прожить в свое удовольствие.
… Шамбалдыга радостно подсчитывал, сколько энергии утягивал в себя Котов-2 из несогласной с его словами Сутолокиной, и удовлетворенно бормотал:
— Ну надо же, какой молодец! Жмет!
— А потенциал-то у нее не больно сокращается, — заметил Тютюка. — И потом, она, по-моему, в него не только плюс, но и минус гонит.
— Да? — Шамбалдыга с трудом отделался от победной эйфории. — Тогда хрено…
Но Шамбалдыгу перебило сообщение «тарелки»:
— Внимание! Нештатная с Котовым-1!