Пешка

Глава 36

На следующий день все новости были забиты сообщением, что леди Элнер Лайрон Та Минг избрана в Совет Безопасности. Я пропустил это событие, поскольку, добравшись до кровати, проспал три дня подряд. Когда я, наконец, очнулся, боль утихла настолько, что я уже мог терпеть ее без наркотиков. Большая часть опухолей спала, и я уже начал узнавать свое отражение в зеркале. Я сорвал повязку с глаза. Мертвый Глаз перепутал бы его со своим. Но, тем не менее, он видел. Я подумал о том, что значит быть слепым всю жизнь; подумал о Старом городе. В «Соул» мне сказали, что шрамов не останется. Во всяком случае таких уродливых. Два зеленых глаза с круглыми зрачками, которые уже начинали казаться мне старыми знакомыми, оглядели мое лицо и скосились в сторону.

Медленно, ступенька за ступенькой, я спустился вниз. Когда я прихромал в кухню, лицо Шандера Мандрагоры на стене объявило, что Соджонер Страйгер покончил жизнь самоубийством.

Мой желудок подскочил к горлу. Чтобы водворить его на место, я выпил чашку кем-то недопитого остывшего кофе.

— Он оставил сообщение, — сказал Аспен, обнимая одной рукой Миднайта. — Что-то вроде: «Я ухожу туда, где меня ждут».

Я подумал было, что Аспен шутит, но он не шутил.

— Как ты считаешь, рай существует? — спросил Миднайт.

— Я не верю в рай, — ответил я. — Но надеюсь, что существует ад.

Они посмотрели на меня и больше ничего не спросили.

— Где Аргентайн? — спросил я, чтобы как-то заполнить тишину.

Аспен опустил глаза. Я почувствовал внутри него внезапный прилив замешательства.

— Она у Дэрика.

У меня из горла вырвался какой-то звук.

— Прости, парень, — сказал Миднайт. — Не принимай близко к сердцу.

— Как гласит пословица, — пробормотал я, — «Коты и джентльмены всегда приземляются на ноги».

— Леди Элнер пыталась связаться с тобой, — вступил Аспен. — Она оставила кучу сообщений, пока ты отсутствовал.

Отсутствовал. Я усмехнулся. Отсутствовал в своей собственной голове.

— Что она сказала?

Они рассказали мне старые новости о ее назначении. Я не удивился, но успокоился.

— Она только передала, что хочет поговорить с тобой как можно скорее. Это очень важно.

Я встал.

— Спасибо.

Я попытался дозвониться до нее, но даже не смог пробиться. Вероятно, вся галактика пыталась сделать то же самое, и быстро это не кончится. Я постоял с минуту в холле, позволяя своему разочарованию вытечь и пытаясь думать. И затем позвонил Натану Испланески. Он и вправду появился на экране собственной персоной, когда я назвал свой идентификационный код. Как и все остальные, он долго разглядывал мое лицо, но выслушал меня не перебивая. Когда я закончил, Испланески нахмурился, почесывая бородку.

— Не знаю, возможно ли это, — сказал он. — Она инсталлируется сегодня. Период адаптации к должности члена Совета труден…

— Мне нужно ее увидеть, — настаивал я. — У меня осталась всего пара дней.

Испланески удивился.

— А что произойдет потом?

— Не знаю.

— У вас неприятности из-за Страйгера?

— Нет.

— Вы в порядке?

— Нет, — сказал я, он видел это и сам.

— Вот черт. Не знаю уж, что коробит меня сильнее: то, что вы говорите, или то, что вы не говорите.

Я рассмеялся. Натан Испланески сдержанно улыбнулся.

— Посмотрю, что я смогу устроить.

Он перезвонил мне во второй половине дня.

— Поднимайтесь в офис, — сказал он. — Там я вас встречу.

То, что Испланески выполнил свое обещание, удивило меня почти так же, как удивляло меня все, что происходило последние несколько недель. Но я промолчал и отправился наверх, как он велел.

Испланески встретил меня у дверей офиса и, увидев мое лицо вблизи, постарался не вздрогнуть.

— Элнер присоединится к нам, как только сможет. В офисе он протянул мне одну из бутылок своего тысячелетнего пива.

— Вы заслужили его. Ваш поступок потребовал изрядного мужества и железных кишок. Народ Федерации должен вам гораздо больше, чем пиво. За выведение Страйгера с орбиты.

Я старательно изучал бутылку, и мне не пришлось встречаться с ним взглядом.

— Я сделал это не ради них.

— Ну, похоже, очень немногое делается по тем причинам, по которым оно должно делаться, — изрек Испланески, бегая из угла в угол. — Если уж на то пошло, я сам должен вам больше, чем пиво.

— За что это?

— Вы доказали мне, что я не всеведущ. В конце концов, Элнер рассказала, что произошло с вами на шахте.

Я заглотил сразу полбутылки и ничего не ответил. Испланески опустил глаза.

— Я исследую возможности системы, чтобы модернизировать ее, — говорил он, — чтобы у меня появился прямой доступ ко всем ее частям. И чтобы задействовать дополнительные ресурсы системы для защиты ее клиентов. Я не знаю, хватит ли этого, чтобы удовлетворить тех, с кем она жестоко обошлась… Но надеюсь, что положение все же улучшится.

В словах Испланески не прозвучало то, что мы оба — каждый со своей стороны — знали: что даже он, Испланески, был, в сущности, только мышью в машине. И что очень многое ему никогда не изменить. Система всегда больше своих частей.

И все же ему было важно изменить ее. И даже здесь — в его личном офисе, на вершине мира, на вершине властной структуры Федерации для него имело значение то, что случалось с людьми, и не только с такими, как я. Я вспомнил свою первую встречу с Испланески и что я чувствовал тогда. И, стоя здесь сейчас, чувствуя за его глазами боль, отчаяние, надежду, я понял вдруг, как изменился мир, когда я открыл для себя Испланески. Понял, как изменила мир Испланески дружба с Элнер.

— Привет, Кот.

Я испугался, услышав голос Элнер, потому что не почувствовал, как она вошла. Она стояла у дверей и улыбалась. Я шагнул было к ней, но остановился в недоумении.

— Вас здесь нет.

Это было изображение, голограмма. Она выглядела как настоящая, реагировала как живой человек, но внутри нее никого не было. Я стоял на месте, а мои щупальца накручивали круги в пространстве, ища Элнер.

— Где вы? Я не могу вас найти…

— Знаю.

Улыбка ее постепенно угасала, превращаясь в неулыбку, и я не мог сказать, что скрывалось за этим.