На мели

Сверху над ним склонилось испуганное лицо Рей.

— Больше не будем так рисковать, я уже думала, этот бандит вас убьет.

Ингрем смог лишь кивнуть в ответ. Силы начали возвращаться к нему лишь через две-три минуты.

— Перекиньте трос через гик и спустите мне другой конец, — распорядился он.

Поймав оба конца троса, он умудрился поднять себя на палубу. Рей скрылась в люке, а он стал одеваться. Когда она вернулась с полотенцем, Ингрем повалился на сиденье кокпита и начал вытирать волосы, с которых лилась вода.

— Тяжеловато оказалось для меня, — задыхаясь, проговорил он, — старею.

— Ни в ком случае, Ингрем, вы мужчина хоть куда.

Капитан вскинул на нее глаза и удивился, заметив на ее лице внезапное смущение.

— Благодарю, — пробормотал он. Однако к ней уже вернулось прежнее высокомерие, и она холодно бросила:

— Пустяки.

— Конечно, но все же я надеюсь, что наступит момент, когда я начну вас понимать.

— Неужели? А я-то думала, что вы меня раскусили и достаточно ясно выразили свое мнение.

— Значит, я ошибался. — Ингрем почувствовал себя неловко. — Причем, помните, даже пытался извиниться, когда оказалось, что вы притворяетесь.

— Да я вовсе не о том. — Рей нетерпеливо передернула плечами. — Я имею в виду случай в “Карлтон-Хаус-баре”, в Нассау.

Капитан в изумлении уставился на нее.

— В “Карлтон-Хаус-баре”? Когда это вы там были?

Теперь наступила ее очередь удивляться. Рей опустилась на сиденье напротив него как раз в тот момент, когда очередная пуля Моррисона ударила в грот-мачту и со свистом врезалась в воду, но ни один из них не обратил на это внимания.

— Господи Боже мой! Так вы даже не видели меня?

— Нет, — ответил он. — Нигде не видел, пока не пришел к вам в комнату.

— О, только не напоминайте мне об этом. Мне, наверное, надо извиняться, но я тогда была в ярости, потому что считала, что вы не желали меня замечать.

— Прошу прощения, со мной такое и раньше случалось. Временами я превращаюсь в рассеянного болвана, целиком ухожу в свои мысли, — сказал Ингрем, про себя недоумевая, почему она при ее независимом характере так близко к сердцу приняла подобную мелочь.

Рей усмехнулась:

— Думаю, вам невдомек, в чем вся пикантность этой истории. Дело в том, что мне зачастую не хватает светского лоска, и я по неосмотрительности попадаю впросак. Помните, как я вышла из такси, чтобы пойти по магазинам, и попросила вас отвезти мои вещи в отель и заказать мне номер? Потом до меня дошло, что я поставила себя по меньшей мере в неловкое положение, ведь мы совсем незнакомы и вы могли превратно истолковать такую просьбу, но к этому моменту я уже отшагала пару кварталов. Хуже всего, что не удалось даже вспомнить, в каких точно словах была выражена эта просьба. Но в отеле все оказалось в порядке, и я несколько успокоилась, значит, ничего двусмысленного не было сказано, зря волновалась. А потом я зашла в “Карлтон-Хаус-бар” и увидела, что вы пьете пиво, присела за стойку и улыбнулась вам, а вы смотрели сквозь меня, словно никогда в глаза не видели. Ужасно неприятно.

— Мне очень неловко, — извинился Ингрем, — прямо не знаю, что и сказать.

— Принимая во внимание эти обстоятельства, нам лучше заново познакомиться. — Она торжественно протянула ему руку. — Меня зовут Растяпа Осборн, у меня две левых руки и севшая на мель яхта.

— Имею честь представиться, ваш собрат, Подслеповатый Джон Деревенщина, мэм, — со всей серьезностью ответил капитан и пожал ей руку. — Честно обещаю снять вашу лодочку с мели, если вы никому не расскажете, что я смотрел прямо на вас и не видел, а то меня могут засадить в психушку.

Рей рассмеялась:

— Прекрасно, значит, все в порядке. Что у нас дальше по графику?

— Единственное, что мы можем сейчас сделать, это попытаться соорудить тали с помощью якорного троса. Вы поможете мне закрепить эти блоки.

Ингрем стянул с себя футболку, отложил в сторону часы и кроссовки. Положив два блока по разным сторонам кокпита, он пропустил канат через шкивы, после чего прополз вперед вдоль левой стены рубки и закрепил конец тали на утке . Затем он продернул якорный трос через клюз на корме и, изо всех сил натянув его руками, прикрепил к другому концу тали. За счет этой системы рычагов, давшей выигрыш в силе благодаря четырехшкивным блокам, ему удалось поднять якорный трос из воды за кормой. Блоки сейчас оказались сведены. Ингрем зафиксировал трос вокруг утки на корме, развел таль, перезакрепил на ней якорный трос и потянул снова. Якорь держался прекрасно, трос был тугой, как стальная струна. Ингрем обернул канат вокруг утки, чтобы удержать натяжение, и посмотрел на палубу. Крен пропал, “Дракон” ровно сидел на дне. Прилив усиливался. У нас должно получиться, подумал капитан, просто не может не получиться, и скрестил пальцы на счастье. Рей ободряюще улыбнулась ему через разделяющее их пространство.

— А что сейчас? — спросила она.

— Через пару минут включим двигатель и попытаемся дать задний ход.

— А если яхта не сдвинется с места?

— Попытаемся еще раз при следующем приливе. Это будет утром.

— Мне очень жаль, что я втравила вас в эту историю, Ингрем.

— Это сделали не вы, а Айве, — ответил капитан.

— И все же я чувствую себя ответственной за те опасности, которым вы теперь подвергаетесь по моей милости.

— Кем был Айве? — спросил капитан.

— Моим первым мужем, — просто ответила Рей.

— Понимаю. — Капитан отвернулся и посмотрел вдаль. — Поэтому вы ничего не сказали полиции?

— Я ничего не сказала, так как не была уверена, что Холлистер — это Патрик Айве, хотела сначала сама убедиться. Да и чем они могли помочь, пока яхта находилась здесь?

— Вы боялись, что с ним приключилось несчастье?

— Нет, — слабо улыбнулась она. — Мне надо было найти его по тем же причинам, что и вам. Я упряма и не люблю, когда меня оставляют в дураках. По правде говоря, он меня сильно надул. Руис говорил что-нибудь, пока я ходила за веревками?

— Нет, только сказал, чтобы я не стеснялся и стрелял, потому что возвращаться он не хочет. Я спросил, был ли тот человек, которого они убили, Айвсом, но он не ответил.

— Вы считаете, что это был именно он?

— Вполне может быть, — ответил Ингрем. — Наверняка с ним что-то случилось за время между кражей яхты и ее загрузкой.

Послышался щелчок пули, пробившей корпус рядом с ними, через мгновение донесся звук выстрела. Моррисон, наверно, пытается доконать их бесперебойной пальбой. Ингрем посмотрел на ровную поверхность воды. Прилив достиг своей наивысшей точки, пора. Капитан включил зажигание, установил дроссель и нажал на стартер. Двигатель заработал со второй попытки. Пока мотор прогревался, он проверил положение штурвала. Потом, взглянув на Рей, ободряюще кивнул ей:

— Начали. С нами надежда.

Ингрем поставил обратный ход и дал скорость. Упираясь ногами в край кокпита, он схватил тали и потянул. Рей, присоединившись к нему, всем весом навалилась на трос. Гребной винт вспенил воду за бортом, та содрогалась от работы двигателя, но оставалась недвижимой, как скала, прочно сидя на мели.

Через полчаса капитан выключил двигатель и в изнеможении опустился на сиденье кокпита. Когда шум мотора затих, пуля сразу же ударила над их головами в свернутый парус. В этом была какая-то издевка, может быть, Моррисон таким образом насмехался над ними?