Страница 16 из 18
– Так вы русские! Так бы и говорили сразу, – ответил таксист на русском языке, испорченном нехорошим акцентом, словно скопированным у его собратьев по эмиграции с Брайтона.
Удивительное дело, где Америка, где Израиль, а русское произношение портится всюду одинаковым образом.
В дороге таксист всё болтал. Сперва расспрашивал, как дела на родине, проявляя большую осведомлённость в политических реалиях России.
– А что, мы все здесь спутниковое телевидение смотрим.
Потом перешёл на профессиональные проблемы.
– Для таксиста Тель-Авив, – говорил он, пока за окном машины мелькали дома и домишки, – хреновый город. Улицы узкие, кривые. Везде знаки стоят. Бывает, чтобы на соседнюю улицу попасть, надо полгорода объехать. И везде полицейские. Злые, как черти, не то, что у нас. Взятку предложишь – в тюрьму загремишь. Я как приспособился? Паркуюсь где захочу. Здесь все паркуются где могут, иначе за машиной через весь город переть. Выхожу и гляжу на другие машины. Обязательно у кого-то торчит штрафняк, квитанция. Беру её и за свой «дворник» пихаю. Всё, порядок. Я вроде как оштрафован. Потом эту бумажку в мусор.
– А если тот уедет без квитанции, его же потом прав лишат? – спросил Игорёк.
– На дом пришлют. Здесь у них всё так. А заберут права – так и хрен с ним. Ненавижу этих местных. Мы для них галута, недоношенные. Чего они с арабами скубутся? Арабы нормальные ребята. Есть доллары – все твои друзья. А нищий никому не нужен. Здесь вам, ребята, не Россия.
– В России нищие просто замерзают, – негромко произнес Володя, и таксист замолчал.
По-видимому, он эмигрировал ещё во времена развитого социализма и сохранил о Родине самые неправильные воспоминания.
Дорога то пересекала песчаные поля, то летела в луга, полные сочной весенней травы, то окружалась рощами апельсиновых деревьев и возделываемыми кибуцами полями. Мелькали небольшие аккуратные, полные зелени и цветов селения. Страна производила впечатление мира и благополучия.
До Газы, столицы одноимённого сектора, они не доехали несколько километров, свернули в городок Джабалию. Въезжать на его улицы таксист не стал, остановился у блок-поста.
– Вы, ребята, самое сраное место нашли во всём секторе, – не удержался он от комментария. – Лагерь беженцев, Хамас… Поимеют вас.
– Езжай, – приказал Володя.
Солдаты армии Израиля долго проверяли документы, недоумевали, что может понадобиться русским в арабском поселении. Володя произнёс несколько фраз на иврите, отчего сержант пришёл в возбуждение и принялся энергично жестикулировать.
Блок-пост остался позади, и Серый спросил Володю:
– Чего это он?
– Я сказал, что мы не евреи, а русские, нам бояться нечего.
Улицы Джабалии ничем не отличались от улиц любого арабского городка: пыль, мусор, голопузые детишки и одно-двухэтажные дома, тесно сцепленные между собой.
Володя вёл уверенно. И снова Игорьку, как в аэропорту, подумалось, что он здесь не в первый раз. Остановились у приличного двухэтажного особнячка. Володя постучал. Открыла женщина в чёрном платке, джинсах и футболке. Володя произнёс несколько слов. Женщина молча повернулась и скрылась в доме. Игорьку она не понравилась, слишком полная и слишком грубые черты лица.
В доме оказалось неожиданно прохладно. В небольшой зале, устланной ковром, на небольшом диванчике сидел лысый человек в галабии, какую носят аравийцы. При виде гостей, человек поднялся, шагнул навстречу, взял в объятия Володю и дважды приложился щекой к щеке. Хозяин сделал гостям знак садиться и неожиданно заговорил по-русски. С едва заметным восточным акцентом.
– Товарищи, хорошо доехали?
– Нормально, – ответил за всех Володя.
– Как евреи?
– Вялые, – снова ответил тот.
– Это они обиженные, что ракеты на них не пустили. Если бы пустили…
– Мы выбрали бы другой маршрут.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся хозяин. – Ты, Ильич, любишь шутить.
«Что за Ильич? – подумал Игорёк. – Кликуху, что-ли, революционную взял?»
– Не будем терять времени, – продолжал хозяин, – вы будете завтракать?
– Мы в самолёте поели.
– Что за еда в самолёте? Пфу! – засмеялся хозяин и хлопнул в ладоши.
Появилась женщина в джинсах и футболке. Хозяин распорядился, и она молча вышла.
– Будете кушать, а я буду вас готовить. Ты, Ильич, надолго туда?
– По обстоятельствам.
– А что слышно в Москве – долго Саддам воевать станет?
– В Москве разные слухи ходят.
– А какой слух самый слышный?
– На кого ещё работаешь, Фархад? – вкрадчиво спросил Володя и улыбнулся.
– Э-э, шутишь, дорогой, – смешался хозяин. – На кого здесь можно работать? Всё огородили, стену строят. Всё разбомбили… Так, мелкие заказы…
– Ничего, тебе обломится, уже скоро.
– Да? Буду ждать…
Игорёк из разговора не понимал ничего, кроме того, что разговор самый что ни на есть шпионский.
Володя обратился к товарищам:
– Паспорта.
И сказал Фархаду:
– Нужна иорданская виза.
– Зачем? – удивился тот.
– Нам нужен иорданский канал.
– Для тебя, Ильич, всё будет.
Вернулась женщина и позвала откушать, что Аллах послал этому гостеприимному дому.
Обед был накрыт в дворике, в саду. Фонтанчик, пальмы и кусты с яркими красными цветами.
На двух обычных, «кафешных» столиках в обычных одноразовых тарелках разложено было гастрономическое изобилие. Голубь, вымоченный в молоке и обжаренный в сухариках на оливковом масле. Нежнейшая баранина с черносливом и миндалём. Рыба в маринаде из кореньев сельдерея и зелёной петрушки, хрустящая, равномерно обжаренная рыба, приправленная толчёным чесноком и лимонным соком, присыпанная натёртым хреном. А ещё – кофту, то бишь рубленые бараньи котлетки, а ещё – маринованная говядина на гриле. Печёные баклажаны. Роскошный суп-пюре из помидоров, риса и сладкого перца. Душистые лепёшки и прохладный чай каркадэ в высоких кувшинах.
Конечно, наедаться перед опасным путешествием не стоило. Но разве тут удержишься? Да и Серёга не отставал от Игорька. И только Володя ел мало.
– Что там наш предатель? – озаботился Володя, когда с трапезой было покончено. – Поглядим.