Девушка с холмов

Один из мулов остановился. А я улыбнулся, вспомнив, как мы мальчишками шутили, когда я жил здесь у деда: “Эй, мистер, лучше переверните вашего мула, из него течет!"

Меня кто-то очень быстро догонял на машине. Когда она промелькнула мимо фургона, я узнал в водителе Ли. Верх машины был опущен. Ли меня тоже узнал. Он съехал с дороги примерно в ста ярдах или немногим больше и оглянулся. Когда мы поравнялись, заняв всю ширину дороги, я остановил мулов. Он положил руки на руль и взглянул на меня. Он был трезв, но глаза его темнели, как дыры, прожженные в одеяле, и в лице было что-то мрачное.

— Я ехал к тебе, — произнес он спокойно.

— У тебя короткая память, — ответил я. Он молчал, и я продолжил:

— Ты, конечно, рассчитывал застать меня дома?

— Да.

— Ну хорошо, что мы встретились здесь.

Тебе не придется ехать дальше.

Я увидел на одно мгновение в его лице боль.

— Я хотел видеть вас обоих. — Он угрюмо посмотрел на дорогу. — Когда ты вычеркиваешь кого-то из своих близких, то это навсегда, да?

— Если человек очень этого добивался. — Я сделал паузу. — Ладно, я тебя не виню. — Я закурил и бросил на Ли взгляд. — Ты хотел меня видеть. Я весь внимание. Давай поговорим.

— Я просто хотел попрощаться.

— Ты это сделал вчера, забыл?

— Я уезжаю.

— Неужели? И надолго?

— Думаю, навсегда. Сегодня утром я переписал дом на Мэри, и юристы уладят все остальное. Я не вернусь.

— Почему?

— После вчерашней ночи. Это неизбежно повторится, пока мы здесь втроем. И кто-нибудь случайно пострадает.

— Ну ты ведь знаешь, как предотвратить это.

Он долго смотрел на меня, прежде чем ответить. Так ему не хотелось этого говорить. Я никогда не видел у него такого безнадежного и горького выражения.

— Это не так просто. Неужели ты не понимаешь, я уже и так столько пережил, что если бы мог, то оставил бы ее в покое. Но я не могу. Просто зная, что она здесь…

— Тебе не надо уезжать. Уедем мы. Он покачал головой:

— Нет, для меня это единственный выход. Я слишком много натворил здесь. У всех уже давно лопнуло терпение. А вчерашняя история оказалась последней каплей. Я совсем не спал, думая об этом. Меня здесь ничего не удерживает.

Я промолчал. Он взглянул на меня, потом на свои руки на руле, достал сигарету и закурил.

— Ну что ж, прощай, Боб!

— Прощай!

— Я обо всем сожалею.

— Ну что поделаешь! Такое бывает.

— Я хотел бы заехать и попросить прощения у Анджелины. Заодно и попрощаться.

— Нет, — отрезал я.

— Почему?

— Мне-то все равно, но она не хочет тебя видеть.

— Знаю, но я все же попробую. Мне станет лучше.

— Ну что ж, попробуй.

Немного поколебавшись. Ли включил зажигание и снова взглянул на меня.

— Ну, ладно. Больше не увидимся, Боб, — проговорил он, как будто чего-то ожидая. Я не пошевелился, только натянул вожжи:

— Прощай!

Он отпустил сцепление и медленно тронулся с места. Перед подъемом он оглянулся и потом прибавил газа.

Я смотрел ему вслед, пока он не исчез из поля зрения, стараясь не думать о том, как мы относились друг к другу прежде.

Глава 24

Я медленно преодолел холм и пересек Черный ручей в верховье по бетонному мосту. Солнце к этому времени зашло, и воздух в долине был довольно холодным.

Хорошо, что нам теперь не надо уезжать, раз уедет Ли. Я и радовался этому, и одновременно испытывал грусть. Мне думалось о том, куда он теперь поедет и что будет делать. Но мне, вероятно, никогда этого не узнать, потому что он не пишет писем. Он, конечно, будет поддерживать связь с банком и с юристами по поводу развода и урегулирования имущественных вопросов, но мне он никогда не напишет. Далеко отсюда, на новом месте, где его не знают, он может измениться. Далеко отсюда… Я сознательно обманывал себя, но было приятно хотя бы попытаться поверить в это.

На следующее лето мы, возможно, съездим на неделю в Галвестон. Я снова вспомнил о костре на берегу и о том, как ревел прибой, и какой она была, когда я поцеловал ее, держа в объятиях, там, на купальном халате у гаснущего огня.

Я был примерно в миле от перекрестка, где наша деревенская дорога соединяется с шоссе, когда увидел ехавший мне навстречу “форд”. Когда он приблизился, я узнал мою машину. Я остановился, и Джейк открыл дверцу и вылез на дорогу. Хелен была с ним, одетая для поездки в город. Джейк неуверенно перевел взгляд с Хелен на меня:

— Мы со старушкой хотели съездить на представление.

— Прекрасно, — ответил я.

Я не мог понять, почему в его голосе чувствуется какое-то замешательство. Он не должен был спрашивать у меня разрешения на поездку куда бы то ни было, и я всегда с удовольствием предоставлял ему свою машину.

— Если тебе все равно, то я лучше поехал бы в фургоне, а ты возвращайся домой на машине. Он не смотрел на меня.

— Нет, — сказал я, — вы же опоздаете на представление, если ты еще будешь распрягать мулов.

— Я просто думал, что, может быть, ты торопишься домой к ужину.

— Ужин подождет.

Он продолжал смотреть на свои воскресные ботинки, сразу же покрывшиеся на дороге красной пылью.

— Ты видел Ли? — спросил я.

— Да, — ответил он и взглянул на Хелен. Я не мог видеть ее лица под крышей машины.

— Он уезжает, — продолжал я.

Впрочем, какое дело Джейку до того, что собирается делать Ли, подумал я. Мне просто надо было что-то сказать, потому что молчание становилось тягостным.

— Я знаю, — кивнул он. — Я видел его за минуту до того, как мы выехали.

Он замолчал. Я ждал. Джейк явно хотел сказать что-то еще, но передумал и повернулся к машине. Почти сев, он снова высунулся и на этот раз посмотрел на меня в упор:

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я отвел мулов. Боб? Мне это ничего не стоит.

Тут только я уловил его обеспокоенный взгляд. Я перелез через раму с хлопком и спустился вниз. Бессмысленно было задавать ему вопросы. Но он явно хотел, чтобы я ехал домой.

Хелен вылезла из машины:

— Я, пожалуй, поеду с Джейком, если ты не против. Боб. Сегодня такая великолепная ночь и так приятно будет ехать на сене со своим прекрасным кавалером. — Она попыталась рассмеяться своей шутке, но это не очень получилось.

— Когда вы управитесь со скотиной, я уже освобожу машину. Вы еще успеете на второе отделение.

Никто ничего не произнес. Все уже забыли о представлении. Я быстро сел в машину и развернулся. Сумерки сгущались, и я включил фары. Когда я свернул с главной дороги и начал подниматься вверх по холму, мне пришлось снизить скорость. Огни фар горели все ярче по мере того, как двигатель увеличивал обороты. На дороге стало светлее.

То, что испугало Джейка, еще не случилось. Иначе бы он, конечно, сказал об этом. На что-то все же могло произойти. На верху холма я снова переключил “форд” на большую скорость и всю дорогу жал на газ.

После последнего поворота я вздохнул спокойно. В кухне горел свет. Нет ничего более успокаивающего и вселяющего надежду, чем свет, который льется из кухонного окна фермерского дома.

Совсем стемнело, когда я свернул с дороги. Огни моих фар высветили “родстер” Ли, припаркованный перед домом. Почему-то, я не мог понять почему, я выключил фары и двигатель и остановил свой “форд”. Одновременно с тем, как заглох двигатель, исчезли всякие звуки — наступила тишина. Я был один в ночи и только слышал, как колотится мое сердце. Я обошел дом сбоку, а не вошел напрямую. Тоже не знаю почему, будто боялся темноты и хотел идти там, где было светло.

Поднявшись на заднее крыльцо, я услышал чей-то голос. Это был Ли. Я не мог разобрать слов, так как он говорил тихо и медленно. Не похоже, что он пьян.

Лампа под темным абажуром освещала только стол, а все остальное в комнате утопало во мраке. Ли сидел по одну сторону стола, положив на него руки, а Анджелина — напротив, совершенно неподвижно. Двигались только ее глаза.