Страница 37 из 37
— Мы будем сидеть здесь час, два — в общем, столько, сколько нужно, чтобы ты протрезвел и начал трястись от страха. И только тогда я пристрелю тебя. Трезвого.
Я замолчал. Казалось, время остановилось, хотя я слышал тиканье часов в гостиной. Я пытался перестать считать. Медленно рука Ли разомкнулась, и Анджелина отняла у него свою.
Я потянулся к ней через стол:
— Дорогая, уйди в спальню и закрой дверь. Она уже не плакала, но была белой как мел и держала руками лицо, будто это было что-то стеклянное и уже разбитое и могло в любой момент развалиться. Она поднялась очень медленно и стала обходить стол. Я следил за Ли. По-прежнему держа ружье в руке, он провожал ее взглядом, пока она не обогнула стол и не прошла через комнату за его спиной. Тогда он отвернулся, выпрямился, а потом опустил голову.
Она ушла в спальню и закрыла дверь. Я чувствовал, как она за дверью, в темноте, старается сдержаться и не заплакать и ждет.
Ли взглянул на меня. Ни один из нас не пошевелился. Прядь волос упала ему на лоб, и это выглядело как полоса, прочерченная тушью на мертвенной белизне его лица. Мои колени ослабли так, что я не чувствовал в них мускулов.
— Боб, — сказал он. Только это: Боб! Он произнес мое имя так, будто собирался еще что-то добавить, но не проронил больше ни слова. Быстро подняв ружье, он выстрелил себе в правый висок. Только в последний момент, в одну тысячную долю секунды, он немного дернулся, когда спускал курок. Поэтому пуля попала немного выше, но не настолько, чтобы это могло что-то изменить.
Я услышал, как Анджелина упала. Но сначала подошел к Ли. Он замер, навалившись грудью на стол. Я поднял его повисшую правую руку и положил на стол. Я плакал.